Портфолио в багровых тонах - Лариса Соболева

Слезы… Ася не имела привычки проливать их, наверное, поэтому ее никто никогда не жалел, никто. Она даже плохо представляла, как это — когда жалеют. Но в жалости нуждалась, в участии нуждалась, в теплоте тоже. Эти чуждые понятия в фантазиях Аси рисовались сладкой, умильной картинкой, на которой она — королева, а вокруг штат обожающих ее вассалов. Главное — все ее любят, ей поклоняются и служат с удовольствием. Вассал с опахалом отгоняет мух, вассал с подносом, на котором еда… Кстати, о еде!

— О чем думаешь? — выбила Асю из приятных мечтаний новенькая по имени Рита, которая попала в их компанию вместе с погибшей Юлей. Из студии Ники они ехали домой вдвоем, им по пути.

— Да так… — пожала плечами Ася. Откровенничать она не умела и не любила, приучена держать свою душу на замке, зная: кругом враги, соперницы и завистники. — Устала жутко. И есть хочу. Просто умираю, так хочу есть.

— Могу помочь справиться с голодом, но отбить аппетит удовольствие не из дешевых. У меня есть телефон, женщина привозит листики…

— Извини, наркотиками не увлекаюсь.

— Нет, листочки отбивают аппетит и надолго. Это уже готовые пилюли, проглатываешь одну, и будто съела полноценный обед. Безвредный, действенный способ выдержать самую жесткую диету. Бедняки в Индии добавляют листики в еду, чтобы не чувствовать голода.

— Да? У индийских бедняков хватает денег, чтобы безболезненно голодать? Ты же сказала, таблетки дорогие.

— Листики растут в Индии, индусы едят их вместе с микробами, а нам предлагаются пилюли уже без микробов, поэтому это дорого. Дать телефон?

— Не-а.

Ася не верила в чудодейственные листики, переработанные в пилюли, ненавидела диеты и не понимала, зачем на них сидеть ей, если ее организм прекрасно справляется с котлетами и сдобными булками. Это все миф. Придуманный, бездарный, но, как ни странно, работающий миф — про моделей, которые ничего не едят ради фигуры. Ну, есть идиотки, не едят, ну, и заканчивают они плохо, а ради чего?

— Ася, — толкнула ее Рита, — тебе выходить.

Выпрыгнула из вагона, и за ней сразу соединились дверцы старого, впитавшего в себя прошедшие десятилетия трамвая. Рита, улыбаясь, помахала ей, Ася ответила взмахом руки и пошла к дому. Шла медленно, опустив глаза вниз, видя серый асфальт в трещинах, а на нем простые слова, которые рисовало ее воображение, достающие до дна души: январь… поезд… Москва…

Отрыла дверь Ася своим ключом и сразу нутром почуяла, в доме кто-то посторонний, хотя об этом ни намека не было в прихожей. Она двинула к большой комнате, выполняющей функцию гостиной и спальни Мариночки, приоткрыла дверь и одним глазком заглянула… Прямо на нее смотрел следователь, сидевший на диване. Он вдруг улыбнулся:

— Заходи, Ася.

Она робко вошла. У стены стояла Мариночка черней тучи, подняла на дочь глаза, обведенные черными кругами, в них было столько отчаяния, что внутри Аси все оборвалось.

* * *

Чемодан собрала, не взяв ничего, что ей не принадлежало, даже свою одежду, купленную Павлом, оставила. Лена уселась в прихожей на пуфик и ждала его, вызвав срочно по телефону. Уйти тихонько, как воришке — это нечестно, по большому счету не заслужил Паша подобной подлости. Нет, она скажет ему в лицо и будь что будет. В дверном замке повернулся ключ, Лена поднялась, проглотила комок страха, но решимость ее осталась непоколебима.

Павел вошел и замер, глядя на чемодан у ног Лены. Конечно, он все понял. Собственно, морально Павел был готов к такому повороту, но повороты обычно ждешь в будущем, только не сегодня.

— Паша, твоя жена спасла мне жизнь, ну, ты знаешь, — начала Лена прощаться. — Я не могу больше… жить с тобой.

— Ольга просила тебя уйти? — спросил он.

— Нет. Я сама. Прости, пожалуйста.

Взяла чемодан, с минуту постояла, не решаясь обойти его. Всего, чего угодно, ждала от Павла Лена — истерики, попреков, угроз, даже рукоприкладства. А он молчал. Набравшись храбрости, она пошла на него, он не сдвинулся с места, Лена обошла, открыла дверь и оглянулась. Внезапно на нее накатила жалость, ведь этот человек на несколько лет избавил ее от бытовых проблем, по-своему любил, но они далеки друг от друга, как две галактики.

— Паша, спасибо тебе, — бросила ему в спину Лена и вышла из квартиры.

