Грехи. Книга 1 - Джудит Гулд

Ей хотелось одного: чтобы он не бил ее так сильно по лицу. На щеке моментально появлялся синяк, и ей приходилось замазывать его, используя четыре оттенка грима. Придвинувшись поближе к зеркалу, она пригляделась: ни синяка, ни косметики не было видно даже под таким ярким светом.

Оторвавшись от зеркала, Элен вернулась в комнату и подошла к висевшей на стене картине в золоченой раме. Ухватившись за нее, нажала кнопку, и картина сдвинулась в сторону. За картиной находился маленький стенной сейф. Она набрала нужную комбинацию цифр и, просунув руку, нащупала коробочку от Картье с серьгами из ярко-желтых бриллиантов.

– Прощай, Картье, – прошептала она.

Багхат Хеопс взял лупу и поднес ее к правому глазу. Закрыв левый глаз, стал рассматривать через увеличительную линзу серьги с ярко-желтыми бриллиантами, сначала одну, затем другую. Покончив с делом, он аккуратно положил лупу в выстланный бархатом ящичек и бесстрастно посмотрел на Элен.

– Неплохая вещица, – произнес он.

Ни один мускул не дрогнул на лице Элен. Она прекрасно понимала, что маленький темный египтянин стремится к одному: сбить цену. Стартовая цена будет гораздо меньше той, что они стоят на самом деле. Оба прекрасно знали, что серьги безупречны. В каждой было по три бриллианта: один в три, второй в два и третий в половину карата. На ту сумму, которую запросил за них Картье, можно было купить три лимузина «ситроен». Багхат Хеопс предложит ей шестнадцатую часть их стоимости, а сойдутся они где-то на двенадцатой. Он тотчас пустит их в оборот и продаст за двойную или даже за тройную цену по сравнению с той, что заплатил ей. Единственным утешением Элен служила уверенность, что Хеопс сможет продать их только заезжим иностранцам, поскольку абсолютно все ювелирные изделия были хорошо узнаваемы. Она не могла позволить себе отнести их обратно к Картье даже анонимно. А вдруг они снова появятся в продаже? Узнав, что она распродает драгоценности, которые он ей дарит, граф пришел бы в ярость.

Хеопс положил серьги на бархатную подстилку и провел по ним своим пожелтевшим от никотина пальцем. Они вспыхнули желтым светом.

– Двенадцать тысяч, – проговорил он, обнажая в улыбке свой золотой зуб.

Лицо Элен окаменело. Он назвал смехотворно низкую стартовую цену. Очевидно, маленький египтянин думает, что напал на дурочку или на ту, которая играет в азартные игры. А может, решил, что ей нужны деньги на дорогие наркотики. Элен взяла со стола серьги, уложила их обратно в коробочку и спрятала в сумку.

– Прощайте, месье Хеопс, – сказала она. – Жаль, что наша сделка не состоялась. – С этими словами она направилась к двери.

Египтянин с лукавой улыбкой наблюдал за ней, оценивая ее шансы уйти из магазина. Около самой двери она остановится и передумает. В его жизни такое частенько случалось.

Закрыв дверь магазина, Элен посмотрела по сторонам и быстро зашагала по улице. На следующем углу запыхавшийся египтянин схватил ее за руку. Он всю дорогу бежал за ней. Настала ее очередь улыбаться.

– Двадцать тысяч, – не смея перевести дух, выдохнул он.

Когда Элен вернулась, Марта разговаривала по телефону.

– Минуточку, месье граф, – сказала она в трубку. – Мадемуазель только что вернулась.

Элен подошла к телефону.

– Филипп? – спросила она. – Ты откуда? Граф, как всегда, спешил и скороговоркой выпалил:

– Я в Орли. Самолет вот-вот взлетит.

– И куда ты улетаешь?

– В Скандинавию.

«Ну и ну, – подумала Элен. – Вчера вечером он не обмолвился ни словом».

– Все так неожиданно, – словно бы оправдывался он. – Я пробуду там неделю.

Сердце Элен наполнилось надеждой: у нее будет достаточно времени осуществить свой план.

– Значит, ты приедешь только во вторник? – спросила она, стараясь говорить с печалью в голосе.

– Да, – раздраженно ответил он. – Пятница и суббота твои. Постарайся их не занимать.

Душа Элен ликовала. Все складывается как нельзя лучше! В понедельник она попросит Марту позвонить Одиль Жоли и сказать, что она заболела. Как только граф повесит трубку, она закажет себе билет на поезд. Ее взгляд упал на стопку бумаг, лежавших рядом с телефоном, и она начала машинально перебирать ее. Счета за электричество, за телефон, от «Гермеса». А вот и письмо от Жанны.

– Куда ты пропала? – грозно прорычала трубка.

– Я здесь, – кротко ответила Элен, чувствуя, что граф чем-то раздражен.

– Уже объявили мой рейс, – произнес он. – Я должен бежать.

– Счастливого пути, – пожелала Элен, но граф уже бросил трубку.

Элен показала трубке язык и положила ее на рычаг. Вскрыв конверт, она направилась в гостиную, на ходу читая письмо.

Сен-Назер,

30 января, 1954 г.

Дорогая сестра!

У нас все спокойно, Эдмонд все еще в море. Он вернется примерно через неделю, и тогда все пойдет кувырком, поэтому я решила написать тебе до его возвращения. Я очень о нем беспокоюсь, особенно сейчас, когда так холодно. Я все время молюсь за него.

Мадам Дюпре, встречая меня, всегда спрашивает о тебе. Ты представить себе не можешь, как она гордится тобой! Твои газетные вырезки развешаны у нее по всему магазину. Время от времени она выставляет их даже на витрину. А мы повесили их на дверь кухни. Ты стала самой известной личностью в Сен-Назере.

Как-то раз в городе я встретила твою тетку. Она мне и слова не сказала, но глаза ее горели такой ненавистью, какой я в жизни не видела.

Я еще не говорила об этом Эдмонду, поскольку он сейчас в море, поэтому ты узнаешь первой. Элен, ябеременна! Я собираюсь подарить Эдмонду ребенка! Не сомневаюсь, он будет в таком же восторге. Я уже решила, что, если родится девочка, я назову ее в твою честь. Одно меня беспокоит: когда Эдмонд узнает, что я ношу под сердцем его ребенка, он станет опекать меня как больную. Как бы мне хотелось, чтобы ты приехала на крестины! Ну я, как всегда, в своем духе – планирую то, что случится совсем не скоро!

Не забывай, что мы оба безгранично любим тебя.

Твоя сестра

Жанна.

Элен отложила письмо и улыбнулась. Неужели Жанна станет матерью? Как все быстро! На глаза Элен навернулись слезы. Жанна и Эдмонд так счастливы – в ней вдруг заговорила ревность, – они безмерно любят друг друга.

Впервые за многие месяцы Элен стало жалко себя. Что есть у нее в этой жизни? Нет, так нельзя. Она вытерла слезы. У нее есть мечты, есть цель. У нее есть работа и клятва, которую надо сдержать. Она хочет денег и власти. У нее еще все впереди. А любовь? А дети? Она посмотрела на письмо, лежавшее у нее на коленях.

Что ж, она постарается никогда не думать об этом.