Белая башня (СИ) - Лесина Екатерина

А дальше и вправду…

Коридор.

Еще одна дверь.

Тяжесть спертого воздуха. Рабы, что были мертвы и, кажется, довольно давно.

— Ничего, сейчас попробуем активировать принудительную вентиляцию, — Маска оглядывалась, резко, так, что шея ныла, да и боль в теле усилилась. Она, эта боль, накатывала волнами, и Верховный ощущал каждую. — Примитивный разум, но функционально…система общая… подключились к существующим шахтам. Это хорошо. Это значит, что вентиляция сработает.

Что-то вдруг загудело, там, в глубине.

И великан, державшийся рядом, отступил.

Акти же не дрогнул, он по-прежнему покорно ступал рядом, подставив Верховному узкое свое плечо.

— Хранилище почти пусто, хотя… да, отлично… возможна активация накопителей… износ небольшой, стало быть, из числа запасных. Пользовались редко. Поздравляю, человек, — Маска явно улыбалась. — Ты привел меня в нужное место.

А вот Верховный в этом сомневался.

Очень.

Глава 35

Глава 35

Винченцо

Утром Джер открыл глаза и, полежав с полминуты, явно осознавая перемены в себе, сказал:

— Охренеть! Я теперь, получается, маг, да? — и столько восторга в голосе было, что Винченцо не стал разочаровывать бедолагу.

— Маг, — согласился он и руку подал.

— Сильный?

— Сильнее некуда.

Руку зацепили, и барон сел, поерзал, плечи расправляя, и даже огляделся с чувством собственного превосходства над простыми смертными.

Знакомо.

— Будешь колдовать, отойди от костра, — проворчала Миара, явно не выспавшаяся и особенно раздраженная по этому поводу. — Если зелье испортишь, я тебя выпорю.

— Я маг!

— Думаешь, магов не порют?

— А что, порют? — Джер явно имел иные представления о жизни магов.

— Еще как, — заверил его Карраго. — Розги — это первейший и незаменимый я бы сказал инструмент воспитания.

— А если я так? — Джер поднял руку и над пальцами его стал сгущаться воздух. Раскаленный.

Добела.

Силен парень, только зря он.

Карраго щелкнул пальцами и на мальчишку упал плотный купол.

— Сиди, — сказал Винченцо Дикарю, который дернулся было. — Он знает, что делает.

А сам поежился.

Сколько лет прошло, а он прекрасно помнит это давящее тяжелое чувство, когда казалось, что на плечи небеса рухнули. И что они того и гляди раздавят.

Мальчишка сцепил зубы.

Покраснел.

Попытался встать. И…

— Все! Я понял! — прохрипел он, вытирая ладонью кровь из носу. — Честно! Понял.

— Он понял, — повторил Дикарь.

И Карраго убрал купол. А Дикарь помог мальчишке подняться. И по спине похлопал, когда тот согнулся в приступе кашля.

Заботливый.

А вот на отца когда-то крики, что Винченцо понял, не подействовали. И мольбы тоже. И кровь эта, которая сперва из носу хлынула, а потом, кажется, сама кожа ею сочилась. Нет, отец был куда более хладнокровен. И дождался, когда Винченцо отключиться.

— Сила — это хорошо, — произнес Карраго наставительно. — Но сама по себе сила — это лишь меч. Дай его в руки дураку, и он скорее себя зарежет, чем врагов. Так понятно?

— Я…

— Ты должен помнить, что полагаться лишь на силу, это то же самое, что полагаться лишь на качество металла, из которого создан меч. Или на умение кузнеца, его выковавшее. Оно, конечно, весьма важно, но твое собственное — куда важнее.

— Можно было просто сказать…

— Так оно нагляднее, — Карраго оскалился. — Скажи, если ты в компании иных… благородных баронов вытащишь свой… меч и начнешь махать им направо и налево, как они к тому отнесутся?

— Известно, как, — буркнул мальчишка. — Так и до… я понял!

— Именно. Твоя демонстрация будет истолкована как вызов. В большинстве случаев.

— В большинстве?

— Меньшинство предпочитает не связываться с молодыми дураками, предоставляя высокую честь их воспитания другим.

— Я не дурак! — уши покраснели, и воздух вновь сгустился.

