Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Некоторое время все молчали. Затем освещение усилилось. Торгун моргнул, и символы колонны отобразились на его сетчатках в негативе.

— Что это было? — спросил один из присутствующих.

— Такова их природа, брат. Загадочная, несчастная, но необходимая.

За примером Хибу последовали другие, обнажив головы. Тот, что говорил с сильным чогорийским акцентом, не стал этого делать.

— Если бы мы воспользовались менее защищенными способами связи, нас бы разоблачили, — пояснил Хибу. — Говорящие со звездами опираются на одни загадки. Почему этот способ должен быть другим?

— Тогда что это такое? — спросил один из братьев. Торгун знал его — Со Хутан из братства Звезды охотника.

— Сосуд, — ответил Хибу. — Способ общения с теми, к кому мы присоединимся.

— Магистра войны уже называют предателем.

— И ты знаешь, Хутан, что это невозможно.

Хибу повернулся к остальным.

— Гор единственный, кто всегда относился к Кагану с должным уважением. Если нам необходимо выбирать между тираном и освободителем, как поступит истинный сын Чогориса?

Среди собравшихся пробежался тихий одобрительный шепот.

— Боевой Ястреб поймет, — продолжил Хибу. — Так же как и мы, он увидит истину, когда придет время, а мы обязаны принести ее.

Нозан воодушевленно кивнул.

— Когда придет время.

— Для чего? — спросил Торгун. Его растущее чувство тревоги не уменьшилось. Он обвел взглядом сорок пар глаз. — Для шепотов вокруг погодной магии? — Затем сердито посмотрел на Хибу. — Мы только и делаем, что говорим.

Хибу улыбнулся.

— Пока. Легион еще не готов к большему, брат.

Он повернулся к остальным.

— Я знаю, вас это раздражает, но поверьте мне, слова более важны, чем вы думаете. Продолжайте говорить с теми, кого можно убедить. Говорите тихо, осторожно, чтобы наши ряды росли. Некоторых нельзя убедить, нас предупредили об этом. Если другие ханы прикажут своим братствам остановить нас, я хочу, чтобы нашими союзниками были сотни их воинов. Согласие победит. Мы должны стремиться именно к этому. Легион будет направлен по своему пути, и Каган поймет, что мы выбрали благородную стезю.

Хибу предостерегающе взглянул на Торгуна.

— В конечном итоге он должен выбрать. Все, что мы делаем — это помогаем ему.

— Я совершил Восхождение не для того, чтобы говорить, — сказал Торгун, недовольный лицемерием Хибу. — Я присоединился, чтобы сражаться.

— Ты в самом деле думаешь, что тебе это не предстоит?

Мгновение они смотрели друг на друга. В конце концов Торгун опустил глаза. Он даже не знал, почему спорит. Что-то в ритуале беспокоило и раздражало его. Кожу все еще покалывало, словно от статического заряда.

— Что ж, это все, — обратился Хибу к остальным. — Мы соберемся, как только сможем, и прежде, чем достигнем пункта назначения. До того момента оставайся на связи и будь наготове.

Он поклонился, и собравшаяся ложа поклонилась в ответ. Один за другим, переговариваясь друг с другом, легионеры покинули круг. Откуда-то появились блюда с едой — куски жареного мяса и соленья ча-тазен. Собрание ложи стало более привычным, и помещение наполнилось шумом оживленной беседы.

Торгун увидел, что к нему идет Нозан, и отошел, надеясь избежать разговора с ним или Хибу. Когда хан братства Луны направился к кувшину, содержимое которого пахло алкоголем, дорогу ему преградил один из присутствующих. Это был тот самый чогориец, который не снимал капюшона.

— Тебе не следует прятаться здесь, брат, — сказал Торгун. — Если ты, конечно, этого не хочешь.

— Ты Торгун.

Торгун поднял брови.

— А ты прямолинеен.

Чогориец откинул капюшон. Когда Торгун увидел, кто это был, у него от шока непроизвольно дернулось лицо.

— Мне сказали, что ты знаешь Шибана из братства Бури, — произнес нойон-хан Хасик. Его смуглое, покрытое шрамами лицо походило на задубелую кожу.

Торгун кивнул, скрыв удивление.

— Мы вместе сражались на Чондаксе.

— Он дал мне это, — Хасик передал ему медальон ложи.

Торгун поднял его на свет. Диск был очень похож на тот, что вручили ему много лет назад.

— Он один из нас?

— Нет. Шибан нашел медальон на Фемусе.

Торгун встретился с жестким взглядом Хасика.

