Золотая Орхидея (СИ) - Трефилова Майя

Когда Руми вновь повернулась к Игнэ, его тело уже распадалось на маленькие круглые огоньки. Они походили на светлячков, и Руми завороженно наблюдала за ними, давясь слезами. Её ладонь касалась чуть тёплого запястья Дер-Су, и без этой поддержки, как ей казалось, она провалится под землю.

— Я не жалею, — спокойно и ласково сказал Игнэ. — И ты не жалей.

Он одарил её последним взглядом, почти сразу утонувшем в вихре огней. Медленно светлячки поднимались к солнцу. Руми только хрипела, не в силах произнести связного слова. На уступ запрыгнула Витэ и сразу же бросилась на место гибели возлюбленного. Её вопль стал самым горестным из всех, что за свою жизнь слышала Руми.

— Игнэ! Игнэ! — кричала тигрица и пыталась поймать лапами огоньки, которые не откликались на её зов.

Витэ взбиралась по скалам вслед за призрачным светом, высекая когтями искры. Не сумев удержаться, она сорвалась и упала на спину, а когда поднялась, сияние Игнэ почти растворилось в солнечных лучах. Тигрица отчаянно заметалась по уступу. Ещё надеялась найти огоньки и удержать их на Земле.

Часть пятая. Руми и Аймери. Глава 26. История Витэ

Когда солнце скрылось за горами, Витэ остановилась и легла на месте, где недавно стоял дух Анарэн. Отрешённо она смотрела в сумеречные небеса и на только начинавшие загораться звёзды. Кто знает, заплакала бы она, если бы умела.

Все часы, прошедшие с окончания битвы, Руми держала Дер-Су за руку и через Корни возвращала ему жизненные силы. Князь так и не приходил в себя, хотя его лицо порозовело. Иногда Руми поворачивалась к Витэ и пыталась что-то сказать, приободрить, утешить, но не выходило. Наверное, и к лучшему. Руми чувствовала свою вину и, не будь нужды исцелить Дер-Су, нашла бы бездну, в которую можно шагнуть. Последние слова Игнэ помогали справляться с отчаянием. Только Руми не до конца верила другу, погибшему ради неё.

Время от времени на краю уступа появлялись вещи и сухие ветки, затем и сосуд из высушенной тыквы. Руми вспомнила, что не пила с самого утра. Забросив весь скарб, кряхтя и ругаясь, залез Ханум, подобрал тыкву и подошел к Руми.

— На, попей, — произнёс он почти обычным тоном. — Потом спусти сюда госпожу Драголин. Ей тоже нужна помощь. А я займусь костром.

— Хорошо, — безучастно ответила Руми.

Утолив жажду, она взяла одно из принесённых Ханумом одеял и накрыла Дер-Су. Купец, меж тем, предложил воды Витэ, но та отказалась. К тигрице Руми не решалась подходить, хотя её тоже не помешало бы утеплить. Полминуты подумав, Руми всё же осмелилась. Выбрав самое толстое одеяло, она набросила его на спину Витэ, но та не обратила внимания. Ханум шуршал туда-сюда, перетаскивая хворост. Руми не успела далеко отойти, когда расслышала еле уловимое: «Спасибо». Обернувшись, она увидела пронзительно голубые глаза тигрицы. Даже ночная тьма не могла застить этот сияющий взор. Чуть поодаль купец начал высекать искры огнивом.

— Почему ты не применишь силу феникса? — спросила Руми у Ханума, но он не ответил.

Что-то щёлкнуло в её голове. Полузабытая мысль ожила и ядом разлилась по всему сознанию. Вмиг рассудок поглотила ярость, и, уже не помня себя, Руми вихрем бросилась к товарищу и выбила кремень из его рук.

— Где твоя сила, Ханум?! Не лги, что она так мала! Ты мог помочь драконам обороняться! Мог прогнать раков! Мог рассеять тьму, в которой тонули я и Дер-Су! — она схватила купца за грудки и стала бешено трясти. — Из-за тебя погиб Игнэ! Ты — малодушный, трусливый…

— Прекрати немедленно, — послышался за спиной всё тот же тихий, похожий на шелест ветра, голос.

Руми посмотрела купцу в глаза и не увидела гнева или страха, скорее полное и безукоризненное смирение. Ханум даже не пытался ей сопротивляться. Выдохнув, Руми отпустила его. А он, подобрав кремень, неожиданно холодно поинтересовался:

— Тебе было бы легче, если бы умер я, а не Игнэ?

— Я… нет… — запинаясь, ответила она.

