Жилец. Смерть играет - Сирил Хейр

— На автобусе?

— Э… Да, на автобусе.

Следовательно, положение у вас такое, — сказал Тримбл. — Насколько вам известно, никто не может подтвердить, где вы находились во время исполнения симфонии. Но полагаю, другие оркестранты могут подтвердить, что вы находились в Сити-Холл, когда стало известно, что концерт отменяется?

— Я в этом не уверен, — по-прежнему невозмутимо продолжал Вентри. Видите ли, сегодня я свалял дурака и решил не привлекать к себе внимания. Сказать по правде, мне не очень-то хотелось сегодня выступать и даже встречаться с музыкантами, особенно с Эвансом. Вы можете мне не верить, но иногда он наводит на меня настоящий ужас. Короче говоря, когда я услышал, что они идут, я спрятался.

— Спрятались?! Где же?

— В туалетной комнате. Это сразу рядом со служебным входом. Я заперся изнутри в одной из кабинок и оттуда из разговора двух музыкантов, которые зашли туда по надобности, узнал, что случилось. Должен сказать, они говорили о трагедии довольно бессердечно. Когда дорога стала свободной, я выскользнул оттуда и… хотите верьте, хотите нет, все были так заняты обсуждением невероятного случая, что, кажется, меня ни одна душа не заметила.

— И вы потихоньку вернулись домой и уселись за ужин, как будто ничего не случилось? — спросил Тримбл, указывая на неубранный стол.

— Я потихоньку вернулся домой и выпил, — поправил его Вентри. — Кухарка накрыла стол перед своим уходом, где-то около шести, и я ужинал, когда вернулся домой после репетиции. Стыдно, конечно что я не убрал и не вымыл посуду, но какой смысл держать прислугу и выполнять ее работу.

— Понятно, — сказал инспектор. — Значит, вы возвращались домой между репетицией и концертом. Вы ездили на своем автомобиле?

— Да, конечно, тогда он работал нормально.

— Вероятно, вы оставили машину перед домом, если намеревались после ужина отправиться в Сити-Холл?

— Да, разумеется, так я и сделал.

— Но сейчас ее там нет.

— Господи, конечно нет. Я убрал ее, когда вернулся домой. И проклятый стартер работал отлично. Просто странно, как ведет себя вся эта техника. Сейчас машина в гараже. Можете взглянуть на нее, если желаете.

— Не думаю, чтобы в этом была необходимость. Еще один вопрос: по вашим оценкам, сколько времени уже длился концерт, когда вы прибыли?

— В этот момент еще исполнялась первая часть симфонии, значит, минут пять.

— Благодарю вас. Думаю, это все, о чем я хотел вас спросить, мистер Вентри. — Он взглянул на сержанта Тейта. — Может, сержант, вы хотели бы что-то уточнить?

Тейт поднял голову от своего блокнота.

— Думаю, у меня все записано, сэр, — сказал он. — Еще лишь одна справка, чтобы закончить отчет, — какая марка и номер машины джентльмена?

— Раз уж вам так необходимо это знать, — высокомерно усмехнулся, поднимаясь на ноги, инспектор Тримбл. — Вероятно, вы можете ответить на этот вопрос, мистер Вентри?

— Это «хэнкок» с мотором в четырнадцать лошадиных сил, а номер — ТУДж 104.

Инспектор Тримбл резко плюхнулся на стул.

— Вы сказали, ТУДж 104? — ослабевшим голосом переспросил он.

— Да, а в чем дело?

Тримбл уставился на него. Вентри, в свою очередь, удивленно смотрел на Тримбла, без тени страха или подозрения на лице. Если он что-то и скрывал, то лишь насмешливое добродушие, что так же охватило и сержанта Тейта, чьего взгляда старательно избегал инспектор Тримбл. Тримбл не сразу пришел в себя. Наконец он сказал:

— Если ваша машина, будучи в неисправном состоянии, находилась у дома с того момента, когда вы вернулись с репетиции, до семи сорока, то как вы можете объяснить, как она оказалась на станции Истбери в двадцать девять минут восьмого?

Намеренно неторопливо Вентри выбрал из ящика еще одну сигару, отрезал кончик и раскурил ее.

— Интересно, ~ пробормотал он, швырнув спичку в пепельницу, — какого черта она там делала? — Затем повернулся и открыто посмотрел на инспектора. Боюсь, глупо солгал вам, — беспечно признался он. — Собственно, это была не совсем ложь, но произвела тот же эффект. Мой стартер действительно время от времени барахлит, и действительно подвел меня сегодня вечером. Не совсем точны только два факта. Насколько я знаю, стартер весь день работал нормально. Но когда я вышел из дому, чтобы ехать на концерт, машины просто не было на месте. Вот почему я опоздал.