— Простите меня…

— Ты хочешь знать, какое это имеет отношение к тебе? — предположил Хасик, положив руку на плечо Торгуна и подводя его к кувшинам с вином. — Мне нравится Шибан, он один из лучших в моем орду. Но сейчас ситуация развивается быстро, а он уже поднял определенный шум, и мне хотелось бы прекратить его.

Торгун неуверенно посмотрел на него.

— Что произошло на Фемусе?

— Насколько я знаю, это не наших рук дело. Возможно, Змеи? Но есть кое-что важное.

Хасик наклонился поближе, и Торгун увидел, насколько глубокий шрам у нойон-хана.

— Я не хочу, чтобы ему навредили. Наверное, с ним можно поговорить. Как советует Хибу. Когда выбор будет сделан, я хочу, чтобы он оказался на правильной стороне.

Торгун задумался над этим.

— Я не знаю, — сказал он. — Мы во всем не сходились во взглядах. Он чогориец, а я…

— Ты легионер Белых Шрамов. Воин Джагатая. Это все, что имеет значение.

Хасик не сводил с него проницательного взгляда, всем своим видом внушая благоговение. Он был одним из немногих, кто стоял у истоков, не одно столетие сражался вместе с Каганом.

— Сделай это для меня, Торгун. Я устрою встречу. Поговори с ним. Думаю, он выслушает. Тех, кто сражается вместе, связывают узы.

— А если его не удастся уговорить?

— Его это заинтересует. Со мной так и вышло.

Хасик налил из кувшина вина и протянул стакан Торгуну. Затем налил и себе.

— Давным-давно Каган сказал мне, что единственный враг, которого мы должны страшиться — это упадок. Каждый раз, когда он перерезал горло очередному императору на Чогорисе, я видел, как он шепотом напоминает себе об этом. Никогда не отдыхать. Никогда не становиться жирным. Никогда не засиживаться на троне, потому что он станет твоим гробом. Я принял истину его слов и еще больше привязался к нему, потому что видел, как горячо он верил в это.

Нойон-хан сделал глоток, затем улыбнулся Торгуну.

— Мы делаем это ради наших душ, — сказал он без тени сомнения. — Когда время настанет, ты поможешь ему понять.

— Вы знаете, о чем они говорят на протяжении всего крестового похода? — спросил Сангвиний.

За спиной Ангела, который оправдывал свое прозвище, раскинулось серое небо Улланора, из-за которого красный доспех примарха сверкал еще сильнее. Безупречное лицо Сангвиния светилось искренним весельем.

Гор был введен в должность недавно, и парадные плацы были заполнены праздными воинами. Понадобится не одна неделя, чтобы организовать транспортные суда для их перевозки на висевший на орбите флот.

Четверо примархов укрылись от выхлопов двигателей под шелковыми навесами на террасе, которая возвышалась над главной процессией. Здесь можно было постараться забыть о миллиардах солдат, пытающихся одновременно покинуть планету. Сидевший со своими братьями Хан лениво размышлял над тем, кому поручили неблагодарное задание по организации этого процесса.

— Расскажи, — попросил Мортарион, хотя Хан видел, что его это не очень интересовало. Повелитель Смерти во время торжеств держался в стороне, довольствуясь исключительно своей компанией. По этой причине Хан немного симпатизировал ему.

Сангвиний откинулся на спинку трона, небрежно покачивая золотой бокал.

— Они делают ставки на то, кто из нас победит в бою один на один. Есть коэффициенты. Я видел их.

Мортарион фыркнул. Фулгрим — четвертый из собравшихся — засмеялся.

— И так все ясно, разве нет? У нашего брата Гора самый низкий.

Фулгрим и Ангел в чем-то мере были похожи. У обоих были будто скульптурные лица, одинаково вычурные доспехи. Но если Сангвиний выглядел так, словно родился с позолоченными наплечниками, то Фулгрим, по мнению Хана, немного переигрывал. В конечном счете примарх Белых Шрамов пришел к выводу, что Сангвиний был бы счастлив избавиться от своих украшений, Фулгрим же производил впечатление, что скорее умрет, чем пойдет на это.

— Кажется, наш отец говорил о том, что нельзя отучить обычного человека от азартных игр, — сказал Сангвиний.

Мортарион покачал бледной головой, и тянущиеся от древней дыхательной маски трубки звякнули друг о друга.

— Глупо.

Фулгрим весело взглянул на него.

— О? Это почему же?

— Потому что нас создали для разных сражений, — прорычал Повелитель Смерти. Казалось, его отфильтрованный голос всегда оставался мрачным. — Приезжай на Барбарус, павлин, и увидишь, сколько протянут твои перышки в смоге.