Земля, которой нет - Сергеевич Клеванский

Я посмотрел за спину ремесленнику, и увидел молодую девушку. Красивую, румяную, с блестящими каштановыми волосами, но скучающую. Она сидела на каком-то ящике, и пустым взглядом смотрела в одну точку. Да, такой надо не в палатке с отцом торговать, а женихам нервы трепать.

- Неужто воевать собрались? - спросил я.

- Да какой там, - снова отмахнулся Хрум. - Принц только о защите и говорит. Мол границы укреплять, гарнизоны усиливать, штат стражей расширять. Все для простого люда. Вот только, кажется мне, что такими темпами никакого простого люду и не останется. Разве что девки, старики, да молодые. Остальные под копье встанут. Да и как за десять золотых не встать.

Я слушал, но думал свое. Зачем Принцу такая армия? Уж точно не для защиты. Какая защита может при всеобщей мобилизации. Эх, Константин, Константин, что ж ты делаешь.

- Зато кузнецам хорошо, - продолжал Хрум. - На них деньги сейчас дождем сыплются. Заказов хоть отказывайся.

- Это верно, - кивнул я.

- Впрочем, ты же за черепицей пришел?

- За ней.

- Ну так выбирай.

Я стал внимательно оглядывать товар, выбирая так чтобы и качество было не самым дряным, но и по цене приемлемым. Какую-то образцы я откладывал сразу, находя в них слишком много щербинок или трещин, какие-то стоило столько, что я был готов откусить себе глаза. Если это вообще, конечно, возможно сделать.

Наконец я остановил свой выбор на самом оптимальном варианте. Это была серая, глиняная черепица с хорошим изгибом и минимальным количеством брака. Стоило она, конечно, не очень мало, но вполне подъемно. Да и сезон дождей обещал быть затяжным, так что на крыше не стоило экономить.

- Вот, - сказал я, пододвигая к Хруму образец.

- Хмм, - протянул тут, теребя свою козлиную бородку. - Выбор хороший конечно, но укладывать умаешься.

- Ничего, - пожал я плечами. - Справлюсь.

- Ну смотри, а-то у меня есть варианты получше.

- Что-то мне подсказывает, - хмыкнул я, опираясь о прилавок. - Что и стоит это будет дороже.

Торговец сверкнул глазами и тоже улыбнулся, но предлагать не стал, понимая, что не соглашусь.

- Сколько тебе ящиков надо?

- Пять.

- Немаленький дом значит, - протянул он, а потом стал резво перебирать пальцами костяшки на счетах. Что-то приговаривая и прикусывая язык, он негромко бубнил, а потом вынес вердикт. - Тринадцать золотых, пять серебряных и две медных. Но, так и быть, медь скостим.

Как бы то ни было, сумма все равно оставалась астрономической, даже учитывая золото в ларце под половицей, это все равно была десятая часть всего бюджета. Понятное дело, на такие траты я пойти не мог.

- Но Пилигримм говорил...

- А вот не был ты от Пили, - перебил меня Хрум, догадываясь к чему я клоню. - Запросил бы все восемнадцать золотом.

Посмотрев на черепицу, а потом на свою пустую повозку, я мысленно махнул рукой. В конце концов с дождем шутки плохи, так и до пневмонии можно дойти и до плесени черной, а там уж и Седой Жнец недалеко.

Скинув заплечный мешок, я порылся в нем, а потом нащупал пальцами тканевый сверток. Вытащив его, я выложил на прилавок одну золотую и этот самый сверток.

- Это что? - спросил ошарашенный торговец.

- Разверни Харум.

Ремесленник взглянул на меня с неким подозрением, но все же сверток взял. Уж не знаю что здесь сработало - то ли любопытство, то ли вера в великий и могучий бартер. Ну или как он на Ангадоре называется.

Торговец отворачивал лоскуты ткани бережно и осторожно, но его пухлые пальцы слишком сильно дрожали и я молил всех богов, дабы он не уронил сверток на землю. Но вскоре на солнце заблестели словно застывшие слезы, пролитые беломраморной скульптурой. Они игрались в лучах, отбрасывая призрачные блики на поверхность начищенной черепицы, создавая иллюзий водной глади.

- Это...

- Жемчуг, - кивнул я. - С таким приданным твою дочку быстро возьмут в жены, а у тебя появится хороший помощник.

- Но...

- Да ты бери, Харум, бери, - улыбался я. - Я же вижу, что ты человек хороший, а значит тебе оно поможет. Плохо бы сгубило, а тебе поможет.

- И...

- И деньгу бери. Не по чести за товар деньгами не платить.

- А...

- Давай без лишних слов, - снова улыбнулся я.

Харум оглянулся, посмотрев на скучающую дочь, а потом, кивнув, смотал сверток и убрал его в ларец. Он уже было хотел сам потащить тяжеленные ящики, но я остановил торговца. Перескочив через прилавок, я улыбнулся ожившей девушке, а потом легко подхватил первый ящик. Наверно он весил полсотни килограмм, но мне казался немного тяжелее утреннего бриза, дующего со стороны гавани Омхая. Под удивление дочери и отца, я отнес ящики на телегу, закрепив их ремешками и прикрыв очередным покрывалом, потом вскочил на козлы, отсалютовал шляпой и дернул за уздцы.

Конь, мотнув своей огромной головой, поцокал в сторону выхода с площади. Наверно, сегодня боги решили преподнести мне несколько сюрпризов, так как у самого поворота к главному проспекту Гальда, я услышал вскрик.

Там, на базаре, творилось то, что, по идее, не должно было происходить по уставу Принца. Армейские новобранцы, выпившие лишнюю пинту браги в таверне, занимались тем, чем и должны заниматься подвыпившие новобранцы. Эти юнцы, от семнадцати до двадцати годов от роду, грязно приставали к девушкам. А когда за леди заступились торговцы, и прохожие молодцы, то закипела драка. Хорошо хоть оружие никто не доставал, а то площадь залили бы кровавые ручьи. По-хорошему, я должен был щелкнуть вожжами и погнать Коня ниже по улице, но этого я так и не сделал.

Поддатых задир было четверо - стандартное число для быдловатых армейцев. Втроем они слишком быстро напиваются до состояния "в зю-зю", а вчетвером самое то.

Высокий, плотный парень с редкой бороденкой на еще нежных щеках, замахнулся рукой, закованный в латную перчатку, но так и не смог дотянуться до просто мужичка в легкой рубашке. Кто-то будто ударил по локтю этому парню и кулак со смачным чавканьем впечатался ему же в лицо, кроша зубы и разбивая губы. Задира закружился, будто балерина в танце, а потом упал, подминая под себя своего неудачливого компаньона.

Оставшиеся двое стали озираться по сторонам, в поисках неизвестного, но вскоре они согнулись под обстрелом. Недавно лежавшие яблоки на ближайшем прилавке, вдруг обернулись требушетными ядрами. Они неустанно бомбардировали парней, покрывая их незащищенные ноги и лица градом нестрашных, но очень обидных и болезненных ударов.

Вскоре четверка, голося и испуганно визжа, утирая слезы испуга и кровь, убежала в неизвестном направлении. Площадь грянула дружным смехом и среди этого океана радости, маленьким ручейком звучал легкий, неслышный смех. Будто веселился сам ветер, играясь с волосами проходящих мимо леди.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});