Священная охота - Лоис Буджолд

— Если бы принц Биаст был устранён… — осторожно заговорил Ингри, — впрочем, даже не важно, был бы он устранён или нет… мне кажется, что заклятие, способное заставить убить, с тем же успехом может тайно заставить проголосовать за нужного человека.

Ингри думал, что Хетвар и до сих пор относился к его словам с полным вниманием; как оказалось, он ошибался.

— Действительно, — выдохнул хранитель печати. Более неподвижным он уже не мог сделаться, но теперь от его неподвижной фигуры веяло леденящим холодом. — Скажите, Ингри… вы способны ощущать подобные заклятия?

— Теперь способен.

— Хм-м… — Хетвар окинул Ингри оценивающим взглядом.

«Значит, теперь я спасён. По крайней мере в том, что касается угрозы со стороны Хетвара. Может быть».

Хетвар издал наполовину вздох, наполовину стон и снова пригладил волосы.

— А я-то ещё думал, что разбираться предстоит только с подкупом, принуждением, угрозами, двуличием… — Новая мысль заставила его глаза сузиться. — И кого вы подозреваете в незаконной магии? Раз уж не меня?

Ингри вежливо склонил голову — принося извинения, но не признавая своей вины. «Если дорожишь жизнью, храни и свои, и мои секреты…»

— У меня нет достаточных доказательств. Такое обвинение очень серьёзно.

Хетвар поморщился.

— Ваш дар к преуменьшению, как я смотрю, не изменил вам. Этим придётся заняться храму, знаете ли.

Ингри с несчастным видом кивнул. Он хотел, чтобы маг — даже в мыслях он предпочитал не уточнять: волшебник или шаман, — который наложил на него заклятие, был повержен, но совсем не стремился разделить его участь. Впрочем, знать, что Хетвар по крайней мере будет той стеной, которая защитит его тылы, было огромным облегчением. Ингри только надеялся, что не разрушил её, испытывая на прочность.

И если Хетвар — не сообщник человека, злоумышлявшего на жизнь Йяды, то, может быть, мольба о справедливости будет услышана? Когда ещё у Ингри появится шанс встретиться с Биастом лицом к лицу? Он сделал глубокий вдох.

— Остаётся ещё дело леди Йяды. Если вы желаете прикрыть безумие и богохульство Болесо, то суд над ней — последнее, чего можно хотеть. Позвольте расследованию вынести решение о самозащите, а ещё лучше — о несчастном случае, и отпустите её.

— Она убила моего брата, — возразил Биаст, хотя и не с такой горячностью, как мог бы.

— Тогда пусть она заплатит пристойную цену крови, как это было принято в Древнем Вилде, — не слишком высокую, конечно. Честь будет спасена, а тайна сохранена, — добавил Ингри осторожно.

— Такой прецедент едва ли хорош для члена королевской семьи, — покачал головой Хетвар. — Это всё равно что объявить охоту на Стагхорнов, а то и всех знатных лордов. Имелись очень веские причины для того, чтобы орден Отца затратил столько усилий для искоренения этого обычая. Богатые могли бы без страха покупать жизни бедняков.

— А разве сейчас это не так? — спросил Ингри.

Хетвар предостерегающе кашлянул.

— Гораздо предпочтительнее, чтобы её казнь свершилась быстро и безболезненно. Может быть, можно даровать ей милость — отсечение головы мечом вместо виселицы или костра.

«А я — ваш доверенный меченосец».

— В этом деле всё более запутано, чем кажется на первый взгляд. — Ингри не хотелось разыгрывать эту карту, но суровое выражение лиц Хетвара и принца привело его в ужас. Он посеял идею в их головах; может быть, нужно время, чтобы она укоренилась. «Неужели её жизнь должна оказаться в опасности только потому, что я побоялся заговорить?» — Я думаю, что её коснулся бог. Преследовать её опасно.

Биаст фыркнул.

— Коснулся убийцы? Сомневаюсь. Если так, пусть боги пошлют ей защитника.

Ингри с трудом сдержался: у него было такое ощущение, будто он получил удар под ложечку.

«Похоже, что именно это они и сделали. Не очень хорошего, правда. Можно было бы ожидать, что боги окажутся способны на большее…»

Вслух Ингри сказал другое:

— Как случилось, милорды, что трон священного короля так обесценился? Когда-то он был действительно священным. Как смеем мы превращать его в товар, который можно покупать и продавать тому, кто даст большую цену? С каких пор принёсшие клятву богам воины сделались торговцами?

Эти слова задели Хетвара; он явно возмутился.

— Я использую все дары, которыми меня благословили боги, в том числе разум и способность предвидеть. Моя задача диктует, какими инструментами мне пользоваться. Я служил Вилду ещё до вашего рождения, Ингри. Золотого века никогда не существовало — всегда был только железный.

— Боги в этом мире не имеют других рук, кроме наших. Если их подведём мы, на кого же им рассчитывать?

— Ингри, перестаньте! — Биаст тёр лоб, как будто у него болела голова. — Хватит. Чтобы участвовать в процессии, мне нужно ещё умыться и переодеться. — Он поднялся и, морщась, расправил плечи.

Хетвар немедленно поднялся тоже.

— Конечно, принц-маршал. Мне тоже следует отправляться. — Он, хмурясь, повернулся к Ингри. — Мы продолжим этот разговор, когда вы вернёте себе доброе расположение духа, лорд Ингри. До того не обсуждайте ни с кем эти темы.

— Побеседовать со мной желает просвещённый Льюко.

Хетвар шумно выдохнул воздух.

— Льюко, ну как же. Он редко бывает покладистым, как говорит мой опыт.

— Противиться храму я могу, только подвергаясь огромной опасности.

— Вот как? Это новый поворот. Я полагал, что вы противитесь, кому только пожелаете.

Кто из них первым опустил бы глаза, Ингри не был уверен, но принц Биаст уже подошёл к двери, и Хетвар поневоле последовал за ним.

— Вы лучше не лгите Льюко, — махнул хранитель печати рукой. — Позже я с ним поговорю. И с вами тоже. — Опустив глаза, Хетвар добавил: — И не закапайте мой ковёр.

Ингри вздрогнул и схватился левой рукой за правую. Бинты промокли насквозь.

— Что случилось с вашей?.. Нет, расскажете мне потом. Явитесь на траурную церемонию в храм. Оденьтесь соответственно, — распорядился Хетвар.

— Милорд… — Ингри поклонился удаляющейся спине хранителя печати. Симарк, которому надоело ждать и который отправился разглядывать гобелены в зале, поспешил присоединиться к принцу.

Итак, Хетвар собирается поразмыслить, прежде чем действовать. Ингри не видел в этом особенно обнадёживающего знака.

Было уже позднее утро, и в Истхоме кипела жизнь, когда Ингри вышел на улицу и свернул к реке. Йяда уже проснулась — он чувствовал это сердцем. Проснулась, и в данный момент ничем особенно не обеспокоена. У Ингри стало немного легче на душе. Без ставшей его постоянным состоянием паники он позволил своим ногам самим выбирать скорость передвижения, и они решили не спешить. Является ли эта странная восприимчивость взаимной? Нужно будет спросить Йяду. Ингри устало потащился в сторону дома.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});