Вычисление Бога - Роберт Сойер

— «Межзвёздная система превентивного массового уничтожения», — ответила Холлус.

Я сглотнул. Думаю, какая-то часть меня была готова услышать что-то вроде «А здесь мы будем вас готовить!» Но тут стебельковые глаза Холлус затрепетали от смеха.

— Извини, я просто не смогла удержаться, — сказала она. — Оно означает «Межзвёздный странник», или что-то вроде этого.

— Довольно миролюбивое название, — нейтрально сказал я, надеясь, что не говорю ничего обидного.

Глаза Холлус разошлись на максимальное расстояние:

— Название выбрал комитет.

Я улыбнулся: это так похоже на выбор названия для галереи Открытий в КМО. Я снова бросил взгляд на корабль. Пока моё внимание было отвлечено, на его боку появилось отверстие; понятия не имею, развернулось ли оно наподобие объектива у фотоаппарата, или же панель просто отъехала в сторону. Отверстие было освещено жёлто-белым светом, внутри я увидел ещё три клиновидных спускаемых аппарата.

Наш челнок подходил всё ближе и ближе.

— А где звёзды? — спросил я.

Холлус с молчаливым вопросом посмотрела на меня.

— Я ожидал увидеть в космосе звёзды.

— О, — сказала она. — Они теряются в блеске Солнца и Земли.

Форхильнорка пропела на своём языке несколько слов, и на экране появились звёзды.

— Компьютер усилил видимую яркость каждой звезды, чтобы их стало видно, — пояснила она. Холлус указала на экран левой рукой. — Видишь вот этот зигзаг? Это Кассиопея. Прямо под центральной звездой расположены Мю и Эта Кассиопеи, две звезды, которые мы посетили перед тем, как лететь сюда.

Вокруг указанных звёзд вдруг появились нарисованные компьютером кружки.

— А видишь это пятно под ними? — спросила Холлус. На экране послушно нарисовался ещё один кружок. — Это галактика Андромеда.

— Это прекрасно, — сказал я.

Вскоре, однако, «Мерелкас» заслонил собой всё поле зрения. По-видимому, процесс шёл автоматически; не считая редких напевных команд, Холлус ничего не делала с тех пор, как мы оказались в челноке.

Раздался металлический лязг, передавшийся по корпусу челнока: мы пристыковались к держателю на дальнем конце отсека. Холлус шестью ногами оттолкнулась от переборки и медленно полетела к двери. Я попытался последовать за ней, но понял, что слишком отдалился от стены; сейчас я не мог ни до чего дотянуться, чтобы оттолкнуться.

Холлус увидела, в каком затруднительном положении я очутился, и стебельки её глаз опять затрепетали. Она вернулась и протянула мне руку. Я схватился за неё. И впрямь живая Холлус, из плоти и крови; никакого статического покалывания. Она вновь оттолкнулась от переборки, на этот раз тремя ногами, и мы вдвоём полетели к двери, которая при нашем приближении послушно раскрылась.

Нас уже поджидали трое форхильнорцев и двое вридов. Форхильнорцев было довольно просто отличить друг от друга: туловище каждого было завёрнуто в ткань разного цвета. В отличие от них, вриды были похожи как две капли воды.

Три дня я провёл, изучая корабль. Освещение было рассеянным; не было видно никаких ламп. Стены и большая часть оборудования были голубыми. Я предположил, что вриды и форхильнорцы посчитали этот цвет, не так сильно отличающийся от цвета неба, нейтральным; они использовали его везде, где люди используют бежевый. Один раз я побывал в жилых отсеках вридов, но там стоял неприятный запах плесени; больше половины времени я провёл в модуле общих помещений. Там располагались две вращающиеся центрифуги, симулирующие гравитацию: внешняя имитировала силу тяготения на третьей планете Беты Гидры, а внутренняя — на второй планете Дельты Павлина.

Мы, четверо землян — я; Кэйзер, женщина-шизофреник; Жу, очень старый крестьянин-китаец; и Хун, самец горной гориллы с серебристой шерстью на спине — наслаждались сказочным видом на Землю: потрясающий шар цвета содалита начал уменьшаться в размерах, когда «Мерелкас» отправился в полёт. Разумеется, в действительности Хун понятия не имел, что он видит.

Меньше чем через сутки мы вышли за орбиту Луны. Сейчас мои собратья-путешественники оказались от Земли дальше, чем кто-либо из землян. Однако к этому моменту мы преодолели лишь одну десятимиллиардную долю предстоящего пути.

