Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

— Неправда! — огрызнулась Антони. — Я стала старой и высохла, словно бумага. Это ты не постарел ни на день, — она поставила бокал и подошла к Приаду, вглядываясь в его лицо. — Ни на день, — подтвердила она и обняла его, обхватив руками горжет доспеха.

— Ты не изменилась, — правдиво проговорил он. — Может, ты стала старше, Антони, но осталась прежней.

— Да ты краснобай! — рассмеялась она и игриво хлопнула его по руке. — Я стала старухой на опустевшем троне, которая сторожит перепуганный мир. И вот ты снова прибываешь, свежий как в день отъезда, чем подтверждаешь: все наши опасения вполне обоснованы.

— Как так?

— Приад, тебя бы здесь не было, если бы Баал Солоку ничего не угрожало.

— Я здесь не поэтому, первый… верховная законодательница. Я здесь для того, чтобы закончить старое дело.

— Какое старое дело? — спросила она и, прихрамывая, подошла к трону и села.

— Зубы. Трофеи, которые я тебе оставил. Остатки челюсти.

— Зубы? — нахмурилась она. — Да, помню. Зубы. Забавные штуковины. О Трон, как давно это было. Как давно. Тогда я, вероятно, была хорошенькой. Юной и симпатичной. Ты такой меня помнишь, Приад? Ты такой рассчитывал меня увидеть?

— Я ожидал увидеть Пьеретту Суитон Антони, ее я и нашел. Зубы. Пожалуйста. Где они?

Она подумала и пожала плечами:

— Не помню. Давно они мне не попадались.

Приад огляделся по сторонам и попросил:

— Постарайся вспомнить…

— Мне было чем заняться, — резко ответила женщина. — Управление округами и так далее. Приад, с момента твоего отъезда мы жили в постоянном страхе.

— Значит, именно страх объясняет новые оборонительные стены и частокол?

— Новые? Я возвела все это тридцать пять лет назад, после своего избрания. Чем, кстати, я обязана тебе; вряд ли я получила бы этот пост, если бы не стала знаменитой благодаря героическому Железному Змею, которому наш мир обязан спасением.

— Чего вы боитесь? — просто спросил он.

— Что они когда-нибудь вернутся. Примулы. С тех пор, как твоя нога в последний раз ступила на Баал Солок, мы жили в страхе и каждый день всматривались в небеса.

— Примулы сгинули. Я изгнал их. Больше вы их не увидите.

— Ошибаешься, — покачала головой старая дама. — Они вернулись. В небе мы видели огни их кораблей.

— Это была моя десантная капсула.

— Не сегодня. Не протяжение последних трех недель. Почему, думаешь, опустел город? Люди побежали прятаться в холмах. Примулы вернулись, Приад. Примулы здесь.

Приад посмотрел на оккулюсы в сводчатом потолке. Небо затянули тучи. Где-то вдалеке зарокотал гром.

— Уверена? — спросил Приад.

— О да, всецело.

XXI

Верховная законодательница созвала служанок. Пришли несколько перепуганных женщин, до этого, видимо, прятавшихся где-то в подвале или цокольном этаже. Антони приказала им взять свечи и освещать дорогу.

— Куда мы идем?

— В музей.

Окруженные служанками и трепещущими огоньками свечей, Железный Змей и верховная законодательница бок о бок прошли по темным пустым коридорам дворца, минуя парадные покои и жилые помещения с покрытой пыльными чехлами мебелью.

— Вот что странно, — начала она, — прилетев к нам тогда, ты принес избавление от очень конкретной беды. То был исторический момент для Легислатуры. Но за все приходится платить, верно?

— Полагаю, что так.

— Наследием стал малодушный страх. За долгие годы он стал нашей национальной чертой. До твоего пришествия мы были наивны и простодушны, словно младенцы. Пожалуй, немного опасались звезд и возможных неприятностей в будущем. Но жили в мире и спокойствии и никогда не шарахались от теней.

Она подождала, пока служанка отпирала тяжелые деревянные двери, покрытые черным лаком.

— Теперь шарахаемся, — продолжала дама. — Мы живем в страхе, он стал неотъемлемым фоном нашей жизни. Нашествие примулов доказало существование ужаса в космосе и дало нам понять, что без помощи богов нам от него не избавиться. Оно показало нам наше место в Галактике, то, насколько мы слабы, ничтожны и уязвимы.

— Мне жаль, — отозвался Приад.

— Ты не виноват. Душевное состояние общества изменилось, и характер тоже. В последующие годы мы возвели укрепления, вымуштровали наших солдат, разработали более действенное оружие и более прогрессивную систему обнаружения. Страх сделал нас жесткими и недоверчивыми.

