Старый патагонский экспресс - Пол Теру

Что касается последнего утверждения, то оно совершенно ошибочно — достаточно проехаться на поезде до Лимона, чтобы это понять. Но мне действительно так пришелся по душе Сан-Хосе, что я решил отложить свой отъезд в Лимон.

Я увидел, как вежливы и гостеприимны костариканцы. Приезжие существенно отличались от них не в лучшую сторону. Когда вы попадаете в какое-нибудь вонючее, загаженное место вроде Кутуко, первое, что приходит в голову, — как оно похоже на город из фильмов с участием Богарта. Здесь есть и жара, и нарочитая киношная романтика в виде грязных улиц с весьма подозрительными питейными заведениями, вызывающими ассоциации с пьяными драчливыми гринго и опасными аферами. Вот только в Кутуко на самом деле вы не найдете пьяных гринго, а основная опасность кроется в питьевой воде. Сан-Хосе ничем не напоминал малярийное скопище отбросов, на которое так падки иностранцы. Это был уютный гостеприимный тропический городок. Кому-то он мог показаться скучным, но здесь вы легко могли найти добрую еду, без опасности для здоровья побывать в борделе или начать свое дело. Коста-Рика переживала бум, и это отлично было видно по Сан-Хосе. Вряд ли кто-то назовет его романтичным, и тем не менее после Панамы в нем проживало больше всего иностранцев в Центральной Америке. Это могли быть и жулики, и проститутки, и вполне приличные бизнесмены. И сколько бы Роберт Веско ни твердил, что выбрал Сан-Хосе за его мягкий климат, не стоит забывать о его доходе в полмиллиарда долларов от вложений в местные компании. (Особняк Веско, обнесенный толстенной стеной и утыканный камерами наружного наблюдения, стал одной из достопримечательностей города: его непременно показывают туристам, направляющимся на экскурсию к вулкану Ирацу.) Далеко не все иностранцы, приехавшие в Сан-Хосе, являются мошенниками. Здесь много торговцев лесом и книгами, производителей лекарств и мороженого. А еще здесь немало беглецов из Соединенных Штатов, купивших дом или клочок земли и довольных тем, что они могут спокойно отдыхать в тени, а не вариться заживо где-нибудь в Сан-Пете. Здешние кондоминиумы выгодно отличаются от таких же поселков во Флориде тем, что здесь не так много стариков, доживающих свой век на покое.

— По-моему, лучше им все-таки было оставаться во Флориде, — упрямо повторял капитан Рагглес. — Хотя бы потому, что там отличное медицинское обслуживание. А тут надо из кожи вон вылезти, чтобы к тебе приехала «скорая».

Энди Рагглес, «капитан», был примечательной личностью, пилотом авиалиний. Он и сам приехал сюда из Флориды и не переставал громогласно вопрошать, какого черта он все еще торчит в Сан-Хосе. Мы сидели в баре отеля «Роял Датч», и Энди методично напивался. Он повторял, что не может пить на службе. Он вообще не может пить, когда по расписанию у него полет. И для него самый отличный отдых — это крутая попойка в обществе самой отпадной шлюхи.

— Но во Флориде пиво ничуть не хуже, а девчонки намного лучше. Пол, — продолжал он, — я, похоже, здорово ошибся, притащившись сюда. Но за мою ошибку заплатит компания!

Мы поговорили о вере: Энди оказался баптистом. Мы поговорили о политике: по мнению Энди, Никсон исчерпал себя. Мы поговорили о расах. В этом плане Энди оказался весьма просвещенным парнем. Он сказал, что в мире существует пять рас. Обычно мне приходилось слышать о двух. Вот только Энди считал, что индейцы Центральной Америки, безусловно, произошли от монголоидов.

— Они переправились через Берингов пролив, — вещал Энди, — и осели здесь. Да ты сам посмотри на наших индейцев — это же монголы до мозга костей!

Я никогда не любил разговоров на эту тему — слишком часто она приводит людей к идее Аушвица[23]. И меня очень обрадовало, когда я услышал:

— Как вы называете столицу Кентукки? Льювилль или Льюисвилль?

— Луисвилл, — сказал я.

— Не верно. Это Франкфорт, — он грубо расхохотался. — Это старое название!

Тогда я попросил его назвать мне столицу Верхней Вольты. Энди понятия не имел о том, что столицу Верхней Вольты называют Уагадугу[24]. Он спросил про Неваду. Я не знал, что Карсон-Сити — столица Невады и ровным счетом ничего не знал и про Иллинойс. Я еще не встречал человека, который знал бы так много столиц, как Энди, и втихомолку порадовался за себя, что тоже знаю их немало. Он промахнулся только с Нью-Гемпширом (Конкорд) и Шри-Ланкой (Коломбо) — и все, не считая Верхней Вольты. В итоге он купил мне три пива. Я купил ему шесть.

Энди был добродушным выпивохой и сказал, что за три дня успел хорошо изучить Сан-Хосе и хочет теперь показать мне город. Однако человек, сидевший справа от нас, слышал этот разговор и, когда мы встали, чтобы уйти, сказал с сильным испанским акцентом:

— Я думаю, что ваша авиалиния — самая плохая в мире. Вот как я думаю. Я собираюсь лететь в Майами, но я не полечу на вашем самолете. Они самые плохие.

Энди с улыбкой обратился ко мне:

— Всегда найдется недовольный клиент, верно?

— Она воняет. Действительно воняет, — не унимался этот человек.

Я уже испугался, что Энди его ударит. Однако улыбка вернулась на его раскрасневшуюся физиономию, и он сказал:

— Похоже, вам здорово не повезло. Малость укачало? — Энди помахал рукой. — Самолет мотало то вверх, то вниз, да?

— Я уже много раз летал на самолетах.

— Вносим поправку, — ответил Энди, — вам не повезло два раза.

— Я никогда больше не свяжусь с вашей авиалинией.

— Я непременно сообщу об этом президенту, как только увижу его снова.

— Вы можете сообщить ему от меня еще кое-что…

— Погодите-ка минутку, сэр, — с ледяным спокойствием перебил его Энди. — Вы лучше скажите мне одну вещь: как сюда занесло такого шотландца, как вы?

Испанец явно остолбенел от неожиданности.

Энди величественно отвернулся и задрал рукав, чтобы посмотреть на часы:

— Пора подкрепиться!

— Я собираюсь показать тебе этот город, парень. Ты здесь еще новичок. И я познакомлю тебя с достопримечательностями. А если мы наткнемся на кого-то из моих дружков, ты просто помалкивай. Я собираюсь представить тебя как англичанина, прямо из Лондона. И если ты не будешь открывать рта, они не заметят разницы.

Мы направились в бар под названием «Наш клуб». Здесь было шумно и темно, и в укромных уголках мужчины вороватой наружности заигрывали с проститутками.

— Обслужите нас, — велел Энди. — Мы с этим джентльменом желаем пива. Сойдет любое, — девица за прилавком щеголяла в платье с чрезвычайно низким вырезом. Она протирала бар тряпкой. — На вид вы вполне разумная девушка, — продолжал Энди. — Знаете, кто… — Она молча отошла. — О, она не слушает! Пол, ты знаешь, кто самый великий поэт в мире? Нет, не Шекспир! Угадай! Редьярд Киплинг!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});