Побег с Лазурного берега - Антон Леонтьев

– Она убила мадам! – завопила горничная, тыча в Лизу пальцем. – Я все видела собственными глазами! Она держала в руках нож!

Полицейские осторожно окружили Лизу. Девушка взглянула на свои руки – они были в крови. А на белых мраморных плитах отпечатались алые следы – ее собственные. Наверное, в спальне она наступила в кровавую лужу.

Несколько полицейских поднялись по лестнице наверх. Минуту спустя раздался возбужденный голос:

– Здесь труп! У дамочки перерезано горло!

– Я же говорю, что это она убила мадам! – залилась слезами горничная. – Такая хорошая хозяйка, а она убила ее. Прошу вас, господа полицейские, арестуйте ее!

Лизу, конечно же, арестовали и доставили в участок. Оттуда уже поздно ночью ее перевезли в одну из парижских тюрем. Ей было предъявлено обвинение в умышленном убийстве и попытке ограбления. Девушка вначале пыталась объяснить, что ни в чем не виновата, но ее упорно никто не желал слушать. Похоже, никто не сомневался в том, что именно она перерезала Анабелле горло.

Тогда она решила не отвечать на вопросы. Она не назвала ни своего имени, ни фамилии, игнорируя крики полицейских. Да и что она может поведать? Правда будет выглядеть как ложь: ведь Лиза Кречет давно признана умершей.

Ей удалось поспать всего пару часов в камере, как ее снова вызвали на допрос. Вместо полицейских на сей раз в комнате находился элегантный господин, представившийся следователем. Здесь же был и адвокат, назначенный судом.

– Мадемуазель, вы упорно не желаете говорить? – спросил ее следователь. – Это, конечно, ваше право. Однако все улики свидетельствуют против вас. В нашем распоряжении имеются показания горничной, которая видела, как вы держали в руках нож. На его рукоятке действительно обнаружены ваши отпечатки, и эксперты не сомневаются, что именно посредством этого ножа была лишена жизни мадам Анабелла Кречет. Вы думаете, что если мы пока не знаем вашего имени, то не сможем отправить вас на гильотину?

Так длилось два дня. Лизу склоняли к даче показаний, запугивали, стращали и умоляли. Девушка молчала. Адвокат советовал ей сознаться, обещая, что сумеет договориться с обвинением об устраивающем всех сроке заключения (двадцать лет).

– Вы ведь проникли в особняк, чтобы похитить ценности? Например, картины или бриллианты мадам Кречет?

Лиза смерила адвоката холодным взглядом. Если поведать суду подлинную историю ее жизни, то ее отправят не на гильотину, а в сумасшедший дом. Но там она уже была, и попадать в психушку снова ей не хочется.

Когда следователь в очередной раз обрабатывал ее, Лиза вдруг спросила:

– Кто позвонил в полицию и сообщил об убийстве?

– Ага, решили нарушить обет молчания, мадемуазель! – обрадовался, сверкая глазами, следователь. – Отчего вас это так интересует?

– Кто-то пытается возложить на меня вину за убийство Анабеллы.

– Анабеллы? Вы называете мадам Кречет по имени? Откуда вы ее знаете?

Лиза, не слушая вопросов, продолжала:

– И этот кто-то допустил ошибку – он позвонил в полицию и сообщил о трупе. Горничная позвонить не могла, потому что, когда она только набирала номер, полиция уже была около особняка. Убийца себя выдал.

– Мадемуазель, вы сами выдали себя! – провозгласил следователь. – Никакого звонка таинственного незнакомца в полицию не было. Понимаю, вы пытаетесь свалить все на «черного человека»... В полицию поступил сигнал о том, что кто-то пытается проникнуть в особняк мадам Кречет. Сразу же туда были высланы два наряда полиции.

Нет, все было не так! Она же слышала шаги, она чувствовала чье-то незримое присутствие в доме. Но ей все равно никто не поверит.

На четвертую ночь дверь камеры Лизы распахнулась. Девушка, щурясь на яркий свет, увидела нескольких смуглых типов. Один из них подошел к ней и достал шприц. Лиза попыталась сопротивляться, но игла вонзилась ей в плечо.

* * *

Темнота постепенно отступала. Лиза с трудом открыла глаза и увидела, что камера исчезла. Она находилась в небольшой комнате, на кровати, застеленной свежим бельем. Девушке показалось, что ее слегка покачивает. Она поднялась и увидела круглое оконце под самым потолком. Лиза попыталась дотянуться до него, но не смогла. Тогда она побежала к двери и попробовола открыть ее. Как и следовало ожидать, дверь была заперта.

Где же она находится и как сюда попала? Последнее, что сохранилось у нее в памяти, – ночной визит нескольких смуглых типов, один из которых впрыснул ей какую-то дрянь.

