Последний долг (ЛП) - Винтерс Пэппер

Кат заломил мне руки за спину; я застонала от боли после перелома. Бечевка обернулась вокруг моих запястий, неестественно согнув предплечье.

- Пожалуйста. Не надо...

Кат развернул меня, положив свои большие руки мне на плечи. Его золотистые глаза светились извинением и в то же время решимостью.

- Тише, Нила. - Его губы коснулись моих, сладкие и мягкие, прежде чем он подвел меня к коленопреклоненной трибуне и крепко прижал. - На колени.

- Нет!

- На колени.

Он ударил меня ногой сзади в колено, нарушив мою устойчивость и заставив меня рухнуть на место. Я вскрикнула, когда боль в моих коленных чашечках сравнялась с болью в руке. Как сломанная игла, я потерял свою остроту, свою борьбу.

Великолепие бального зала насмехалось надо мной, когда я неохотно склонилась к ногам своего палача.

Бархат и вышитые вручную крючки на стенах сверкали, как бриллианты, которые контрабандой вывезли Хоуки, - прямой контраст с грубо распиленным деревом и грубым мастерством помоста гильотины.

- Не делай этого. Кат... подумай о том, кем ты стал. Ты можешь прекратить это.

Мой голос имитировал мольбу, но я поклялась не умолять. Я видела вещи, понимала вещи и страдала от вещей, которые, как я думала, никогда не смогу вынести. Я была их игрушкой в течение нескольких месяцев, их противником в течение многих лет, их заклятым врагом в течение столетий. Я отказывалась плакать или пресмыкаться. Я бы не доставила ему такого удовольствия.

Я знаю историю Хоуков. Я знаю, что я сильнее их.

- Я хочу жить. Пожалуйста, позволь мне жить.

Он прочистил горло, скрывая любые мысли о нерешительности.

- Через пять минут все это закончится. - Кат наклонился в сторону и взял плетеную корзину.

Плетеная корзина.

Я не хотела думать о том, каким будет её содержимое.

Он положил её с другой стороны деревянного блока.

Мое сердце бешено колотилось, стуча все быстрее и быстрее, пока меня не затошнило от головокружения.

Моим легким требовалось больше кислорода. Мой мозг требовал больше времени. И мой сердце... требовало больше надежды, больше жизни, больше любви.

Я еще не готова.

Не так, не сейчас.

- Кат…

- Нет. Больше никаких разговоров. Не после всего, что ты сделала. Мой сын. Моя мать. Ты думаешь, что украла все, что мне дорого, но я собираюсь украсть у тебя гораздо больше. У Джетро. И когда я узнаю, где Кестрел, то и у него.

Вытащив из кармана черный капюшон, он не колебался. Без лишней помпезности. Без промедления.

- Нет!

Я вскрикнула, когда колючая чернота поглотила мое лицо, затягиваясь веревкой вокруг моего горла.

Плакальщица-Уивер заставила меня похолодеть. Бриллиантовый ошейник, который видел то, что видела я, и шептался с призраками моей убитой семьи, приготовился освободиться от моей шеи.

Это было оно.

Последний Долг.

Кат подтолкнул мои плечи вперед.

Я боролась, желая освободить свои запястья, чтобы найти слабое место в веревке, чтобы освободиться.

Тяжелое ярмо легло на верхнюю часть моего позвоночника.

Нет. Этого не может быть. Этого не может быть!

- До свидания, Нила.

Легкий ветерок от Ката, скользнувшего в сторону, вызвал мурашки на моем затылке. Мое дыхание затуманил капюшон. На моих ресницах блестели непролитые слезы.

Я сгорбилась, напрягаясь от болезненного заключения.

Я не могла освободиться.

Я не могла спасти себя.

Я проиграла.

Ботинки Ката захрустели по платформе, мягкий звон веревки и блока сигнализировал о том, что он потянулся, чтобы освободить лезвие.

Я ждала его последнего урока истории.

Конечно, мне следовало бы провести урок истории.

Все долги выполнены. Он не мог забыть театральность долга. Его история продлила бы мою жизнь еще немного.

Но слов не последовало.

Только мое дыхание…

Мое сердце бьется…

Мои слезы падают…

Мое тело доживает свои последние секунды…

Я мертва.

