Первый - Ольга Джокер

class="p1">— Не думала, что ты такой влюбчивый, Андрей.

— Правда? За десять лет ни в кого и ни разу, кроме, блядь, тебя.

— Значит, она настолько зацепила?

Я не отвечаю на этот вопрос. Мой приезд был обусловлен другими целями, но никак не тем, чтобы обсуждать Жеку. Это вообще к чему?

Да, настолько. Да, сильно. Меня никто и никогда не понимал так, как она.

— Ты будешь её ненавидеть, — чуть тише заключает Алина.

Охуеть. Приехали.

Тру подбородок, устав от нашего недолгого разговора. Тянет уехать домой.

— Не сейчас, но обязательно позже, — зачем-то продолжает. — Когда восстановишься и станешь пробовать вернуться к той же точке, где и закончил. Увы, из-за травмы былой подвижности уже не будет. И волей-неволей ты станешь винить в этом свою девушку. Сейчас — нет, потому что на эмоциях. Чувство страсти и похоти перекрывает весь здравый смысл, а вот когда прозреешь — тогда и возненавидишь.

— Закрой рот, Аля, — резко осекаю.

— Я слишком хорошо тебя знаю, Андрюш. С твоим характером прощать людей очень сложно — не только меня. Любой проигрыш будет напоминать о ДТП. Вдруг (мало ли) потом забросишь автоспорт и осядешь где-то в офисе — случится то же самое. Унылыми вечерами в своем кабинете ты будешь испытывать гнетущие чувства и представлять, как было бы, не соверши она наезд. В общем, куда ни кинься — тупик. Хотя в моменте, должно быть, ты этого не понимаешь. Тебе классно, весело. Свежая и молодая кровь, влюблённость и бушующие гормоны, но на дальнейшую перспективу — отстой.

Я встаю с места и швыряю чашку в раковину. Кусок фарфора откалывается, Алина всхлипывает. Это был её любимый посудный набор. Не то чтобы она часто им пользовалась — просто нравился.

— Ты думаешь, я не представлял с ней будущего? — цежу сквозь зубы. — Мы вместе живём, Аль. И я не позвал бы её за собой, если бы чувствовал, что не смогу себя контролировать.

— Это тебе так кажется, — упрямо стоит на своём.

— Нет. Это тебе не так кажется, как есть. Ты серьёзно думаешь, что я приехал сюда обсуждать мои отношения с другой?

— Прежде чем начинать одни отношения — нужно закончить предыдущие, Бакурин, — вспыхивает Алина.

— Кто бы, блядь, говорил!

Ударяю ладонью по столешнице с такой силой, что Алька подпрыгивает на месте. Её губы кривятся, зрачки бегают. Остатки уважения ускользают как песок сквозь пальцы.

— Давай лучше поговорим о предстоящем разводе, — произношу чуть спокойнее, хотя внутри всего трясёт. — На другие темы у нас беседа не клеится.

Алина опускает голову, соглашается.

— С разводом тоже. Одну минуту, Андрей. Я кое-что покажу.

Она уходит из кухни, пропадает на минуту или две. За это время я полностью беру себя в руки и к появлению жены спокойно упираюсь бёдрами о стол в ожидании дельных предложений. Мне хотелось бы сдержать слово и оставить Але дом, бутик и автомобиль. Бедствовать она не будет.

— Вот, — протягивает белый лист, сложенный вдвое. — Посмотри, пожалуйста. И не ори. Я тоже удивилась. Не получалось раньше, а тут… так не вовремя, Боже! Хотя, может, и наоборот — для того, чтобы полностью пересмотреть нашу жизнь.

Я открываю лист, вчитываюсь в буквы. Те пляшут перед глазами и сливаются в одно мутное пятно. Аля помогает, зачитывает:

— Маточная беременность. Почти девять недель.

Киваю, возвращаю справку. Пока ещё не понимаю, чем это может для меня обернуться, но шестерёнки в голове усерднее скрипят и крутятся.

Детей я всегда хотел. И, наверное, больше жены. Но, сука, не сейчас же.

— Поздравляю, — сипло проговариваю. — От кого?

Вскидываю взгляд. Замечаю, как мечутся молнии в зрачках у Али.

— От тебя! Аккурат девять недель назад состоялся наш последний прощальный секс. Ты забыл, как планировал? Ждал? Кончал в меня без защиты? К чему такие вопросы?

— Видимо, к тому, что нет чёткой уверенности.

— Я не раз пыталась доказать тебе, что физической измены с Фроловым не было. Позвони и спроси у него, если не веришь.

— Мне хватило и виртуальной.

Отвечаю на автомате. Самого штормит и качает. Если бы не было опоры, то точно потерял бы почву под ногами. Вместо радости о будущем пополнении я испытываю нечто другое. Нехорошее, темное. И это охуеть как неправильно.

Алина психует, доказывает. Половину из её слов я не разберу. Она мечется по кухне: то плачет, то истерически смеется. Вспоминает ночь незадолго до аварии, когда мы клеили напрочь разбитые отношения сексом.

Тру переносицу, пытаюсь осознать. Происходящий сюр никак не укладывается в голове. Белая полоса резко сменяется чёрной. И чтобы её преодолеть, мне нужно ехать на свет.

— Думаешь, я прыгаю от счастья, Андрей? — продолжает истерить Аля. — Думаешь, я с радостью принимаю тот факт, что у ребёнка не будет полной семьи? Как бы не так! Я же ничего не смогу ему дать! Буду плохой матерью! Не сумею позаботиться и полюбить!

Алина замолкает и начинает плакать навзрыд. Затем подходит ближе и утыкается лицом в мою грудь. Я заторможенно глажу её по спине и пояснице, про себя повторяя: пиздец, просто полный пиздец.

* * *

Поднимаюсь пешком на пятый этаж, не дожидаясь лифта.

Делаю глубокий вдох-выдох. Достаю из кармана ключи.

После сложного разговора стало очевидно, что быстро нас с Алей таки не разведут. Об аборте речь не шла. Я не смог бы. В конце концов, мы пришли к общему решению — сдать тест на отцовство, чтобы не возникало подобных вопросов. От этого и отталкиваться. Ответ для меня, в принципе, был уже понятен.

Спустя некоторое время я сел за руль и много часов подряд бездумно гонял по городу, не отвечая на звонки и сообщения. Идей, что делать дальше, было ноль. Куда ни плюнь — всё неправильно.

Я открываю дверь ключом, врываюсь в прихожую и снимаю обувь. Вокруг темно и тихо. Даже жутко становится, что Жеки здесь нет.

С колотящимся пульсом, прохожу по длинному коридору и толкаю дверь спальни. Облегчённо выдыхаю, когда вижу на кровати хрупкую девичью фигуру, свёрнутую в калачик.

Женька просыпается, отрывает голову от подушки. Глаза воспалённые, губы красные. Смотрит на меня, непонимающе моргает. Я жду чего угодно — обвинений, упрёков. Но этого нет.

Подхожу к кровати, присаживаюсь на корточки. Сердце болезненно сжимается. Жека — мой свет. Прижимаю её к