— Сделай, что я сказал, иначе кто-нибудь ещё может умереть, — после этих слов Ханум, как ни в чём не бывало, продолжил разводить костёр.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Успела взойти жёлтая, как кошачий глаз, луна, когда Руми ловко взобралась на вершину скалы, где лежала госпожа Драголин. Невероятной длины чёрные волосы заняли почти всю площадь и так небольшого уступа. Руми пришлось отодвинуть их в сторону, чтобы не мешали.

В бледном ночном свете воительница казалась мёртвой. Прекрасное лицо уродовали синяки и ссадины. Верхнее и нижнее платья Аймери изодрал в лоскуты, а из растрепавшейся причёски торчали поломанные спицы. Руми коснулась запястья драконессы и убедилась, что она жива. Немного напитав измученное тело воительницы энергией Древа, а заодно проверив, нет ли опасных переломов, она развязала свой пояс. Посадив Драголин себе на спину, Руми перебросила пояс через голову и привязала талию воительницы к своей, а для надежности обмотала волосы драконессы вокруг своей фигуры. Вымеряя каждое движение, Руми начала спуск. Госпожа Драголин сильно оттягивала спину. Другая девушка-феникс вряд ли бы справилась с такой ношей, но годы лазанья по горам с разным грузом не прошли бесследно.

У самого низа кто-то поддержал Руми и помог мягче спуститься. Обернувшись, она увидела Дер-Су и впервые за долгие часы улыбнулась. Покачиваясь, князь отвязал драконессу и отнёс её к костру. Руми не спешила к нему присоединиться. Слова, в гневе брошенные Хануму, всё ещё терзали душу. Как бы купец ни был труслив, он много сделал для Руми. Она горько вздохнула, понимая, что не ценила друга, и теперь, после самопожертвования Игнэ, может не успеть поблагодарить. Дер-Су позвал помочь Драголин, и Руми откликнулась.

— Ханум, прости меня, — сказала она, наблюдая за бусинами света в теле воительницы.

— Ничего, — ответил купец, вращая пальцами курительную трубку. — Не ты первая, кто назвал меня трусом.

— Трус не может быть таким дерзким, как ты, — неожиданно вступил Дер-Су.

Руми осуждающе посмотрела на него, но Ханум только усмехнулся.

— Это лучшая похвала в моей жизни, — заметил он, безо всякой злобы глядя на князя. — А, если серьёзно, нам нужно решать, что делать дальше. Даже без Аймери эти места гиблые, да и перводемона неплохо бы выследить. Неизвестно, что он задумал.

— С помощью меча госпожи можно попытаться увидеть, где враг, — с тревогой произнёс князь.

— Отлично. Неси сюда, — Ханум говорил так легко, словно речь шла об обыденных вещах.

Полузабытый Корсун лежал на прежнем месте, и в душе Руми хотела, чтобы он там и оставался. Больнее всего для неё было видеть клинок, из-за которого они попали в ловушку теней. Из-за которого погиб Игнэ.

— Аймери видел твоё сердце, — чуть слышно произнесла госпожа Драголин, не открывая глаз.

Дер-Су остановился и медленно повернулся к ней. На его лице застыли недоумение и страх.

— Что это значит? — спросил он, но драконесса не торопилась с ответом.

Руми почувствовала, что воительнице стало лучше. Как же тяжело ей пришлось в схватке с перводемоном! Удивительно, что она выжила, возможно, первая из тех, кто с ним сражался. Хотя нет. Первая — сама Руми.

— Принеси меч. Я смогу узнать, где он, — наконец, ответила Драголин.

Воительница с трудом села, несмотря на просьбу Руми лежать.

— Вам может быть больно.

Госпожа только горько улыбнулась:

— Ты же слышала Скверну. Мне всегда больно, а раны заживут. Спасибо тебе. И за лечение, и за силу, которую ты показала. Как долго бы я ни тренировалась, мне даже близко не удавалось приблизиться к…

— Нет у меня никакой силы, — перебила Руми. — Если бы была, то я рассеяла бы тени, а Игнэ выжил…

— Замолчи! — резко прервала её Витэ. — Ты не виновата в том, что случилось с Игнэ! Он сам так решил! Тебе пора это усвоить, раз веришь в свободу Живущих на Земле!

Руми испуганно посмотрела на тигрицу, в глазах которой танцевал огонь. Тем временем Дер-Су вернулся с мечом. Драголин, придвинувшись к костру, стала изучать чёрный клинок. Руми же вдруг перестало волновать всё, кроме слов Витэ, которая продолжала: