Облава - Олег Алякринский

Сегодня пятница, и Людмила Сергеевна, насколько он помнил, как раз дежурила в приемном покое госпиталя. Ну что ж, попытка не пытка.

Маршрут в подмосковные Химки, похоже, не слишком отпугивал частных извозчиков, во всяком случае, первый же водила на старенькой «газельке» с крытым кузовом охотно согласился прокатиться за город, благо сам ехал в Лобню.

— Сколько? — на всякий случай поинтересовался Варяг, когда грузовичок уже резво мчался по Тверской в сторону МКАД.

У него оставались сотенные, которые дал ему Чижевский, и их вполне должно было хватить на поездку, но в данной ситуации он полагал, что слишком шиковать нельзя, чтобы не вызвать у водилы лишний интерес, а то и подозрение.

— Триста, — безоговорочным тоном бросил водитель, пузатый дядька лет пятидесяти, с круглой, как бильярдный шар, головой. Заметив, что пассажир закачал головой, смилостивился: — Вообще-то такса такая: от центра до МКАДа полтораста, а после — еще столько же, ведь дорога неблизкая, но ты у меня первый пассажир сегодня, да и по пути мне, так что дам тебе скидочку. Двести. Годится?

Варяг для вида досадливо покряхтел, а потом кивнул. Его раздумья водитель воспринял по-своему.

— Двести — красная цена, это я тебе как практик говорю, — заторопился пузатый. — Я вообще в Строгине работаю, в универсаме, товар развожу, а в Лобне у нас склад, так я туда кажную пятницу мотаюсь… Милое дело по Ленинградке с ветерком прокатиться, не то что в центре. Куда ни ткнись — везде кирпич. Я в центр ни за какие деньги не поеду, там полдня в пробке проторчать можно, и все без толку. Ни себе заработка, ни людям пользы. А тут за час туда-обратно смотаюсь. Тебе куда в Химках-то?

— В госпиталь Главспецстроя, — назвал Варяг, — знаешь, где это?

— Найдем, — заверил водитель, — Химки — город компактный, так что не переживай. Это где-то на окраине — возле Новых Химок, так?

Варяг мотнул головой: он и сам толком уже не помнил, где это.

— Только, друг, через час мне снова надо будет в Москву, — сказал он, — подождешь там?

Водитель раздумывал недолго, хотя и не упустил случая набить цену.

— Подожду, — согласился он, — если будет смысл. Обратно столько же дашь… — покосившись на пассажира, он раздумчиво добавил: — Это я уж тебе скидку даю… Ведь мне обратно придется на Тверскую гнать, а у меня график, время поджимает…

И тут Варяг его удивил:

— Пятьсот устроит?

— Вполне, — кивнул удивленный водила и впервые глянул на пассажира с нескрываемым интересом. Большие деньги действительно навевали подозрения. Обычный работяга за поездку в Химки и обратно никогда не выложит полштуки, до Химок ехать-то всего ничего, двадцать минут. А этот почти не торгуется. Мысль о торге напомнила водителю приключившийся с ним недавно занятный эпизод, о чем он поведал пассажиру.

— Был я тут летом в Египте со своей бабой. Неделя на Красном море, в четырех звездах, «все включено». В последний день пошел я на базар в Хургаде, решил последние сто баксов потратить на сувениры. Присмотрел, короче, торговца одного и на всю сотню товара набрал. На четки еще пятерочка осталась. Уложил араб, короче, мои покупки в мешок, я ему баксы протянул, а он недовольно как-то, вроде с обидой, пакет толкнул в мою сторону. Чуть ли не швырнул. Непонятно, почему такое недовольство. Что-нибудь не так, спрашиваю, проблемы какие-то? А он сдачу мне вернул и лопочет по-своему… Я ниче не понял, а мне гид наш, азик там у нас был, Мамед, и говорит: мол, почему ж ты шалтай-болтай не делал, почему не торговался? Для арабов на базаре самое главное — базар, торг, это они любят, стервецы! Хорошему покупателю, кто умеет цену сбивать, да так, чтобы не обидно было, араб готов полцены скостить. Так что, уважаемый, торговаться нужно всегда и везде, тем более что Русь-матушка сплошным базаром стала. В кинотеатрах торгуют, в метро торгуют, на площадях торгуют, в электричках тоже… Сплошной базар, в общем.

Из его слов выходило, что в нынешней жизни, где все больше заправляют восточные торговцы — азербайджанцы, узбеки, китайцы, вьетнамцы, — без умения торговаться русскому человеку никак не выжить. Может, оно и правильно, подумал Варяг, да только непонятно, как это так получилось, что русских купцов да коробейников все вытесняют чужеземцы… Вот в чем парадокс. Или русских просто советская власть развратила, приучив к безделью да халяве? Конечно, на морозе да в дождь по двенадцать часов торчать на воздухе — это тебе не в НИИ с рейсшиной да с рейсфедером штаны просиживать…

«Газель» между тем с рокотом неслась по многорядной Ленинградке, и неслась, как и обещал водитель, с ветерком. Утренняя прохладная свежесть перемешивалась с запахом дыма, над асфальтовой лентой стелился довольно-таки плотный дымный туман, и, судя по смрадному запашку, могло показаться, что где-то неподалеку горит свалка.

