Мой сын маг - Кристофер Сташеф

— Я виноват в том, что мы попали сюда, Мэт, — сказал Рамон. — Мне просто невмоготу было слышать эти разговорчики. — С этими словами Рамон передал сыну блокнот.

— Не переживай, — утешил отца Мэт. — Ты опередил меня всего-то на минутку-другую. — Мэт что-то нацарапал в блокноте. — Пойми, я, наверное, постарался бы сказать то же самое, что и ты, но более мягко. Как бы то ни было, это все равно прозвучало бы для них богохульством. Источник христианства и ислама, может быть, один и тот же, но вот в том, как приверженцы этих учений видят мир, есть фундаментальные различия.

Мэт развернул блокнот так, чтобы отец смог прочитать написанное:

Мы все равно попробуем дать деру.

— Фундаментальные, согласен, — кивнул Рамон, взял у Мэта ручку и блокнот и написал ответ. — Но точка зрения этого юноши мне понятна. Он типичный подросток. Считает, что прав он, а все, кто старше его, — неправы. — Рамон передал блокнот и ручку сыну.

В блокноте было написано одно-единственное слово:

Как?

Мэт усмехнулся.

— Ага, как у Марка Твена, помнишь? Ему было восемнадцать, и он никак не мог понять, почему его отец настолько глуп, что не может уразуметь, отчего сын стыдится где-то появляться вместе с ним. — Мэт взял ручку и написал:

Для начала испробую кое-какие магические приемчики и выясню, не наложены ли на нас ограничительные заклинания. Если нет — вмиг сделаю так, что мы окажемся за десять миль отсюда.

— Да, — ответил Рамон одновременно на устное и на письменное сообщение.

Мэт снова принялся что-то писать в блокноте, а Рамон продолжал беседу.

— Хотя тот же Твен писал о том, что, когда ему стукнуло двадцать два, он поразился тому, сколь многое его старикан усвоил за четыре года.

Мэт развернул страничку блокнота к отцу, соображая при этом, что бы такое сказать в защиту младшего поколения.

— С другой стороны, — нашелся он, — в тех случаях, когда взрослые соглашаются с подростком, он становится уверенным в своей правоте. Что до меня, то я бы отнес случай Тафы на счет классического религиозного фанатизма.

Прочитав написанное Мэтом, Рамон сказал, предварительно написав:

А что, если они связали нас магией?

— Религиозный фанатизм? Да, причем подростки, как никто другой, склонны к прямолинейности и узколобости. — Он усмехнулся. — Верные выводы приходят с годами, с опытом.

Мэт написал:

Тогда нам придется перебороть их заклинания.

Однако из-за слов, произнесенных отцом вслух, Мэт невольно вспомнил себя семнадцатилетним, восемнадцатилетним, девятнадцатилетним...

— Ты просто слишком долго преподавал в колледжах, — возразил Мэт. — А я всего лишь два года проработал ассистентом и не успел пресытиться.

— Но этого тебе хватило для того, чтобы твои идеалы слегка потускнели? — В глазах отца затеплилось сочувствие. Прочитав написанное Мэтом, он написал в ответ:

На это потребуется время?

— Немножко, — отозвался Мэт и пояснил:

— Немножко потускнели. Я обнаружил, что не все студенты так уж обожают учебу.

На этот раз он написал:

Совсем немного. У тебя есть какие-нибудь неотложные дела?

— Между тем они все же подумывают о получении степени, — отметил Рамон и написал:

У меня нет, а у тебя?

Надо подумать,

— написал Мэт, а вслух добавил:

— В общем, в конце концов я умыл руки. Кстати, мысль неплоха. Время от времени умывать руки — полезно. Кто знает, может, нам ужин принесут.

— Это было бы славно, — согласился Рамон. Мэт налил воду в чашу, поводил над ней рукой и пробормотал:

Вода, вода, кругом вода!Куда б ни шел — туда, сюда...В ушате, в корыте, в лохани,В реке, в ручейке, в океане,И в хате, и в царском чертоге,И в луже простой на дороге.Ответьте мне, лужи, тотчас,Кто, что отражается в вас!

Пока Мэт произносил стихи, вода потемнела, завертелась... Со дна чаши поднялись пузыри, затем вода успокоилась, стала похожей на стекло, и тогда Мэт негромко проговорил:

А теперь, вода, скажи,Да всю правду расскажи:И не вздумай ошибиться:В Бордестанге что творится?

На поверхности воды начало появляться изображение. Рамон выпучил глаза...

Сначала трехмерная картинка имела довольно-таки хаотичный вид, но затем Рамон понял, что это — вид сверху на Бордестанг и окрестности города, обнятые, словно заботливой рукой, излучиной реки. Между тем рука, казалось, пестрит веснушками, и, приглядевшись повнимательнее, Мэт заключил:

— Корабли! Обгоревшие остовы кораблей! И еще — эти-то смогли бы плыть, у причалов!

— А что это за кольцо вокруг города? — поинтересовался отец.

— Шатры! — мгновенно напрягся Мэт. — И воины! Они мчатся к крепостной стене!

Кавалерия скакала по аллее к высоким городским воротам. За рядами конников на колесах ехала осадная башня, в ее окнах виднелись изготовившиеся к атаке лучники, в дверях стояли копейщики, и помимо копий у них имелись перекидные мостки, которые они намеревались бросить на стену.

— А вон и артиллерия! — воскликнул Мэт, завидев джиннов, сжимавших в руках здоровенные валуны.

Камни полетели в ворота, но на полпути замерли в воздухе и упали на мавританских воинов.

— Молодец Химена! — радостно вскричал Рамон. — Воистину она волшебница!

— Тебе это было известно больше, чем кому бы то ни было, — пошутил Мэт, внимательно глядя на то, как громадные камни становятся прозрачными и тают, превращаясь в тучки. — Их колдуны тоже веников не вяжут, — отметил он.

Мавры упрямо продвигались к стене, невзирая на завесу тумана, образовавшуюся после исчезновения камней. Навстречу врагам устремился град стрел. Стрелы не долетели до цели, развернулись и устремились обратно — к тем, кто их выпустил. Однако, долетев до стены, стрелы успели значительно сбавить скорость, и лучники Бордестанга, изловчившись, схватили их и вновь зарядили ими луки.

— Или мама, или Савл, — пробормотал Мэт. А потом прямо перед маврами взорвалась земля, взметнулось облако птичьего пуха, захватчиков ослепило. Мэт решил, что все они наверняка жутко расчихались и раскашлялись.

А потом ворота открылись, и из них выехал конный отряд, возглавляемый рыцарем в черных латах.

— Сэр Ги! — радостно воскликнул Мэт. — Слава Богу, он явился на помощь!

Схватка у ворот получилась короткой, но яростной. Защитники города наблюдали за схваткой со стены: полуслепые от птичьего пуха, чихая и кашляя, мавры отступали. В последнее решающее мгновение со стены выстрелила небольшая катапульта. Увесистое каменное ядро угодило в осадную башню и снесло ее верхушку. Изображение на воде стало таять в тот миг, когда сэр Ги увел свой отряд обратно в город, и ворота за ним захлопнулись.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});