— Не дурак, не дурак… но ты молод и несдержан. А высокое искусство ораторского мастерства поможет добиться того, что ты весьма скоро утратишь контроль, — припечатал Карраго. — Я даже говорю-то с тобой мягко, сочувствующе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А он умеет сочувствовать? — Дикарь отряхнул пыль с паренька.

— Нет, — ответил Винченцо. — Но притворяется неплохо.

— Это…

— И говорит правду. В Башнях стараются молодняк не выпускать лишний раз. Иначе легко можно попасть, скажем… столкнется с кем-то. Слово за слово. А там дуэль. Или он кого покалечит, или его покалечат.

— Зачем?

— А зачем молодой да талантливый маг, если он чужого рода? Но бывает и наоборот, выставляют кого-то, кто слаб. Молодым тяжело сдерживаться, особенно, когда появляется желание доказать свою силу. Или вот раззадорить, что тоже легко сделать.

— Специально? — уточнил Джер.

— Конечно, — Винченцо глядел на парня, который, кажется, начинал понимать. — Вот и получается, что некий молодой маг в порыве гнева убивает или калечит другого мага. А тот не сам по себе, но принадлежит знатному роду, и тот род взывает о справедливости… дальше торг, ущерб и прочее.

— Сложно все, — Джер почесал макушку. — Но я понял. Я больше не буду.

— Будешь, — Карраго подул на ладонь. — Обязательно будешь, или я ничего не понимаю в молодых талантливых магах. А потому, Винченцо, друг мой… не окажешь ли ты любезность посмотреть, на что наш юный гений способен.

Гений слегка зарделся.

Похвала была приятна.

— Только и вправду, отойдите, что ли, — Карраго махнул рукой на лесок. — Щит я поставлю, но… все же лучше без лишних разрушений.

— Идем? — Винченцо посмотрел на Дикаря.

Тот на мальчишку.

Мальчишка на невесту, что восседала на корточках с видом невозмутимым. Но вот кивнула. И повторила:

— Идем.

Поляна образовалась на месте старого дуба, который не выдержал очередной бури и лег на бок, выдернув из мягкой почвы корни. Ветви его растопыренные застряли в кроне леса, да так дуб и остался висеть на них.

— Давай, — сказал Винченцо.

Поляна была невелика.

— Что давать?

— Что можешь. Закрой глаза. Почувствуй в себе силу. Постарайся выровнять дыхание. Вдох и выдох, вдох… позволь ей течь, прислушивайся к своим ощущениям.

Высокое искусство медитации помогло бы.

Где-нибудь в башне с него бы и начали. И продолжили бы… пару месяцев только ею и занимались бы.

Парень послушно засопел.

— Не спеши, — одернул Винченцо. — Слишком частое дыхание силы не прибавит, только голова закружится. Ты её чувствуешь?

— Ну… да. Наверное. Если это она. Когда сильно горячего вина хлебанешь, чтоб аж горло пережгло, то похоже.

Сравнение было образным, но довольно точным.

— Хорошо, — отозвался Винченцо. — А теперь постарайся немного ускорить течение силы.

— Как?

— Как-нибудь. Силой воли. Представь, что она бежит быстрее. И сосредоточься на пальцах, направь её…

Из ладони Джера вырвался огненный столп. И в воздухе закружились хлопья темного пепла. Запахло дымом.

— Примерно так, — согласился Винченцо. — А теперь останови.

— Как?

— Точно также.

— Она…

Столп был высотой в два человеческих роста и плотности неплохой. Сила, конечно, не структурирована, но при том показывала довольно-таки равномерное распределение, что тоже говорило об отличных задатках.

С хрустом обвалилась пережженная ветвь, но до земли не долетела, вспыхнула и рассыпалась тем самым темным пеплом.

— Если ты не перекроешь, то вычерпаешь себя досуха.

— И что?

— И все. Похороним здесь.

Столп мигнул и исчез. А мальчишка, обернувшись, уставился на Винченцо.

— Ты врешь.

— Слегка преувеличиваю. Сила потому и не открывается сразу, что организм должен вырасти настолько, чтобы принять её. В том числе и создать защиту от таких вот случаев. Ты бы вычерпал себя настолько, насколько это возможно, а потом несколько дней просто лежал бы. Пластом.