The Intel: как Роберт Нойс, Гордон Мур и Энди Гроув создали самую влиятельную компанию в мире - Майкл Мэлоун

Intel, который так много работал, чтобы заинтересовать рынок в новых микропроцессорах, теперь боялся такого энтузиазма.

Никто не принял ситуацию так близко к сердцу, как Федерико Фаджин. Он очень много работал, чтобы отладить оба чипсета, даже изобрел новые технологии. Теперь, когда он читал лекции в Европе, его встречали не безразличием, но жалобами на слабую производительность схем. Фаджину пришлось признать, что жалобы были, в общем, верными: «Когда я вернулся домой, у меня был план создания лучшего, чем 8008, 8-битного микропроцессора, который бы включал в себя все, что хотят покупатели, – в основном скорость и удобное управление».[112]

Фаджин хотел продолжать и превратить 8008, состоявший из четырех схем, в односхемный прибор – первый настоящий компьютер на схеме – и также сделать его более мощным, чем предшественники.

Такое уменьшение, которое всему миру казалось почти чудом, было на самом деле самой простой частью. Закон Мура снова сработал, так что теперь детали схемы могли бы быть шириной в 6 микрон – в два раза меньше деталей 4004 и 8008. Тогда стало бы возможным не просто свести 3500 транзисторов с 4 схем на одну, но и добавить еще тысячу транзисторов.

И (как будто этого было недостаточно!) Фаджин собирался увеличить скорость нового микропроцессора – с 800 кГц 8008 до 2 МГц, – что значило, что этот новый микропроцессор сможет выполнять больше миллиона вычислений в секунду. Это была скорость мини-компьютера – решительный ответ на жалобы компьютерных инженеров.[113]

Было кое-что еще. Будучи Фаджином, он не просто хотел улучшить микропроцессор – он хотел его революционизировать. Он задумал увеличить скорость ввода – вывода, добавить больше функций в ROM-память и включить новую архитектуру транзисторов под названием n-канальная, чтобы заменить стандартную р-канальную.

В начале 1972 года, когда Intel представила 8008 широкой аудитории, Фаджин начал заниматься новой схемой, которую он назвал «модель 8080». Он был так уверен в одобрении компании, что даже нанял Шиму.

Но, к огорчению Фаджина, компания завернула проект. Его оставили нетерпеливо дожидаться момента, когда будет найден рынок для уже существующих микропроцессоров. Несмотря на явную благосклонность публики по отношению к микропроцессорам, компания не была уверена, появится ли сравнительно большой спрос и будет ли овчинка стоить выделки. То есть стоило ли отвлекаться от производства схем памяти.

Такие сомнения существовали с самого начала. Контракт Busicom гласил, что имеет смысл лишь тот сторонний проект, который принесет доход даже при отвлечении от основной деятельности Intel. И пока Нойс и Мур с помощью Хоффа и Фаджина получали коммерческие права на 4004, они все еще колебались по поводу начала бизнеса. Что же касается Гроува, он так много пыхал огнем по поводу выпуска Intel-овских DRAM и SRAM, что «микропроцессоры ничего для меня не значили. Для меня имели значение только схемы памяти».[114]

В итоге Тед Хофф почти отказался от карьеры для защиты своего детища. Когда Нойс выразил неуверенность по поводу выпуска 4004, Хофф фактически заткнул его, сказав: «Каждый раз, когда ты задерживаешь выпуск микропроцессора, ты принимаешь решение! Ты принимаешь решение задерживать выпуск. Кто-нибудь нас обгонит. Мы потеряем преимущество».[115]

Нойс тогда не сказал Хоффу о том, что другие директора Intel тоже сопротивлялись микропроцессорной революции. Они считали (посмотрев на попытки Intel вывести в продажу новые продукты), что последнее, что сейчас было нужно, – это фокусироваться на непроверенном. Так же, как и со многими великими изобретениями цифровой эры – от транзисторов до айфонов, – существовало множество контраргументов тому, чтобы влезать в эти новые изобретения.

И снова появился Боб Нойс. Вместе с Муром, Артуром Роком и новым сотрудником Эдом Гелбахом Нойс убедил директоров в своей правоте. С этого момента Intel Corporation будет компанией, выпускающей микропроцессоры.

Но выход с непроверенной продукцией на рынок требовал не только таких блестящих технологов, как Хофф и Фаджин, или даже поддержки от компании. Он требовал тех, кто действительно верил в микропроцессоры и имел навык продвижения продукта на рынке – в прессе, среди инвесторов, работодателей и покупателей.

И снова Intel повезло. В 1971 году компания нашла настоящих сторонников микропроцессора. Их вклад в развитие микропроцессоров и лидерство Intel в этой индустрии был таким же большим, как и вклад управляющих компанией.

Одним из таких миссионеров был Эд Гелбах. Он пришел из Texas Instruments, зная все о продаже схем и видя будущее микропроцессоров и Intel. Как написал Т. Р. Рейд в своей истории интегральных схем: «Гелбах начинал в полупроводниковом бизнесе в Texas Instruments. Как и все в TI, он страдал от того, что его взгляды на жизнь не совпадали со взглядами председателя Патрика Хаджерти. Гелбах сразу понял, что Intel изменил курс индустрии, создав схему общего назначения». Для Гелбаха понятие «общего назначения» значило то же, что и «всепроникающий». Настоящий рынок для микропроцессора, по его мнению, будет абсолютно новым. С помощью микропроцессоров встроенные схемы могут «встроить мозги в великое множество продуктов».[116]

Когда Гелбах путешествовал по миру, рассказывая о 4004, и наблюдал за развитием 8008, он все больше и больше убеждался, что микропроцессоры – самое потрясающее изобретение в мире и что его новый работодатель обязан завладеть этой технологией любой ценой.

Второй важный миссионер был не работником, а консультантом – Реджис Маккенна. Он приехал в Кремниевую долину из Питтсбурга в 1962 году в поисках карьеры в области маркетинга. Он и его жена Клара (будущий руководитель округа Санта-Клара) приобрели дом в Саннивейле, в котором они будут жить еще полстолетия спустя – принимая у себя даже президента Соединенных Штатов.

Имеющий навыки в сфере маркетинга, но знающий мало о новых технологиях, в 1965 году Реджис присоединился к отделу маркетинга в General Micro Electronics (GME), компании по производству полупроводников, основанной всего за год до того, как три бывших работника Fairchild стали разрабатывать МОП-системы. Такой опыт очень понадобился Реджису во время сотрудничества с Intel.

Маккенна провел два года в GME, затем ушел в National Semiconductor – одновременно с Чарли Спорком и его командой из Fairchild. И снова это было удачей, потому что вместе со Спорком National Semiconductor превратилась в быстроразвивающуюся и агрессивную компанию. В компании, представляющей новые проекты с зубодробительной скоростью и атакующей один рынок за другим, Реджис, будучи управляющим отдела маркетинга, быстро научился работать, так как ему пришлось проводить одну рекламную кампанию за другой.[117]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});