Тейт и Тримбл заговорили одновременно, но инспектор высказался первым:

— Если это правда, почему же вы сразу так не сказали вместо того, чтобы придумывать эту глупую сказку?

— Потому что чувствовал себя таким одураченным, — спокойно ответил Вентри. — А кроме того, вы бы мне не поверили.

— Вы сообщили о пропаже машины в полицию?

Сержант Тейт, который больше не мог молчать, нетерпеливо вмешался:

— Вы же сказали, что в настоящий момент машина находится у вас в гараже?

Вентри невозмутимо взглянул на офицеров поочередно, решая, на чей вопрос ответить сначала.

— Я не сообщил в полицию о пропаже машины, — сказал он, решив не нарушать иерархии званий, — прежде всего потому, что страшно торопился поспеть вовремя в Сити-Холл. Я и так уже опаздывал, а звонки в полицию еще больше задержали бы меня. А впоследствии я не сообщил об этом, потому что, как мне напомнил этот джентльмен, сейчас она находится в моем гараже. И именно поэтому, как я только что сказал, я и не ожидал, что вы мне поверите.

— Мистер Вентри, — угрожающе произнес Тримбл, — это серьезный вопрос, и вы можете поставить себя в сложное положение, пытаясь запутать полицию. Будьте любезны, расскажите нам всю правду и не ходите вокруг да около.

— Хорошо. — Вентри откинулся на спинку кресла и затянулся сигарой. Забудьте все, что я говорил о стартере. Это было сказано лишь для отвода глаз. Все остальное насчет сегодняшнего вечера — чистая правда. Но вы можете добавить вот что. Добравшись до Сити-Холл, краем глаза я заметил припаркованный напротив служебного входа четырнадцатисильный «хэнкок». В городе их довольно много, и мне даже в голову не пришло, что это моя машина. Я и представить не мог, что кто-то украл мою машину, чтобы прибыть в ней на концерт. Так или иначе, я страшно торопился, и мне было не до расследования. Единственное, о чем я тогда подумал, что машину припарковали в идиотском месте, прямо на дороге, так что из-за нее не могли выехать машины со стоянки. Но когда я понял, что уже опоздал на концерт, и начал прогуливаться, я подошел к машине проверить, и — о чудо! — это оказалась моя машина — дверца была не заперта, ключ торчал на месте, как я его и оставил. Что ж, подумал я, это избавляет от хлопот и меня и полицию. Поэтому я сел в автомобиль и сидел там, пока не докурил сигару. Когда симфония закончилась, я вернулся в Холл, как и сказал вам, но запер дверцу — хотел быть уверенным, что жулик, который пригнал ее сюда, снова ее не угонит. Потом, когда я решил смыться, я проскользнул в машину, завел мотор — как раз вовремя, потому что сзади кто-то засигналил, чтобы я дал дорогу, — и помчался домой. Вот что произошло — и, если вы мне не верите, могу только сказать, что сам вас об этом предупреждал.

Когда он замолчал, наступила зловещая тишина. Длительную паузу наконец нарушил Тримбл:

— Значит, все было именно так?

— Да.

— Мистер Вентри, вы умеете играть на кларнете? — Вопрос прозвучал неожиданно.

Если он рассчитывал застать Вентри врасплох, то это вполне удалось. В первый раз за время разговора органист растерялся.

— На кларнете? — переспросил он. — Что ж, вообще-то умею… вернее, умел, потому что давно до него не дотрагивался. Только ради бога, никому об этом не говорите! А почему вы спрашиваете? Да, кстати, — продолжил он, не дожидаясь ответа, — во время репетиции произошел целый скандал из-за кларнетиста, который отказался играть. Хотя я думал, все улажено. Так ваш вопрос имеет к этому отношение?

— Здесь я задаю вопросы, — сурово заметил инспектор. — Но к вашему сведению, мистер Эванс рассказал мне о том, что произошло на репетиции. Почему вы не хотите, чтобы люди знали о том, что вы играете на этом инструменте?

— Потому что я его ненавижу, — спокойно сказал Вентри. — Дело вот в чем. Мой отец — упокой, Господи, его душу! — был страстным фанатиком камерной музыки. Он начал с трио — сам играл на скрипке, а брат вполне сносно — на виолончели. Мать должна была играть на пианино. Потом, как только моя сестра достаточно подросла, чтобы кое-как пиликать на альте, у нас образовался квартет, где мама играла роль второй скрипки. Но старому греховоднику этого было мало. Однажды ему пришло в голову, что семья должна взяться за Квинтет Брамса с кларнетом, поэтому в смехотворно раннем возрасте меня засадили учиться играть на этом проклятом инструменте, когда он прекрасно знал, что я люблю орган, а к Брамсу у меня настоящая аллергия. Чертовски эгоистично, не правда ли?