Я так хочу - Оксана Фокс

солнцепёк. От духоты темнело в глазах, затылок покрывался ледяной испариной. Лина едва справлялась с дурнотой, иногда теряя сознание. Но упрямо тащилась в тень эвкалиптов позади пыльного трейлера. Съёмочная площадка то там, то тут впадала в сон, проявляя активность с приходом сумерек или Берри, считающегося только с собственными планами.

Жара подтачивала силы самых крепких мужчин. Задействованные в последних эпизодах актёры страдали в полном обмундировании от дневного пекла. Они выступили с предложением – перенести съёмки на заход солнца.

– Не вопрос. Используем мощные прожектора. Сделаем полуденное освещение. Будет достоверно, – подтвердили бригадир светотехников и оператор-постановщик.

Берри слушал молча, кулак упирался в стол. На свежевыбритом лице сардонически изогнулись губы.

– Пехотинцев раздирали гранаты, решетили пули, приклады крошили черепушки, яд выворачивал нутро, заражённое мясо гнило сутками – без перерыва, кондиционеров и дублёров – очень достоверно. Флоренс, закажи боевые патроны к АК-47 и Томпсмону, и раздобудь дефолиант. А пока к нам летит Агент Оранж, используем для достоверности нервный газ.

Бордовые, потные лица актёров сникли, обветренные пальцы с грязью под ногтями комкали защитные панамы.

– Девочки, у вас время до вечера собрать манатки и покинуть лагерь. – Крис вернулся к просмотру чертежа, дал знак пиротехнику:

– Хорошо, закладывайте взрывчатку. Блокгауз должен рухнуть здесь, – он ткнул линейкой в план.

В конце дня съёмочную площадку не покинул ни один актёр. Команда приступила к работе согласно графику. Трудились собрано и слаженно, чтобы свести к минимуму негодный материал. Поблажек больше не просил никто.

– Кит! Смотри, эти кадры дешевле снять в павильоне. Я уже говорил со студией, они готовы сотрудничать, – нагоняя стремительную фигуру, Маркус Гайер стучал карандашом по режиссёрскому сценарию.

– Выбились из сметы?

– Нет.

– Отстали от графика?

– Обскакали, шайсэ, на сутки!

– Хорошо. Перепиши календарно-постановочный план.

Гайер застонал и клацнул челюстями.

– Ладно... Так что с моим предложением? Сэкономим?

– Сэкономим. Снизь расходы на компьютерную обработку. И проживание. На пять процентов.

– Но... А, ладно! Думаю, смогу... Кит, ещё вопрос?

– Выкладывай, – подняв голову к палящему солнцу, Берри широким шагом огибал склад декораций.

Зарывая ступни в мягкий песок, выгруженный грузовиком под навес, Лина проводила Маркуса сочувственным взглядом. Короткие ноги толстяка месили сапогами пыль, стараясь не отставать от босса. Работать с Берри так же, как любить, – думала она и сочувствовала всем людям, которые живьём поджаривались в долине. Жалела Маркуса, и жалела себя.

В субботу съёмочная группа оседлала байки и рванула с просёлочных дорог к настоящей автостраде. После изнурительной недели ужин в караоке баре вылился в традицию. Берри редко принимал участие в этих поездках. И ещё реже брал Лину с собой, точнее не прогонял, когда замечал вдруг. Он протягивал ей второй шлем и садил позади себя на опасно мощный хромированный Харлей. Лина без страха обнимала мужа за талию, привыкнув, что Берри сдерживает норов железного коня и собственные порывы. Они ехали не быстрее тридцати миль в час, замыкая колонну.

До ближайшего в округе ресторана, предлагавшего посетителям меблированные комнаты и массаж, добирались час. Деревянный узкий дом высился над кромкой оливково-зелёной воды, упираясь сваями в коричневый берег круглого озера, заросшего бамбуком, словно гигантской осокой. Среди беспорядочно раскиданных мотороллеров и велосипедов худые мальчишки, высунув языки, усердно кололи глыбу льда. Подбирали осколки с песка и бросали в ведёрки. Лестница заканчивалась открытой верандой. Двенадцать мужчин и пять женщин сдвигали столы и возбуждённо галдели в предчувствии отдыха.

Заметно усталый, Берри говорил, только когда к нему обращались. Он садился в стороне от компании позади Лины или запрыгивал на перила у неё за спиной, упирался позвоночником в балку и вытягивал длинные ноги вперёд. Прозрачные глаза, выгорели до снежного цвета Альп. Они приковывались к стоячей воде, что лениво смаковала берег, задумчивый взгляд устремлялся в себя.

За тонкими перегородками местные юноши пили "счастливую воду", курили марихуану и во всю мощь лёгких завывали в караоке. Мелкие гекконы испугано разбегались по углам. Но киношники кричали много громче. Они словно сорвались с цепи, хохотали до слёз, пили пиво, тесно прижавшись, друг к другу локтями. Мужчины и женщины спорили и безудержно флиртовали.

Лина не принимала участия в веселье. Не разговаривала с соседями, мало ела и не притрагивалась к выпивке. К ней привыкли и не замечали. Вокруг всегда оставалось вдоволь места. Её личное пространство лишь изредка нарушал женственный официант, когда ставил чашку разбавленного водой кофе, а после забирал нетронутой.

Пальцы стискивали пластик бутылки. Лопатки, прижатые к ротанговым прутьям, обгорелые плечи и горящая макушка чувствовали позади Берри. Лина не смотрела вниз, но знала – расслабленная нога касается её кресла. Натянутый позвоночник, словно прикованный к электрическому стулу, пропускал беспрерывный ток. Гудел от напряжения, как высоковольтный провод. Краем глаза Лина видела чёткий профиль, оттиснутый в воспалённом закате. Коралловые и пурпурные массивы облаков душили солнце. Короткая небесная агония. Веранду вместе с лесом, озером и пылающими щеками прятала ночь.

Лина задыхалась. С усилием обернулась, и некоторое время выдерживала тревожаще-тёмный взгляд. В пропахшем рисом и курицей баре за тридевять земель, посреди визгливого пения, пьяных воплей и многоголосого шума острая близость с мужем затмевала всё происходящее между ними в спальне.

Подгоняя время, Лина ждала, когда муж возьмёт к себе на мотоцикл и увезёт домой. Она ненавидела красивого официанта, который крутился рядом. Обдавая запахом ванили, он посылал мужу откровенные знаки внимания, соревнуясь в этом с напарницей – маленькой китаянкой в обтягивающей короткой юбке. Уже дважды они подносили Кристоферу пиалы с ароматной водой, по очереди брали загрубевшие кисти и нежно омывали каждый палец. Проворные руки ласкали длинные фаланги, скользили по царапинам и мозолям, превращая ритуал в чувственный спектакль.

Лина отвернулась. Она глядела сквозь потные лица. Компания сплёвывала смешки в стаканы с жёлтым пойлом. Киношники отвратительно играли, делая вид, что не замечают уловок официантов, выделяющих в воздух сладкую секрецию и льнущих к мужу как плотоядные цветы.

Держа керамический кувшин на вытянутой руке, девушка разливала рисовую водку в мелкие чашки. И снова склонилась над столом так низко, что Лина могла в деталях рассмотреть её бельё. Аппетитно оттопыренный зад колыхался справа-слева. Подпитые американцы пожирали официантку взглядами. Огромный финн и немец-режиссёр не скрывали желания уединится с красавицей в задних комнатах. Куда смотрит Берри – Лина не знала. Она отправила в рот две таблетки и больше не оборачивалась.

Глава 42

В середине июля провинцию Дак Нонг накрыли ливни.