Попав на лестницу, она сбежала легко и свободно, оставив прошлое с Павлом, и навсегда закрыла дверь подъезда. Виноватой себя не считала, она давно предупредила его, что никогда… никогда…

* * *

Яркое солнце поселилось в коридорах, пробравшись сюда через большие окна и обнажив изъяны: ободранный линолеум, ветхие полы, облупившуюся краску, пустые и оттого скучные стены. Впрочем, это больница, здесь не предусмотрены интерьерные украшения, на них и денег-то не дают. Жаль. Даже в больнице человеку нужен уют, комфорт, чтобы не чувствовать себя за чертой, куда его отодвинула болезнь. Накинув халат на плечи, надев синие бахилы, Митя шел по коридорам быстрым шагом, здороваясь с персоналом, с которым успел перезнакомиться.

В перерыв он приезжал в больницу, потом после работы еще раз. Так каждый день. Субботу и воскресенье проводил исключительно в больнице. Что можно сказать об Анжеле? У нее испортился характер, не очень она приветлива. Митя связывал это и с ранением, и с беременностью, доктор клятвенно заверил, что ребенок не пострадал, родится и вырастет, мол, выбора у него нет. Он зашел в палату, Анжела приподняла веки, увидела его и снова закрыла.

— Привет, — сказал он, садясь на единственный стул. — Привез гранаты, очистить?

— Не хочу.

— Но ты же хотела.

— Перехотела.

— А, ну тогда городскую прессу почитаем. Ты была звездой телеэкрана, теперь стала звездой желтой прессы.

— Чего, чего? — вытаращила Анжела глаза.

Митя, не реагирующий на капризы, что его самого удивляло, достал газету, развернул и прочел:

— «Без надежды на взаимность». Это заголовок. «Минусы неразделенной любви» Слушай. «Вы наверняка знакомы с сюжетами, когда некий молодой человек влюбляется в своего кумира и потом преследует его по пятам. Во многих случаях это вымысел, пиар-ход, поднимающий престиж певца, артиста, чтобы заставить поклонников любить его еще больше. Наш случай не вымысел, произошел у нас в городе. Поклонник телеведущей Анжелы Никитиной преследовал ее по пятам, но понимал, что она недосягаемая, как звезда. Молодой человек довел себя до высшей точки отчаяния и однажды ночью напал на объект своей страсти…»

— Кто написал эту чушь?! — вырвалось у Анжелы.

— Твой директор, я думаю. Он очень предприимчивый человек, умеет в свою пользу повернуть ситуацию. Читать дальше?

— Не надо.

— Я оставлю, сама прочтешь. Народ желает тебе скорейшего выздоровления и жаждет видеть в передачах после этой статейки.

Он выкладывал фрукты на тумбочку, апельсин вложил в руку Анжелы. Она рассматривала бугристую поверхность, ворча:

— Зачем столько приносить? И вообще, ты слишком много времени проводишь здесь, я чувствую себя виноватой.

— Я любуюсь своим рыцарским поступком в твоем лице, ведь я же тебя спас. Ты помнишь об этом?

— Как же я забуду, если ты каждый день напоминаешь?

— Ты должна быть благодарна мне и принять в дар намек… Держи.

Митя положил коробочку на грудь Анжелы, намек она поняла и не взяла, остудив его:

— Я понимаю, тебе жаль меня, ты хочешь помочь мне прийти в себя, поправиться. Но не стоит идти на жертвы. Моей жизни ничто не угрожает, ты можешь быть свободен.

Он обалдел! Он не узнавал Анжелы. После ранения ее как подменили, Митя только и выговорил с обидой:

— Какая ты злопамятная.

— Она зануда, — раздалось у него за спиной.

Это была Лена. Сунув градусник под мышку больной, она взяла коробочку открыла и ахнула:

— Какая красота… Анжелка, быстро надевай кольцо! (Пациентка убрала руку под одеяло.) Вот вредина. Да если бы не Митя, ты лежала в подъезде, истекая кровью, пока не умерла. Потом торчал до утра, пока тебя оперировали. Сидел здесь ночами, палату отдельную оплачивает, королеве. Его у нас все обожают! Неблагодарная. Митенька, она согласна, это все вредности, они пройдут. Дай руку! — рявкнула Лена. — Иначе останешься без капельниц, уколов и моей заботы.

В конце концов, Лена насильно вытащила руку Анжелы и надела кольцо. Потом забрала градусник, подмигнула Мите, сказав:

— Я к Сереже, его скоро выпишут. Мы пригласим вас к нам на ужин, у Сережи маленький домик от бабушки достался, там красота. А ты, Митя, звони, если что. Займемся воспитанием вместе.

Она убежала, еще раз подмигнув Мите у выхода. Он взял руку Анжелы с кольцом, поднес к губам, улыбаясь.

— Ты ненадежный, — сказала она. — Ты бросил меня в таком положении и ничего не сказал. Ты можешь бросить нас в любую минуту.

— Не, не, не! — Митя фактически поклялся.