Я замерла, ожидая смерти.

В моих ушах раздался громкий хлопок.

На мгновение мне показалось, что я умерла.

Мысленно я увидела, как дернулась веревка. Я почувствовала острие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я ждала какого-то мистического избавления, когда моя душа вырвется на свободу, отрастив крылья, чтобы парить над моим обезглавленным телом.

Я была в подвешенном состоянии, ожидая боли или свободы.

Но ни то, ни другое не пришло.

Это и есть смерть?

Как это?

Чего мне следует ожидать?

Неужели лезвие пронзит меня насквозь и превратит из живой в мертвую? Узнаю ли я, когда это произойдет? Стану ли я свидетелем конца и почувствую ли агонию, когда моя душа вырвется на свободу?

Или все закончится так быстро, что я даже не узнаю, что он лишил меня жизни?

Я напряглась.

Ничего…

Я мертва?

Ничего не произошло.

Затем все чувства ожили. Капюшон все еще закрывал мою голову. Ярмо все еще давило мне на плечи. И жгучий перелом в моей руке все еще пульсировал.

Все мои неудобства вернулись вместе с шумом.

Так много, много шума.

Оглушительный шум.

Выстрелы сотрясли воздух, когда шаги застучали по деревянному полу бального зала. Мужчины закричали. Все грохотало и лязгало, и какофония сменила пустую тишину.

Проклятия. Слова. Обещания. Все они были прерваны, когда вокруг меня вспыхнула драка.

Я не могла видеть, но я могла чувствовать.

Свист ветра, когда мимо пролетали тела. Вздрагивание пуль, пролетающих слишком близко к моей коже. И рука Ката на моей голове, когда он кричал, чтобы все это прекратилось.

- Черные бриллианты! Атакуйте!

Еще ботинки. Снова проклятия. Еще пули.

Спасибо, спасибо, спасибо.

Мои последние надежды оправдались, мои молитвы были услышаны.

Помощь подоспела в последнюю секунду.

Кто там был?

Кто сражался за меня?

Мои глаза умоляли увидеть. Мое тело изогнулось, чтобы узнать. Но пальцы Ката впились в капюшон, прижимая мое горло к дереву, и хомут туго обхватил мои плечи.

Вместо того чтобы умереть, я попала в зону боевых действий, где мое зрение не могло рассказать мне историю.

Я съежилась у ног Ката, мой позвоночник скрючился, а колени были в синяках под гильотиной, только и ждущей, чтобы покончить со мной.

Мое сердце стучало в горле, я боялась, что шальная пуля перережет веревку и уронит лезвие, чтобы разрезать мою нежную плоть.

Я была жива, но как долго еще?

Насколько безрассудным был бой?

Как они могли предотвратить непредвиденное событие, которое убило бы меня, пока они пытались спасти меня?

- Бл*ть.

Кат не переставал прикасаться ко мне, его пальцы впились в кожу моей головы, пока вокруг царила анархия.

- Туда, хватай его!

У меня не было возможности судить о времени, но бой стал только свирепей. Больше выстрелов, больше глухих ударов, когда падали тела и кулаки соприкасались с плотью.

В ушах у меня зазвенело от выстрелов. Мои мысли задыхались от насилия и хаоса.

Ворчание и проклятия отражались от портретов и бархата, меняя судьбу бального зала от танцевального легкомыслия к кровавой жестокости.

Стой.

Спаси меня.

Не убивай меня.

Постепенно проклятия сменились стонами.

Бой мог длиться часы или секунды. Единственное, что я знала с уверенностью, это то, что я цеплялась за эту жизнь — ту, которую я не хотела покидать.

Наконец, голос незнакомца заглушил все остальное.

- Ты проиграл, Хоук. Отойди от веревки, если хочешь остаться в живых и не встретиться со своим создателем.

Этот голос…Я не узнала его.

Дрожь сковала мои мышцы.

Кат все еще может убить меня.

Битва закончилась, но моя жизнь тоже могла закончиться.

Я не могла дышать.

Одну секунду.

Две.

Три.

Шаги вперед, щелчок пули, вошедшей в спусковой патронник, был единственным звуком во внезапно воцарившейся тишине бального зала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Отпусти ее, Кат.

Этот голос я действительно узнала. Я бы узнала его где угодно.