Воспитанник богов - Владимир Клименко

— Я хотел с ними договориться! — Млый начал испытывать отчаянье. — А теперь вернулся, чтобы помочь вам.

— Ты это говорил и в первый раз. Откуда мне знать, что теперь ты не на их стороне. Хватит обманов и предательств!

Сидеть на дне шахты пришлось почти сутки. Им отказались спустить вниз даже воду, пришлось собирать капли со стен — грязную радиоактивную жидкость, сухие галеты, предусмотрительно захваченные с собой, драли горло, как наждак.

Потом, когда незадачливые путешественники уже задремали, последовал приказ подниматься по лестнице медленно и поодиночке.

Первым делом у Млыя отобрали меч. Он не сопротивлялся, хотя без оружия чувствовал себя почти что голым. Связали руки и отвели в камеру. Архимеда поместили где-то поблизости. Млый попытался с ним перекрикиваться бесполезно. Но вскоре получил от Архимеда ментальную весточку: жив, здоров, еще не допрашивали. Еще через сутки к Млыю пришел Евгений.

— Хорош! — вместо приветствия буркнул он, едва вошел в камеру, держа в руке чадящую свечу. — Посмотри, на кого ты стал похож!

Млый и так знал, что выглядит неважно. Куртка порвана в нескольких местах, лицо измазано грязью, волосы всклокочены. Но он же собирался не на бал, а воевать, так при чем здесь внешний вид.

— Наделал переполоха, — продолжил Евгений. — Устроил Отшельнику побег, изувечил профессора. А горло часовому тоже ты перекусил?

— Это случайность! — Млый заторопился, боясь, что Евгений прервет на полуслове. — Мне необходимо было повидать Барона Субботу. Выяснить, кто такие Отшельники. Я надеялся на компромисс, хотел заключить мир.

— Так я примерно и думал, но Бруно, да и остальные считают по-другому. Ну, и с чем вернулся?

— Ни с чем, — обескураженно признался Млый. — Совсем ни с чем. Кроме одного — если не найдем оружия против Отшельников, всем нам конец.

— Важная новость, — Евгений испытывающе взглянул на Млыя. — Ты хоть понял, как нам с ними следует бороться?

— Хорошо, что ты понимаешь, кто главный враг. Бруно, по-моему, все еще думает, что стоит победить килотов, как все станет на свои места. А это не так. Правда, Отшельникам не нужно полное уничтожение людей, но та участь, которую они им готовят, хуже смерти.

— Что может быть хуже смерти? — мрачно усмехнулся Евгений. — Но, как ни верти, придется драться до последнего. Ты знаешь, я подумал вот что. Помнишь, ты рассказывал о корабле? Тогда в это верилось с трудом, но позже я, да и профессор пришли к выводу, что ты не врешь. Так, может, стоит покинуть город и попытаться каким-то образом починить корабль. А если это невозможно, — Евгений жестом прервал Млыя, пытающегося возразить, — то хотя бы воспользоваться его оружием. Генератор еще действует, работает лучевая пушка. Мы бы хорошо тогда сумели укрепиться в этом районе, разогнать килотов и, кто знает, уничтожить Отшельников. Что ты скажешь на это?

— Ничего не выйдет. Даже если сумеем демонтировать излучатель, то не сумеем его сюда перетащить. Это такая махина.

— Набрать побольше людей?

Млый отрицательно покачал головой.

— Плохо дело, — Евгений пальцами собрал со свечи нагар. — Последняя надежда оставалась. Может, все же попробуем?

Евгений ушел, оставив Млыю свечной огарок. Свет был пленнику ни к чему, но он все же терпеливо дождался, пока огонек не погаснет полностью. В вакуумной тишине даже тихий треск фитилька грел душу.

В тот же день пришла еще одна ментальная весточка от Архимеда. Его наконец освободили, оружия не доверили и определили уборщиком в лазарет. Больше ничего Млый разобрать не сумел, но общий тон послания был ворчливым, и Млый понял, что Архимед рассчитывал все же на иной прием. А еще позже в камеру заявился Бруно.

Еще издали Млый услышал многочисленные шаги — Бруно направлялся к нему с охраной никак не меньше пяти человек. Трое остались за дверью, а еще двое, прикрывая командира по бокам, вошли внутрь. Бруно не стал тратить слов на приветствие и сразу же выложил требование — Млый, оставаясь под постоянным присмотром, выводит группу бойцов в степь и помогает найти корабль, дальше не его собачье дело. Если его такие условия не устраивают, пусть гниет в камере.

Сначала Млый пытался возражать, но все аргументы были отметены одним движением руки.

— Нам нужен излучатель! Ты будешь проводником.

— Никто из твоих бойцов не бывал в степи. Поверь, там тоже надо уметь выжить. Я не могу взять на себя такую ответственность.

— Кто сказал, что на тебе лежит какая-то иная ответственность, кроме той, что необходимо достичь корабля. Покажешь дорогу, и все.

Млый мрачно задумался, Бруно на удивление терпеливо ждал.

Конечно, Млый понимал, что шансы вырваться на свободу у него появятся только тогда, когда он согласится принять это предложение. Мало того, возможность избавиться от умников и от города вообще будет у него стопроцентная. Он не сомневался, что сумеет в степи уйти от любой охраны, но что тогда случится с людьми здесь, в осажденном килотами бункере? Еще пару месяцев назад он, не задумываясь, предпочел бы свободу. Презрения, которое он испытывал к Другим, хватило бы лишь на то, чтобы защитить слабого, но не больше. Жить с Другими, разделять их беды и тревоги — ни за что на свете! Теперь же, несмотря на грубую недоверчивость Бруно и даже враждебность многих бойцов, он начал ощущать себя сопричастным к их жизни. Вывести умников в степь, а затем пересечь сухой лес и болота — значит обречь многих на верную смерть. Но и оставаясь здесь, люди будут подвергнуты не меньшим опасностям. Может, стоит попробовать? Чем черт не шутит, может, им действительно удастся демонтировать излучатель и притащить в город. А ведь с его помощью ничего не стоит выжечь гнездо Отшельников до основания, так что даже следов не останется.

— Хорошо, — сказал Млый. — Я согласен. Но бойцов в отряд я буду отбирать сам.

— Пойдешь с теми, кого дадут, — похоже, Бруно не сомневался в ответе. — И будь уверен, бежать тебе не удастся. А пока развяжите ему руки!

Из камеры Млыя вывели, и он обрел свободу в пределах бункера, но свободу относительную. Меняя друг друга, около него постоянно находились два бойца, так что, куда ни пойди, они упорно шли следом. Раздражало и то, что вокруг Млыя словно образовалась пустота, невидимый барьер, перешагивать которой не позволено было никому.

Больше всего Млыю хотелось немедленно отправиться к Ольге, но он постеснялся своего порыва и первым навестил в лазарете профессора. Поспелов выглядел неважно. Его тщедушное тельце, до подбородка укрытое одеялом, как никогда делало его похожим на ребенка. Испуганные и неимоверно печальные глаза довершали сходство.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});