Она провела гостя через открытые двери, они спустились по длинной мраморной лестнице и оказались в большом помещении с колоннами. Здесь стояли ряды стеклянных витрин, в свинцовых зеркалах плясали огоньки свечей.

— Сначала народ очень интересовался зубами, — говорила старая дама. — В первые месяцы после нашествия. Я тоже пользовалась успехом, как и истории, которые я рассказывала. В Легислатуре меня чествовали, приглашали в салоны богатых и влиятельных лордов. Меня даже посылали с дипломатическими поручениями за границу. Всем хотелось услышать рассказ о монстрах и моем рискованном приключении. Всем хотелось послушать про тебя.

— И сколько же примулов ты убила в конце концов? — улыбнулся Приад.

— О чем это ты?

— Наверняка в процессе многочисленных пересказов такая история должна была разрастись и расцвести множеством интересных подробностей, разве нет?

— А ты преувеличиваешь свои деяния, воин? — она выглядела обиженной.

— Нет, я так не делаю.

— Я тоже. Я горжусь жизнью, прожитой честно и благопристойно.

Приад подумал, что, наверное, оскорбил ее, но она заявила:

— Когда меня стали приглашать реже, я, возможно, убила еще парочку примулов. А ты из рядового превратился в генерала.

Она посмотрела на него и заметила:

— Теперь у тебя есть знаки отличия.

— Я брат-сержант отделения «Дамокл».

— Только сержант? — она отвернулась и стала разглядывать витрины. — Надо было захватить очки. Сопроводительные надписи старые, трудно прочесть.

— Это и есть музей? — спросил Приад.

— Национальный музей. Сначала я держала их у себя, но интерес к ним был велик. Люди приезжали издалека, чтобы на них взглянуть. Пришлось выставить их здесь, в музее, чтобы все могли их видеть и при этом не беспокоить меня. Они много лет привлекали сюда публику. Так долго я о них не вспоминала… Полагаю, они где-то здесь.

Служанки разошлись по залу, помогая в поисках. Кто-то вызвался разыскать хранителя музея, кто-то отправился на поиски каталога. Приад рассматривал витрины. В тусклых стеклянных коробах хранились старинные монеты, медали, карты и манускрипты. По высоким окнам музея застучал дождь, потемнело, и Приад начал беспокоиться о времени, которое уходило так бессмысленно, но Антони, казалось, испытывала еще большее нетерпение.

— Мои ужасные глаза! Такие слабые и старые! — она потирала руки. — Знаешь, по меркам моего народа я живу очень долго. Врачи затрудняются объяснить, почему. Я пережила двух мужей. У меня никогда не было детей. Доктора предполагают, что причина тому — инфекция. Это печально. Хотя как такое может быть? Стать бесплодной из-за отравления ядами врага, и при этом быть проклятой долгой жизнью?

— Я тебя защитил, — сказал Приад.

— Инъекция. Очень хорошо это помню. Я после нее ужасно себя чувствовала. Но твои медикаменты могли действовать только какое-то время.

— Нет. Я перелил тебе свою кровь, чтобы передать мой иммунитет.

— Ого, — она задумалась об этом. — Отменный штрих к моей истории. В моих венах течет кровь Итаки.

— Где Принцепс? — спросил Приад.

— Кто?

— Пес.

— Великий Трон, да он умер давным-давно. Он ведь был просто собакой.

Вернувшаяся служанка притащила с собой пыльный каталог музейных выставок. После долгих обсуждений и перелистывания страниц Антони вместе с прислугой решили, что зубы убрали из экспозиции лет двадцать назад.

— Куда же их поместили? — допытывался Приад.

— В хранилище, — пожала плечами Антони. — Они могут быть в архиве музея под нами или в сокровищнице казначейства. Вот бы эта дурацкая книга сообщила, где именно.

Она хлопнула в ладоши и дала задание одной из служанок собрать по укрытиям побольше прячущихся товарок и обследовать музейный архив. Остальные станут сопровождать ее в сокровищницу.

— Вот что больше всего раздражает, — сказала она Приаду, — во дворце осталось так мало слуг, что поиски могут занять недели.

Это Приада не вдохновляло.

Они вышли из музея, под дождем пересекли широкий двор и оказались у мрачного базальтового здания казначейства.

Под открытым небом Приад остановился. В воздухе чувствовалось нечто более опасное, чем надвигающаяся гроза с ливнем.

Тревога брата-сержанта нарастала.