Миновав ярко-синие пакгаузы иностранных гипермаркетов, грузовичок нырнул под эстакаду, выбежал из-под моста на указатель «Госпиталь Главспецстроя 500 м» и еще через минуты три тормознул у ворот. Варяг сверился с часами. Было ровно восемь часов.

— Я на полчаса, максимум на час, — пообещал пассажир, выпрыгнув из кабины.

— Я тебя буду ждать вон на том пятачке. — Водитель махнул рукой на небольшую площадку перед дверями приемного покоя.

Варяг молча кивнул и пошел ко входу. Странное дело, он испытывал легкое волнение, будто пацан перед первым свиданием со школьной зазнобой. И с запозданием спохватился: надо было бы прикупить хоть букетик цветов. Он огляделся по сторонам, но ничего похожего на цветочные палатки не заметил и, вздохнув, направился в приемный покой.

Людмила Сергеевна сегодня дежурила. Он сразу увидел ее через стеклянную перегородку. На вошедшего женщина уставилась широко раскрытыми изумленными глазами и медленно поднялась из-за большого белого стола — наверное, не сразу поверила своим глазам.

— Здравствуйте, Людмила Сергеевна… — У Варяга чуть дрогнул голос. — Не ждали? Вот пришел… Мне нужна ваша помощь. Срочно.

— Да? — деловито бросила она и чуть нахмурилась. — Что-то случилось?

— Случилось. Нога… Шов на бедре, помните, вы меня зашивали? Там какой-то винегрет получился… Только у меня времени в обрез — не больше сорока минут. Успеете?

Она провела его в смотровой кабинет, уложила на кушетку и заставила стянуть брюки.

— Давайте посмотрим, — чуть не приказным тоном распорядилась Людмила Сергеевна. Наложенную вчера вечером девушкой Варей повязку она сняла и поинтересовалась:

— Где вас перевязывали, в больнице?

— Нет, я сам, — соврал Варяг, — а что?

Она усмехнулась:

— Молодец, профессионально сделали.

Увидев кровоточащую рану, она даже вскрикнула.

— Боже ты мой! Да где это вы так? Боже, да тут грязь какая-то, земля, крошки, вот даже хвоинка торчит! Вы что, в лесу были? С горки катались? — Она вдруг засмеялась. — Ох, с вами смех и грех… Ну ладно. Лежите, я сейчас.

Людмила Сергеевна ушла за дверь и скоро вернулась с блестящей хромированной коробкой.

— Будет больно, но терпите. Я сделаю укол анестезии, а потом наложу швы…

Пока она колдовала над ним, Варяг вдыхал свежий запах ее волос, ощущая близость ее расцветшего упругого тела, и почему-то вдруг ощутил укол стыда за то, что провел сегодня ночь в объятьях незнакомой девчонки. У него не было никаких обязательств перед Людмилой Сергеевной — она же просто врач… Хороший врач, отличный хирург… И только. Или не только? Если для него она ничего не значит как женщина, то почему же он сейчас пытается мысленно оправдать свое ночное приключение с Варей сложившимися обстоятельствами, нервным напряжением, сопровождавшим его все последние дни? Неужели ему совестно перед этой женщиной в белом халате? Ну дела…

— Болит? Вот здесь? Здесь?

Варяг вздрогнул и поморщился.

— Да! Как будто иглой кольнули…

Людмила Сергеевна нахмурилась.

— Сильное воспаление. Надо резать и удалять гной. Будет больно, Владислав… Забыла, как вас по отчеству…

— Можно просто Владик, — стиснув зубы от жуткой боли, процедил он. — Режьте, шейте, я все выдержу. Пожалуйста, Люда, только поскорее!

И закрыл глаза. Ему вдруг вспомнилась его первая встреча со Светкой, будущей женой. Она была медсестрой в больнице. Он валялся на операционном столе после жестокой драки, с пропоротым животом… Боже, как все в жизни повторяется…

— Вам надо беречь ногу, — точно сквозь ватную пелену донесся до его слуха строгий голос Людмилы Сергеевны, которая уже накладывала на свежий шов тугую повязку, — иначе могут быть большие неприятности.

— Не могут, раз я попал в ваши руки, — серьезно возразил Варяг.

— Почему вы так уверены? — Он различил усмешку в голосе.

Он вздохнул:

— Потому что у меня этих неприятностей выше крыши, куда уж больше?