Я неоднократно пытался разговорить Жу; поначалу он относился ко мне настороженно. Позднее он признался, что я — первый белый, которого он повстречал. Но в конечном счёте решающую роль сыграло моё знание мандаринского диалекта. И всё же, думаю, в наших беседах я не раз и не два проявлял невежество. Мне было легко понять, почему я, учёный, захотел отправиться к окрестностям Бетельгейзе; сложнее было уяснить, почему на это согласился старый крестьянин. А Жу был по-настоящему стар — он и сам точно не знал, в каком году родился. Меня бы не удивило, узнай я, что Жу появился на свет в конце девятнадцатого века.

— Я полетел в поисках Просветления, — сказал мне Жу. Он говорил медленно, нашёптывая. — Я стремлюсь найти праджня — высшее и чистейшее знание.

Он внимательно посмотрел на меня слезящимися глазами.

— Дандарт, — это было имя форхильнорца, который с ним сдружился, — говорит, Вселенная проходила через серию рождений и смертей. Конечно, то же происходит с каждым из нас — пока мы не достигнем Просветления.

— Значит, ты здесь из-за религии?

— Религия — это всё, — просто сказал Жу.

— Надеюсь, наше путешествие будет не напрасным, — с улыбкой сказал я.

— Напрасным оно точно не будет, — ответил Жу с умиротворением на лице.

* * *

— Ты уверен, что это безопасно? — спросил я Холлус, когда мы медленно залетели в анабиозный отсек.

Стебельки её глаз затрепетали.

— Ты летишь сквозь пространство на скорости, которую вполне можно назвать бешеной. Летишь навстречу существу, которое обладает почти непостижимыми возможностями, — и тебя волнует, безопасен ли анабиоз?

Я рассмеялся:

— Ну, если взглянуть с этой стороны…

— Опасности нет, не переживай.

— Не забудь разбудить, когда мы доберёмся до Бетельгейзе.

Когда нужно, Холлус могла сохранять совершенно бесстрастный вид:

— Я оставлю себе записку с напоминанием.

* * *

Шестидесятичетырёхлетняя Сюзан Джерико сидела в кабинете дома на Эллерслай-авеню. С тех пор, как Том улетел, минуло почти десять лет. Конечно, останься он на Земле, его бы уже десять лет как не стало. Ну а теперь он, наверное, по-прежнему был жив — замороженный, с остановленным метаболизмом, летящий на борту инопланетного космического корабля, чтобы проснуться лишь через 430 лет.

Сюзан прекрасно всё понимала. Но от масштабов всего случившегося у неё начинала болеть голова — а сегодня, как ни крути, день празднования, а не боли. Сегодня Ричарду Блэйну Джерико исполнялось шестнадцать.

Сюзан подарила ему то, что он хотел больше всего: она пообещала оплатить уроки вождения и, когда он получит права, пообещала кое-что посерьёзнее — машину. Страховые выплаты были щедрыми, так что стоимость автомобиля можно было не принимать в расчёт. «Грейт Канадиан Лайф» однажды попыталась ренонсировать выплаты, аргументируя тем, что Том Джерико на самом-то деле ещё не умер. Но, когда об этой истории пронюхали журналисты, «ГКЛ» получила такую взбучку, что президент компании принёс публичные извинения и лично доставил Сюзан и её сыну чек на полмиллиона долларов.

День рождения — день всегда особенный. Но через месяц Сюзан и Дику — кто бы мог подумать, что подросший Рики захочет, чтобы его так называли? — предстояло ещё одно празднование. День рождения Рика никогда по-настоящему не находил в Сюзан особого отклика, поскольку она не присутствовала при его появлении на свет. Но через месяц, в июле, исполнялось шестнадцать лет со дня усыновления — а этим воспоминанием она очень дорожила.

Когда Дик вернулся из школы домой — он как раз заканчивал десятый класс в «Норсвью Хайтс», — у Сюзан было для него ещё два подарка. Первый — журнал отца, в котором он вёл записи о времени, проведённом с Холлус. И второй — копия видеозаписи, сделанной Томом для сына; Сюзан сконвертировала запись с видеокассеты на DVD.

— Ух ты! — воскликнул Дик. Он был высокий и мускулистый, и Сюзан невероятно им гордилась. — Понятия не имел, что папа сделал запись.

— Он попросил меня подождать десять лет, прежде чем показать тебе, — ответила Сюзан и еле заметно пожала плечами. — Думаю, он хотел, чтобы ты стал достаточно взрослым, чтобы её понять.

Дик взял в руки запакованный в жёсткий пластик диск, прикинул на вес, словно это могло помочь раскрыть содержимое. Дику явно не терпелось просмотреть запись.

— Посмотрим прямо сейчас? — спросил он.

— Ну конечно, — с улыбкой ответила Сюзан.

Они прошли в гостиную, и Дик вставил диск в проигрыватель.