Многоцветная Земля - Джулиан Мэй

– Эй! Отпусти! Ведь я только пошутил! Отпусти, Раймо, кому говорят, ведь мне же больно!

Раймо захохотал, и это только подлило масла в огонь.

Перехватить. Нанести резкий удар. Ослабить ледяную хватку сознания финно-канадца и заставить подчиниться. Непременно заставить подчиниться.

Крейн обернулся и заметил вслух:

– У вас есть склонность к жестокости, Раймо Хаккинен. От нее необходимо избавиться.

– Все ваши тоже так думают? – дерзко спросил бывший лесоруб. – В таком случае заставьте это дерьмо заткнуться. Он действует мне на нервы. Не испугался ли я деревьев! И повернется же язык сказать такое!

– Во многих древних культурах, – возразил Эйкен, – деревья было принято наделять особыми магическими силами. Правда, Брайан?

– Правда, – подтвердил антрополог, которому вопрос Эйкена показался забавным. – Культ деревьев существовал почти повсеместно во всем древнем мире, я имею в виду древний мир далекого будущего. У друидов все боги были связаны с деревьями и кустарниками. Их верования, по-видимому, представляли собой отголоски более распространенной религии, основанной на культе деревьев, которая существовала в еще более глубокой древности. Скандинавы поклонялись мировому древу – гигантскому ясеню, который они называли Иггдрасиль. Древние греки считали ясень деревом бога моря Посейдона. Римляне почитали березу священным деревом. Рябина была символом власти над смертью у кельтов и греков. Боярышник было принято связывать с сексуальными оргиями и месяцем маем, как и яблоню. Дубы были предметом культового поклонения по всей Европе до распространения грамотности. По каким-то причинам молнии особенно часто бьют именно в дубы, и древние связывают это дерево с богом-громовержцем. Греки, римляне, галльские кельты, британцы, тевтоны, литовцы, славяне – все они почитали дуб своим священным деревом. Фольклор почти всех европейских народов изобилует сверхъестественными существами, обитающими в деревьях разных пород или в чаще леса. У македонцев это дриады, у штирийцев – вильи, у германцев – зелиген фрейлейн, у французов – дам верт. Все это не что иное, как лесные духи. Скандинавы также верили в этих духов, но я, к сожалению, забыл, как они их называли…

– Скогснуфар, – неожиданно произнес Раймо. – Я слышал о них от своего деда. Он был родом с Аландских островов, где люди говорят на шведском языке. Множество дурацких легенд и сказок!

– Никакой этнической гордости! – насмешливо фыркнул Эйкен.

Они опять сцепились. Бывший лесоруб пустил в ход окрепшие метапсихические способности, а Эйкен защищался, напрягая коэрцитивную силу и стремясь заставить Раймо дотронуться указательным пальцем до ожерелья.

Наконец Крейн не выдержал и воскликнул:

– О всемогущая Тана, хватит! – Раймо и Эйкен, застонав, схватились за свои серебряные ожерелья и послушно прекратили драку, словно два нашкодивших школьника, получивших взбучку от старого учителя. Они ехали молча, хотя дух противоречия в них не угас.

Раймо достал из седельной сумки большую серебряную фляжку и основательно приложился к ней. Эйкен скривил губы.

– Настоящая «Дамерара», производство компании Гудзонова залива, сто пятьдесят первой пробы. Только для взрослых. Что, завидно?

– Брайан, – попросила Элизабет, – расскажите нам о Скогснуфар. Какое ужасное имя! Они красивы, эти духи?

– О да! Длинные развевающиеся волосы, соблазнительные тела – и хвосты! Таково стандартное архетипическое представление об угрозе в виде синкретического существа, полуженщины-полуживотного. Духи заманивали мужчин в чащу леса, где предавались любовным утехам. Вкусив любви с такими созданиями, мужчины оказывались всецело в их власти. Те из мужчин, кто пытался вернуться к людям, заболевали и умирали или сходили с ума. О жертвах Скогснуфар писали в Швеции еще в XX веке.

– В уэльсском фольклоре также упоминаются аналогичные существа, – заметила Сьюки. – Только живут они не в лесах, а в озерах. Называются они Гврагедд Аннви. В туманную лунную ночь они водят хороводы на воде и завлекают путников в свои подводные чертоги.

– В фольклоре это довольно распространенная тема, – подтвердил Брайан. – Символика образа здесь прослеживается ясно. Правда, немного жаль маленьких эльфов мужского пола. Они, насколько можно судить, погрязли в проказах и шалостях.

Пленники и даже некоторые стражи рассмеялись.

– А существуют ли аналогичные легенды у вашей расы, Крейн? – спросил антрополог. – Создавала ли ваша культура легенды и сказки о волшебных чарах?

– В этом не было необходимости, – властным тоном отрезал тану.

Элизабет пришла в голову сумасбродная мысль: а что, если попытаться незаметно для Крейна проникнуть в его сознание с помощью мысленного щупа?

– Не ожидал от вас, Элизабет, такого легкомыслия, никак не ожидал. Для того, кто обладает высшим интеллектом, подобные уловки – не более чем детские хитрости.

– Почему вы мне не доверяете? Почему насмехаетесь? Почему вы так высокомерны?

– Чепуха! Я отношусь к вам вполне благожелательно, чего нельзя сказать о других представителях моей расы. Не забывайте об этом, Элизабет. Не отвергайте тану так легко. Помните о птичке-топорке.

– Что еще за птичка?

– Птичка – персонаж одной детской сказки, которую давным-давно рассказал нам, тану, один человек. Топорок был очень одинок и, пожирая рыбу за рыбой, неизменно оплакивал свое одиночество. Рыбы предложили ему свою дружбу, выдвинув, однако, непременное условие: топорок должен перестать питаться рыбой. Условие было принято, и топорок отказался от своей рыбной диеты. Ведь кроме рыб общаться ему было не с кем.

– Вы хотите сказать, что и мне не с кем общаться, кроме тану?

– Вот именно, Элизабет-топорок.

Элизабет рассмеялась, а Брайан и другие пленники посмотрели на нее с удивлением.

– Кто-то, – заметил Эйкен, – сейчас шептался за нашим сознанием. Может быть, ты расскажешь, что это была за шутка, и мы тоже посмеемся?

– Шутка касалась только меня. – В подтверждение своих слов Элизабет повернулась к Крейну. – Мы заключили перемирие. Временное.

Крейн склонил голову:

– Что позволяет мне переменить тему разговора. Мы приближаемся к долине реки Роны, где остановимся на отдых в городе Рония. Завтра продолжим путешествие в более комфортных условиях – на лодке. Примерно через пять дней, разумеется при попутном ветре, мы должны прибыть в столицу, которая называется Мурия.

– Вы ходите под парусом по такой бурной реке, как Рона? – несказанно удивился Брайан. – Может быть, в плиоцене она более спокойна?