Олимпиец - Роман Буревой

– Он ведь нер, этот твой Реджер?

– Ну да. И на данный момент наш союзник. Так вот. На второй записи было то же самое: пять наших кораблей, три анимала, наблюдатель вдали. Наши опять погибли. Только в конце не было взрыва. И та запись по времени была сделана раньше.

– Орк… Ведь это…

– Игра. Кто-то играл нашими кораблями, кто-то – анималами. И тот, кто играл за нас, – проигрался. В пух и прах. И в ярости смахнул фигуры с доски. То есть взорвал хронобомбу и всех уничтожил – обломки наших кораблей, анимала и наблюдателя. За такое по любым меркам по головке не погладят. Но этого типа не изолировали. Корабли с хронобомбами появились вновь. Это могло означать лишь одно – преступник бежал. Потом я вспомнил твой рассказ о том, что на Фуле сел еще один катер незадолго до прибытия наших спасателей. Орк! Значит, этого парня так припекло, что он решил укрыться на месте преступления. То есть на Крайней Фуле, на сожженной им самим планете, рассудив, что там его не будут искать. Значит, он объявлен в розыск. Еще на пересадочной базе я отправился в дипслужбу станции и попросил сообщения о розыске преступников. Мне дали список. Я довольно быстро нашел этого человека, его голограмму, его приметы. Не было одного, что всегда указывается в таких случаях. Генетического кода. Тогда я сообразил, что это и есть код доступа. И нам надо отправляться на Крайнюю Фулу и искать ключ.

– Картина не совсем ясна, – заметил Сулла.

– Недостающие фрагменты получим на Олимпе.

– Но Краб… ты оставишь его безнаказанным?

– Не волнуйся, от правосудия он не уйдет.

– А если что-то пойдет не так… Корвин задумался:

– Ты помнишь Грацию Фабию?

– Конечно. Она отказалась от патрицианства и живет вместе с мужем-плебеем на Психее.

– И у нее… есть один знакомый браво в отставке. Тоже, как ни странно, нашел убежище на Психее.

– Какое совпадение! Браво! Неронийский судья-палач.

– Грация кое-чем мне обязана. И Лацию тоже. Так что она не откажется заплатить этому браво, чтобы правосудие осуществилось. В любом случае.

– После того как рухнет мир, закон все равно свершится, – перефразировал Сулла известную средневековую поговорку, которую почему-то все время пытались приписать римлянам. – Но зачем нам Олимп, скажи на милость? Там нельзя найти убежища?

– Нужно продолжить игру.

Интермедия

Майор Алан Фредерико вернулся на Неронию гражданским рейсом. Прихрамывая (военный госпиталь не всегда качественно делал регенерацию), он двинулся к стоянке флайеров, опираясь на футляр игрушечного меча, как на трость. Меч он только что купил в киоске, запоздало вспомнив, что пятилетнему сыну надо непременно привезти подарок, даже если ты возвращаешься из военного госпиталя. О подарке жене он вспомнил чуть раньше, и дешевенькое ожерелье из золотых и платиновых бусин в псевдосафьяновом футляре лежало у него в левом кармане мундира.

– С возвращением, ветеран! – улыбнулась ему круглолицая девушка на таможне и не стала даже сканировать нехитрый багаж, выброшенный на транспортер автоматом.

– Во имя императора, – чуть с задержкой (почти незаметной) пробормотал Фредерико.

Жена и сын уже забросали его голограммами приветствий – яркими сердечками, кошечками и собачками. Если честно, он бы предпочел, чтобы его не встречали. Он даже не был уверен, что узнает их в толпе. Но никакой толпы на стоянке флайеров не наблюдалось, и женщина с ребенком была всего одна – черноволосая Жанна и пятилетний кудрявый малыш. Почти такой же, как и на объемном фото, с глазами как черные виноградины, с алыми чуть приоткрытыми губами – цвет, который бывает только у детских губ и который не может имитировать ни одна помада. На женщине было бело-желтое платье, на малыше – белый трикотажный костюмчик. Они могли служить прекрасным прообразом плаката «Вернись домой, ветеран!». И он вернулся… Весь вопрос – в каком виде.

Женщина что-то шепнула малышу на ухо и слегка подтолкнула в спину. Но карапуз испугался и спрятался за мать: он не узнал отца, которого не видел три года.

Алан помахал им рукой. Жена помахала в ответ, подхватила Алана-младшего на руки и побежала навстречу. Алан-старший тоже хотел побежать, но забыл про больную ногу, про дурацкий меч, споткнулся и неловко растянулся на гладком покрытии стоянки. Чертыхаясь, он поднялся – как раз к тому моменту, когда Жанна оказалась рядом.

– Ал!

Он обнял женщину и ребенка и прижал к себе – так сильно, что Жанна вскрикнула, а малыш заплакал. Майор не обратил внимания ни на вскрик, ни на плач – стоял и впитывал запах ее духов и запах малыша – молочный сладкий запах детства. Неужели на свете существуют такие запахи? Удивительно…

Наконец он разжал пальцы и сказал тихо:

– Прости…

Она поцеловала его в губы – конфетный запах ароматизированного дыхания и помады.

– Я приготовила во флайере твое любимое вино и виноград. Я поведу машину, а ты…

Он хотел отдать малышу меч, но потом понял, что Ал-младший даже не поднимет футляр с игрушкой.

– Не самый лучший подарок, да? – Майор усмехнулся. – Я почему-то решил, что парень уже большой.

– Я – большой, – донесся снизу рассерженный голос маленького Ала.

Жанна забрала футляр с мечом, Ал-старший обнял ее за талию одной рукой, второй взял горячую влажную ладошку малыша. Они двинулись к флайеру.

«Я должен быть счастлив, – подумал Алан Фредерико. – Но так ли это? Что я буду делать? Неужели я сделаю то, что задумал?»

Тогда на космодроме он в это не верил.

Книга 2

Четыре дня на Олимпе

Глава 1

Снова боевая станция Лация

– Лери… – Друз разлепил глаза. – Как ты здесь очутилась?

Друз перевернулся на постели и протер руками лицо. Это сон или явь? Лери стояла перед ним, облаченная в легкий боевой скафандр, две кобуры, симметрично пристегнутые к широкому поясу, предназначались для легкого бластера и молекулярного резака. Гермошлем супруга-сенатор уже сняла и положила на стол.

«Почему никто не предупредил?» – изумился Друз.

Но Лери на него уже не смотрела, взгляд ее уперся в женщину на кровати. Женщина спала рядом с Друзом, и спала обнаженной. Любовнице было лет тридцать, и она, разумеется, ни в какое сравнение не шла с красавицей Лери.

– Кто это? – спросила Лери с плохо скрытым бешенством.

– Ирина… Ири… она техник станции… – Друз снова принялся тереть лицо. – Я вчера устал, как последняя скотина, – он замолк, понимая, что его оправдания звучат не слишком убедительно.

Ири тоже проснулась и уставилась на жену префекта с нагловатой ухмылкой.

– Брысь отсюда, – крикнула Лери ей, как нашкодившей кошке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});