Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания - Владимир Сухомлинов

Как в мирное, так и в военное время в русском интендантстве крали относительно не больше, чем в иностранных армиях. Чтобы быть справедливым, не следует забывать, что русская армия во внутреннем своем устройстве была не в меньшей зависимости от развития всего народа, как и другие нации, и что Россия своим внутренним управлением отстала от Западной Европы на несколько сот лет…

На пост начальника Главного интендантского управления при таких условиях требовался человек сообразительный, благожелательный, деятельный, с большим кругозором.

Мне посчастливилось в лице генерала Шуваева найти именно такого сотрудника. Я знал его еще по Киеву. Там в свое время он был начальником военного училища и затем начальником 5-й пехотной дивизии.

Ко времени моего назначения военным министром он командовал армейским корпусом на Кавказе.

Со своей задачей Шуваев справился блестяще. Главное внимание обратил он на образование личного состава – эта задача очень трудная, особенно потому, что плохая репутация наших интендантских чиновников не благоприятствовала привлечению лучших элементов.

Рядом с доброй волей и работоспособностью нужна была также известная техническая подготовка. Непродолжительные интендантские курсы совершенно не отвечали своему назначению. Являлась необходимость создать особую Интендантскую академию для подготовки чиновников, соответствующих интендантским должностям, на которых они были бы в состоянии подчиненному им персоналу внушить необходимость знания нужд войсковых частей, а не заботу исключительно о личных своих интересах. Шуваев в короткий срок так много сделал, что я от командующих войсками всюду слышал благоприятные заявления.

Как и во всем остальном, связывали нам руки также в области интендантской деятельности отпускаемые ограниченные средства. Исправная доставка снабжений для войск на войне представляла большие затруднения. Тем не менее многое было сделано. В заботах о снабжении мясом большую роль должны были сыграть холодильники в Сибири, которые могли сохранять наготове громадное количество замороженного мяса хорошего и дешевого убойного скота. Для этого вдоль железной дороги должны были строиться холодильники и для перевозки сооружен подвижной состав в должном количестве вагонов-холодильников. Во Владивостоке я имел возможность осмотреть один из таких практичных холодильников для крепости. По этому образцу в Сибири был выстроен целый ряд таких холодильников, насколько это было возможно сделать на отпущенные средства.

Генерал Шуваев всей душой был в этом деле. Он хотел организовать этапы в тылу армии таким образом, чтобы полевые хлебопекарни могли доставлять хлеб во все действующие части. Таким образом, люди получали бы вместо черствого сухаря свежеиспеченный хлеб, вплоть до самых передовых линий. В конце концов, с походными кухнями мы, собственно, опередили все остальные армии. Специальные фабрики, одну из которых я сам осмотрел в Москве, доставляли с избытком простые и практичные походные кухни.

Для улучшения быта войсковых частей, в особенности тех из них, которым приходилось жить в глухих, удаленных от центров местах, заботой первостепенной важности было размещение их в удобных казармах.

Генерал Ванновский с этою целью учредил особую «казарменную комиссию», не подчиненную инженерному ведомству. Средств отпускалось так мало, что широкого развития дело это тогда получить не могло. Но тем не менее опыт показал, что этим путем можно достигнуть отличных результатов быстрее и сравнительно с меньшими расходами…

Совсем расхлябалось и дело военно-учебных заведений ко времени моего вступления в должность.

Начальником Главного управления военно-учебных заведений был великий князь Константин Константинович. Выдающийся по своему интеллигентному развитию человек, он был предан душою делу воспитания юношества, но с вопросом увеличения числа выпускаемых офицеров в войска справиться ему было трудно, так как это находилось в зависимости от материальных условий, которых ни он, ни я побороть в полной мере не могли…

Константину Константиновичу ставили в вину то, что он, посещая заведения, баловал воспитанников, слишком ласково с ними обращался. Действительно, когда он, приезжая в провинцию, останавливался иногда в здании учебного заведения и несколько дней все время находился среди кадет или юнкеров, то после того начальство приходило в отчаяние от невозможности с ними справиться…

Года за два до войны в Пажеском корпусе случилось недоразумение, которое было раздуто «доброжелателями» и в искаженном виде доведено до сведения царской семьи, находившейся тогда в Ливадии. До выступления еще в лагерь, утомленные после одного из занятий в поле в окрестностях города, пажи специального класса отказались от очередной классной репетиции. Проделали они это обычным в таких случаях коллективным приемом. Когда я прибыл в Крым с очередным докладом, то государь об этом уже знал, и мне пришлось докладывать подробности, интересовавшие всю царскую семью, так как пажи несли также службу при дворе и поименно были известны ее членам.

Обстоятельство это явилось усиливающим вину, и когда затем, за завтраком, я сидел рядом с императрицей, то государь обратился ко мне и сказал: «Расскажите императрице о Пажеском корпусе».

Несмотря на мой доклад, смягчавший дело, эпизод этот ей не нравился. Она находила, что именно для пажей это уже не пустой проступок, а скорее преступление. Государь разделял ее мнение. Мне было приказано при возвращении в Петербург объявить лично пажам специальных классов неудовольствие его величества и нежелание видеть их более на придворной службе.

Эту неприятную миссию мне пришлось выполнить, и она являлась для меня особенно тягостной потому, что я в течение восьми лет был преподавателем Пажеского корпуса, сохранив с ним ту духовную связь, которая делала меня членом пажеской семьи.

Государю это было хорошо известно, и он добавил: «Пожалуйста, только не смягчайте и передайте так, чтобы они почувствовали, что я очень недоволен». Поневоле пришлось так и сделать. Тяжелое впечатление оно произвело не только в самом корпусе, но и на всех бывших пажей, до престарелых генералов включительно.

Много моих бывших учеников просило помочь этому корпусному горю. Чтобы снять чрезмерно тяжелую опалу, ввиду предстоявшего корпусного праздника, я составил трогательный доклад-ходатайство с просьбой «сменить гнев на милость» и был вполне уверен, что отказа не последует. Каково же было мое удивление, когда я прочел синим карандашом начертанное «обождать» на возвращенном мне докладе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});