Ромовая бабочка - Риша Вольная

тоже ближе к девушке, опираясь локтями в колени.

– Неважно, поможешь ты мне или нет, я всё равно буду пытаться найти к ней подход. Если у меня это получилось раньше, значит, смогу снова, – пояснил я, а потом непроизвольно перешёл на шёпот. – Пойми, в этом ларчике я нашёл свой Святой Грааль, так что твои угрозы и предложения уже не подействует. Ты мне либо помогаешь и тем самым избавляешь всех нас от лишних страданий, либо я буду как в той фразе «через тернии к звездам».

Под взглядом расплавленного серебра с голубым сиянием я даже не моргнул, но по спине пробежал холодок. Изумительные и одновременно пугающие глаза.

– Хорошо, я поговорю с Алисой! Вот только ничего не обещаю.

– А совет?! – уже выдыхая напряжение, поинтересовался я.

Сафронова поднялась с кресла. Снова короткий сканирующий взгляд, фиксирующийся на моих губах. Блин, я улыбался. Сам не понял, отчего меня потянуло на проявление бурной радости, но чувствовал, что выгляжу как Иванушка – дурачок.

– Лиса любит широту взглядов и жестов. Нужен поступок по типу «из ряда вон», «нечто» тебе несвойственное, но показывающее о серьезности намерений. Только сразу предупреждаю, что реакция вначале может быть бурной. Лучше ещё раз подумай, а нужен ли тебе весь этот цветущий геморрой с тележкой кактусов в придачу.

– Я люблю кактусы, а геморрой вполне лечится, – со стопроцентной уверенностью в голосе ответил Селине, поднимаясь с кресла. – Спасибо за совет, постараюсь всё исполнить в точности.

– Удачи.

В этот раз пожелание звучало более жизнерадостно.

Девушка, проводив меня к выходу, попрощалась. Я же, задержавшись, непроизвольно проследил за ней, замечая, как это хрупкое и маленькое на вид создание уверенно подошло к мужику, орущему громко и матерно. Пара слов с её стороны и цепкий захват пострадавшей от огня руки, которой несчастный активно размахивал. Больной замер, а Селина, спокойно раздавая указания помощникам, зашагала обратно вглубь здания. Уже почти скрывшись за пунктом охраны, она обернулась и подмигнула мне.

Наверное, это знак, что теперь она мой союзник или хотя бы не станет участвовать в потоплении моего фрегата любви и верности.

Алиса

Вот почему, когда тебе совершенно не хочется общаться с представителями земной и неземной расы, всё происходит абсолютно противоположно. По крайней мере, первые меня одолели с раннего утра.

В восемь утра счастливый дизайнер радостно проорала в трубку, что поняла, как надо оформить главный зал клуба, чтоб мы обе остались довольны. После моего «я счастлива» девушка приказала выбросить все предыдущие варианты и ждать шедевра, а потом отключилась.

Я спрятала мобильник под подушку, в которую тут же уткнулась лицом, и одеяло натянула поверх головы, хотя в комнате и так было темно. Желая уединения для своей тоски, я ещё с вечера опустила жалюзи и плотно задёрнула все портьеры.

Проваливаюсь в беспокойный сон, где я все бегу и безрезультатно что-то ищу. Когда мне показалось, что я близка к цели, меня будит вибрация и музыка. Не меняя позы, вытащила телефон из – под подушки. Ответила, даже не взглянув на имя звонившего. Пофиг!

– Дорогая, уже скоро полдень, так что хватит валяться в постели. Жизнь не кончена, и через пару дней состоится большое торжество в честь дня города. Мэр очень просил нас присутствовать на его празднике. Планируется потрясающий приём в его резиденции.

– Я счастлива.

Чувство дежавю посетило меня в очередной раз.

– Я тоже.

– Мама, а причем здесь я?! Моя отработка долга завершилась участием в скачках.

– Приглашение прислано на всех членов семьи, и смею напомнить, ты ещё моя дочь.

– О боже, прозвучало как угроза! Но я всё равно никуда не пойду, и вообще я сплю.

С мамой такие отмазки редко срабатывали, но попытаться- то можно!

– Какой сон? У тебя ещё платье не куплено! А надо ещё украшения подобрать. Немедленно вставай, я заеду за тобой через полчаса, и мы отправимся на шопинг.

Как я и думала, не прокатило, а от последнего слова меня аж в дрожь бросило. Мой позавчерашний шопинг закончился более чем плачевно.

– Мама, я ни- ку- да не поеду! – как можно увереннее ответила я.

В идеале надо бы ещё трубку бросить, но это прямой путь к стопроцентному появлению родительницы на пороге моего дома.

– Я тебя, Алиса, не спрашивала! Собирайся, я выезжаю.

И тишина. Вера Павловна завершила звонок. Бля!

Хотелось материться нескончаемым потоком, но у меня всё равно не хватит запаса слов, а повторяться неинтересно.

Отодрала свое тело от кровати и вяло пошлёпала в ванную комнату. Возникло острое желание удавиться от чувства безысходности. Со мной всегда так после взрыва эмоций и потока слёз. В этот раз особую горечь добавляла потеря любимого человека. И, вроде бы, понимаю, что надо переступить через гордость и детские обиды. Вот только выполнить это не получается, и путь к примирению закрыт.

Роман в принципе тоже не торопится возвращаться. Уже пошли вторые сутки, а ни звоночка, ни сообщения. После того, как осталась в клубе одна, ещё долго тихонько ныла у себя в кабинете. В итоге так уревелась, что сил, ехать домой, не было. С утра на глаза попался белый конверт. Настроение было ниже плинтуса, так что едва поборола огромное желание – закрыть клуб на всё засовы и свалить куда подальше ото всех.

Позвонила Артёму и во всём созналась. Он естественно спросил, почему не обратилась к Савельеву, а я и тут созналась в своих прегрешениях. Демидов попросил спать спокойно, одной не гулять и обещал разобраться с моей проблемой. Я, заказав еду на вынос в клуб, честно пыталась работать и даже выполнила пару пунктов из списка задуманного. К вечеру мозг взбунтовался, и мне пришлось отправиться домой.

Всегда думала, что когда расстанусь с любимым человеком, то меня захлестнет волна невероятной боли от потери. Нихрена! Было ощущение, что внутри меня огромная дыра, как кратер для добычи алмазов. Ничего не осталось – ни сил, ни эмоций, только океан вселенской печали, а ещё маленький дятел, что долбил в висок и шептал о моей глупости.

Спрятаться от всех и вся мне показалось замечательной идеей, только мир со мной был не согласен.

К приезду матери была готовой, что даже получила похвалу от родительницы. Мне в принципе было все равно, во что меня одевает мамуля, так что безмолвно мерила любое предложенное платье.

Вечером кое-как открестилась от Веры Павловны и её желания – затащить меня в родительский дом немного погостить. Апатия начала спадать, эмоции оттаивать, и мне захотелось взвыть, словно волку на