Жена-беглянка - Кира Калинина

не сумеет доказать, что это дело рук Эда.

— Первое время я держал окна затемнёнными. Не хотел смотреть на чёртову башню, думал даже квартиру сменить. Но потом решил, что этот вид будет мне напоминанием. А то забуду и расслаблюсь. Жить местью не для меня.

Он улыбнулся, словно и правда махнул рукой на прошлое.

— У меня остался пакет голосующих акций. Четыре процента — подарок деда. Ещё процент я добрал, пока работал в концерне. Претендовать на них отец не мог. Только через суд.

— Пять процентов это много или мало? — спросила я.

— Хватит, чтобы в спорной ситуации решить исход голосования. Впрочем, пока я на госслужбе, мои голоса заморожены, любая деловая активность запрещена, даже дивиденды не начисляются. Но к счетам доступ открыт, — он сверкнул улыбкой. — А если в деньгах, пять процентов — это огромная сумма. Так что я всё равно остаюсь богатым парнем. Ещё одна причина отправить меня к магическим предкам, а потом жениться на наследнице. Отдаю должное хватке Талхаров.

Мне потребовалось секунд десять, чтобы сообразить: наследница — это я. И речь идёт о нашем первом, временном, браке.

— Но как? Мы же… без финансовых обязательств.

Наверное, вид у меня был ужасно озадаченный. Мэт рассмеялся.

— Так ты не выяснила, что означает код "пятнадцать — семьдесят два"? А же видел, ты запомнила цифру.

И намеревалась сходить в библиотеку — поискать в справочниках. Потом решила: зачем? Через три месяца наш договор всё равно не будет иметь значения.

— Это пункт о чрезвычайных обстоятельствах. В тот момент он показался мне нелишним. Дополнительные гарантии. Положим, тебе потребовалось дорогостоящее лечение или ты устроила погром в ресторане…

— Что?!

— Все расходы легли бы на меня. Неосторожно, признаю, но всё к лучшему. По этому же пункту, в случае моей смерти тебе досталось бы десять процентов моих средств. Адвокат Талхаров не сомневался, что сумеет превратить десять процентов в сто. Был, оказывается, такой прецедент. Меня собирались обвинить в злоупотреблении твоим зависимым положением. Эд и Белли подтвердили бы. А я, как ты понимаешь, уже не смог бы оправдаться...

Мэт говорил что-то ещё, но я словно оглохла. В голове не укладывалось, как незаметная переводчица, у которой не то что денег, даже платья не было, пока не подарили, очутилась в центре многоплановой преступной аферы. Наркотики, финансовые махинации, диверсии, убийства. Вырванное у меня перо феникса стало бы лишь приятным бонусом к большому кушу. Или не стало. Кажется, Талхары не до конца понимали значение слова "добровольно".

А Мэт чуть не поплатился жизнью за свой великодушный порыв...

Он заметил моё состояние. Обнял за плечи и спросил, бывала ли я когда-нибудь на росяном озере. Большом озере, таком, что берегов не видно, а в непогоду волны поднимаются выше кедров в Застенной пуще. Знаю ли я, что зимой озеро Рогун не замерзает, а на острове Майло посреди него даже в лютый мороз тепло, как летом, и легко приживаются экзотические растения, завезённые из тропиков.

— Покончим с делом Талхаров и махнём на Рогун, только ты и я.

 

 

В назначенный час на связь вышел адвокат из Татура. Он одолжил моей маме суб-кольцо, и мы обе чуть не расплакались. Вернее, мама и правда расплакалась — как же так, дочка взяла и очутилась замужем. Совершенно без предупреждения! Потом мама рассказала, что Артур дома уже две недели, здоров, бодр, шлёт привет — и теперь уже я не сдержала слёз.

Я сидела за мощным стационарным суб-коммуникатором в кабинете Мэта. Сам он ушёл размяться на тренажёрах — потому что "я здоров, как ломовой лось, но это между нами".

Закончив разговор, я не стала ему мешать и отправилась в кухню, чтобы ещё раз обследовать холодильник и кладовку с продуктами.

Подумать только, я не становилась к плите целый год. Не скажу, что обожаю готовить, но сейчас руки так и горели. У меня есть дом, и фантастическая кухня, и мужчина, который в самом деле вряд ли сыт парой кусков пиццы. Вчера Мэт угощал меня оладушками, сегодня моя очередь показать, что в жёны ему досталась не безрукая неумеха.

Начать лучше с чего-то простого — пока я тут не освоюсь, — но с изюминкой. Изюм у Мэта, кстати, был. Но сладкое — в другой раз. А пока…

Подсказкой стала бутылочка с сырным соусом. Даже не знала, что его продают готовым.

Выбрала четыре крупные картофелины, завернула в пищевую фольгу, уложила на противень. Не сразу разобралась с суб-духовым шкафом, мигающим огнями, как приборная доска в кабине воздухохода — я такие только в журналах видела.

Не успела выбрать подходящую сковороду, как вошёл Мэт, и я украдкой вздохнула: сюрприз не удался. Но получилось ещё лучше: мы стали готовить вместе. Я нарезала грибы, он покрошил лук. Я растопила масло, он достал ветчину. Места на кухне хватало, мы никуда не спешили, но всё равно то и дело сталкивались. Застывали на пару секунд, улыбаясь друг другу, и под солнечным взглядом Мэта в груди становилось тепло, словно у сердца свернулся пушистый котёнок.

Когда смесь для начинки была готова, как раз подоспела картошка. В обычной духовке её следовало запекать час на среднем огне, но субстанция ускорила процесс вдвое. И хорошо, потому что от запаха ветчины вовсю текли слюнки.

Мы разрезали каждую картофелину вдоль. Отогнув края фольги, но не снимая её, выложили на тарелку часть горячей аппетитной мякоти. Щедро начинили картофелины ветчиной с грибами, залили сырным соусом и опять поставили в духовку.

Немного начинки осталось.

— Можно будет вечером с картошкой доесть, — предложила я, кивнув на тарелку с излишками.

Мэт посмотрел странно, и мне захотелось откусить себе язык. Такую картошку в фольге подают в недорогих закусочных. Это вам не росяной осётр и не салат с морскими гребешками. А я ещё собралась скормить ему объедки…

— Вечером мы приглашены в башню на семейный ужин, — сказал Мэт. — Мне только что звонил отец. Он хочет с тобой познакомиться.

Значит, Мэт доложил Мерсеру Даймеру, что женился. Естественный сыновний поступок.

— Нет, я ему не говорил. Но я шпионю за ним, а он за мной. Не бойся, мой отец бывает тяжёлым человеком, но он не монстр и всегда обходителен с дамами, — Мэт ободряюще улыбнулся, и я осознала, что сижу, прижав руки к лицу, при этом щёки у меня горячие, а пальцы ледяные. —