Мозг Эйнштейна - Й. Несвадба

— Мне очень жаль, — сказал тесть, догнав Корейса. — Но столько гульденов, сколько здесь потребуется на всех, у меня нет. — Там было добрых двести солдат. — Укроемся пока в замке, дружище,

В замке, находившемся в четыре километрах от деревни, как раз заседали местные патриоты. Главным образом представители ремесленников. Председательствовала ее светлость княгиня Гортензия, которой было уже за восемьдесят, и слышала она только, когда все орали хором. Обе Марты уже давно были там. Спутница Корейса подошла к нему:

— Княгиня говорит, что ее дедушка добровольно отменил крепостную зависимость крестьян в нашем крае и этим положил начало прогрессу во всей стране.

— Ну и пускай. Никуда я больше не поеду. Дождусь двадцать восьмого октября будущего года и вернусь домой. Буду работать на фабрике. Пойду на службу. Бессмысленная идея. Прогресс никаким техническим изобретеньем не остановишь.

— Но она спиритка, думает, что мы перевоплотились, и ничего странного в этом не видит. Даже хочет послать своему дедушке письмо.

— Недавно я целую неделю разговаривала с одним ламой из тибетского монастыря "Голубые ворота"… — кричала Гортензия.

Корейс никогда не слушался своей жены. Всю жизнь спорил с ней. Но в тот же вечер он явился к командиру гренадеров и предложил продемонстрировать им свою машину, которую, мол, предлагает австрийской армии. Гренадеры окружили его с карабинами наготове. Тут шла игра, в которой ставкой была жизнь. Залп раздался уже в будущем, а машина времени, созданная трестом, ринулась в прошлое с такой головокружительной быстротой, что огни снаружи слились в сплошную цветную полосу. На этот раз они легко перенесли дорогу. Марта смеялась. Мечтала о том, как будет выглядеть ее деревня сто пятьдесят лет назад. А Корейс, который подвыпил на тайном заседании патриотов, по дороге разбрасывал из окна машины листовки своих хозяев — ТРЕСТА ПО УНИЧТОЖЕНИЮ ИСТОРИИ

Когда они остановились перед замком, он сверкал новизною. Их окружили стража и челядь. И тотчас же отвели к феодалу.

— Передайте господину Калиостро, что я по горло сыт его шуточками, — крикнул барон на плохом чешском языке. — В прошлый раз он послал мне двух обитателей Луны, а сейчас эту пару. Я прикажу всыпать вам плетей и натравить на вас собак. Не дам больше ни талера на эти нелепые опыты… Вон!

Им пришлось бросить письмо Гортензии к его ногам. Слушать их он бы не стал: уже привык к волшебствам, и его ничто не удивляло. К счастью, он узнал почерк жены. У Гортензии был такой же почерк, как у ее бабушки.

"Они не мошенники. Это знамение божие. Крестьяне должны остаться крепостными. Не вводите иноземные новшества", — писала Гортензия.

— А кто их будет кормить? Мне это не по карману. Я освобождаю их потому, что у меня ни гроша не осталось. Избавлюсь таким образом от обязанностей. Получу свободу сам. Теперь на меня будут работать только те, кто мне нужен. Понимаете? "

Он раскричался на всех. Супруги Корейсы очутились в тюрьме. Тюремщики принесли две скамьи. Приготовили плети.

— Обитатели Луны после двадцатого удара признались, что рни циркачи из Лоун. Интересно, сколько продержитесь вы, — берясь за плеть, сказал старший тюремщик. Но Корейс умел драться. Он размахивал скамьей, как дубинкой. Тюремщики были потрясены.

— Поднял руку против господ! Это бунт! Смерть ему! — закричали они и бросились за подкреплением. К счастью, в это время в окна полетели первые камни. Перед тюрьмой столпились крестьяне. И среди них было много предков Корейса. Когда-то его род начинал в этом крае борьбу за прогресс. Но они не узнали своего потомка, хотя он очень походил на них.

— Не станешь же ты убеждать их, чтобы они позволяли себя сечь и вешать, чтобы рабски надрывались на господских полях? Их сопротивление будет непрерывно расти, и никто их не остановит, никто нас не остановит, — сказал Корейс, как бы поучая жену.

Они спрятались в своей машине, и вовремя, так как барон действительно натравил на них собак. Затем барон громко прочел крестьянам декрет об отмене крепостной зависимости.

— Хочу домой, — вздохнул Корейс. — Пропади он пропадом, этот ТРЕСТ ПО УНИЧТОЖЕНИЮ ИСТОРИИ

Но в спешке, окруженный разъяренными собаками, он переставил рычаг не в ту сторону и помчался к самым истокам истории. Когда он это заметил, машина развила уже большую скорость.

— Я очень довольна, — кричала неисправимая Марта. — Я очень довольна, ведь мы вернемся в рай.

В райские времена вокруг деревни расстилались болота. А вдали резвились какие-то крупные звери, похожие на гигантских бобров, и странные маленькие животные. Корейс оперся лбом о руль и отказался выходить из машины.

— Кого нам здесь спасать? — спросил он. — Здесь прогресса не остановишь. Где-то среди этих болот зарождалась история человечества, и мы не можем уничтожить всех первобытных людей в этом краю за то, что они наши прародители. Надеюсь только, что на этот раз никто из них не будет похож на нас…

Они стояли у высокой горы, в которую превратился холм, находившийся за их деревней. Вершина горы дымилась. В те времена она была еще действующим вулканом. Лишь через несколько минут они заметили, что у подошвы горы испуганной стайкой жались друг к другу обезьяны. Исполинский саблезубый тигр выбирал среди них жертву, как волк в стаде овец.

— Смотри! Смотри! — воскликнула Марта и выскочила из машины. Быстро зажгла ветку и пошла навстречу этому чудовищному хищнику. Он отступил. Марта кивала безволосым обезьянам. Должно быть, думала, что это люди, обитатели рая. Один из огромных сайцов вырвал из ее рук горящую ветку, второй схватил ее. Марта сорок пятого года исчезла в этом раю. Вместо того чтобы остановить прогресс, она на заре истории отдала за него жизнь…

Корейс наблюдал все это, сидя в кабине машины. Он был слишком измучен, чтобы вмешаться. Да и бессмысленно было бы вступать в борьбу с целым стадом. Возбужденные видом огня, обезьяны вдруг начали неистовую драку. Перед Корейсом мелькали их лица, клыки, челюсти и низкие лбы. Глядя на этих обезьян, он думал о том, что эти полулюди, полуобезьяны, быть может, так же мало напоминают нас, как мы людей будущего, которых в конце концов породит прогресс.

Корейс осторожно перевел рычаг и снова отправился в путешествие по времени, закрыв опротивевшую ему, как бы насмехавшуюся над ним надпись:

ТРЕСТ ПО УНИЧТОЖЕНИЮ ИСТОРИИ

Вышел из машины он уже в нашей эпохе, где за это время прошло всего несколько секунд.

— Ну что? — подскочил к нему однорукий Тонда. Вид у него был испуганный.

— Это невозможно, — выходя из машины, сказал Корейс.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});