Если она не в тюрьме, то где? Суда еще не было, и ее не могли приговорить к смертной казни, такое бы она наверняка помнила.

Дверь раскрылась, появились два типа. У одного в руках был пистолет, другой держал поднос с едой.

– Кто вы? – спросила Лиза. – Где я нахожусь? Это что, специализированная тюрьма? Или вы – одна из французских спецслужб? Или не французская, а какая-то иная?

Субъекты перебросились несколькими фразами, и Лизе показалось, что они говорят по-гречески. С какой стати ею заинтересовались греческие коммандос? Преступлений на территории Греции она не совершала, значит, ее не могли экстрадировать. Да и вообще, та сцена, что имела место в следственном изоляторе парижской тюрьмы, походила больше на похищение. Только кто обладает такой властью и влиянием, чтобы похитить заключенного из тюрьмы, не опасаясь чрезвычайно серьезных для себя последствий?

– Твой завтрак, – по-французски объявил, не отвечая на вопросы, смуглый субъект и поставил поднос на кровать.

– Пока я не буду знать, где нахожусь и по какому праву вы удерживаете меня здесь, я не притронусь к еде, – заявила Лиза.

– Как хочешь, – пожал плечами тюремщик и схватил поднос.

– Впрочем, оставьте. Может, я и передумаю. Если это похищение, то спешу вас разочаровать: никто не даст за меня и ломаного гроша. Разве что французская Фемида, да и то только для того, чтобы отправить в тюрьму или на гильотину. Вы ведь представители греческих спецслужб?

Типы переглянулись и, ничего не говоря, удалились. В двери щелкнул замок. Лиза осмотрела завтрак – булочка, голландский сыр, клубничный джем, вареное яйцо, кофе с молоком. Не бог весть что, но для подкрепления сил хватит. В конце концов, она находится не на фуршете, а в руках то ли шпионов, то ли гангстеров.

Поев, Лиза снова попыталась добраться до круглого оконца и вдруг поняла – это же иллюминатор! Следовательно, она находится на судне, оттого и ощущает легкую качку. И судно, на борту которого она пребывает, не слишком большое (иначе бы качки вообще не чувствовалось), но и не маленькое.

Поняв тщетность своих попыток добраться до иллюминатора, Лиза перестала прыгать на кровати, а заглянула под нее. Спасательный круг! Вытащив его, девушка прочла название, начертанное на нем латинскими и греческими буквами: «Дионисия».

Яхта Георгиоса Костандиллиса!

О, тогда все понятно. Костандиллис каким-то образом узнал, что она причастна к похищению драгоценностей, и решил... Решил отомстить? Но для этого ему бы не потребовалось похищать ее. Достаточно было послать своих головорезов, которые вытрясли бы у нее похищенные драгоценности и... убили бы.

А что с Майклом? Неужели он тоже угодил в ловушку, расставленную коварным греком? Наверняка Костандиллис в курсе, что он тоже побывал на его яхте... Лиза решила не торопиться с выводами. Пока у нее нет возможности сбежать, да и Костандиллис слишком могуществен, чтобы вступать с ним в открытую конфронтацию.

Девушка засунула спасательный круг обратно под кровать и задумалась. Сначала она узнает, что нужно Костандиллису, а потом попытается скрыться. Если и Майкл находится в его власти, то она должна помочь ему бежать. Им придется скрыться из Европы, сменить имена и жить в постоянном страхе.

Лиза почувствовала сонливость. Наверняка в еду было что-то подмешано! Она безуспешно пыталась бороться с охватывавшим ее оцепенением, но всего через несколько минут провалилась в сон. Дверь раскрылась, появился один из подручных Костандиллиса и забрал поднос. Другой смуглый тип проверил у Лизы пульс и удовлетворенно произнес:

– Спит. Хозяин велел доставить ее к себе. Поэтому берем курс на остров.

* * *

Когда Лиза вновь открыла глаза, первое, что увидела, был потолок, изукрашенный фресками. Девушка удивленно приподнялась на кровати и поняла, что находится не на яхте – маленькая каюта исчезла, сейчас она была в огромной спальне.

Вот для чего ее усыпили – чтобы беспрепятственно доставить к Георгиосу Костандиллису. Судя по всему, она сейчас в одном из его дворцов – сколько именно таковых имелось у миллиардера, никто толком не знал.

Фрески были на мифологические темы – подвиги Геракла, похищение Юпитером Европы. Хм, Костандиллис и сам мало чем отличается от языческого божества – если ему что-то или кто-то требуется, он отдает приказ, и слуги доставляют желанную добычу... Вот такие мысли мелькали в голове Лизы.