Последний легион - Валерио Манфреди

— Верно. Великая стена больше не удерживает их.

— Неужели в этом мире вообще нет мира? Неужели нет такого места, где мы могли бы жить спокойно?

— Мир следует завоевывать, поскольку это самая большая драгоценность из всего, чем только может обладать человек. А теперь отдыхай, сынок. Господь вдохновит нас, когда наступит подходящий момент. Я в этом уверен.

Ромул не ответил. Он свернулся клубочком, прислушиваясь к монотонному уханью совы, эхом разносившемуся по горам, — пока на него, наконец, не навалилась такая усталость, что глаза закрылись сами собой.

Звезды неторопливо шествовали по небу, холодный северный ветер очистил воздух. Костер вдруг вспыхнул ослепительным белым пламенем, а потом почти сразу угас. Лишь бледное свечение углей виднелось теперь в густой горной тьме.

В середине ночи Аврелий сменил Деметра, а Ватрен занял место Оросия. Годы армейской жизни настолько приучили их к этому делу, что воины всегда просыпались в нужное время, как будто их умы даже во сне следили за движением звезд по небосклону. На рассвете, после скудного завтрака, отряд снова пустился в путь. Эвстатий позаботился о том, чтобы в седельных сумках оказалось кое-какое количество провизии: хлеб, оливки, сыр и два винных меха. Не пустых, конечно. Амброзин собрал все свои сокровища, которые на ночь разложил на просушку возле костра, и снова уложил в мешок. Ромул свернул и связал свое одеяло с ловкостью и сноровкой настоящего солдата. Ливия как раз в этот момент проходила мимо, ведя в поводу свою лошадь.

— У тебя отлично получается, — заметила она — Где ты этому научился?

— У меня целых два года был военный наставник, один офицер из личной охраны моего отца. Он умер в ту ночь, когда варвары напали на нашу виллу в Пласенте. Ему отрубили голову.

— Хочешь скакать со мной сегодня? — спросила Ливия, поправляя мундштук своей лошадки.

— Нет, это все неважно, — ответил Ромул. — Я не хочу никому мешать.

— Я была бы рада, если бы ты поехал со мной, — продолжала настаивать девушка.

Ромул заколебался на мгновение-другое.

— Ну хорошо, но только если мы не будем говорить о Константинополе и вообще обо всем этом.

— Отлично, — кивнула Ливия. — Никаких Константинополей.

— Но сначала я должен сказать Амброзину. Я не хочу его обижать.

— Я подожду.

Через несколько мгновений Ромул вернулся.

— Амброзин сказал, все в порядке, но только чтобы мы не скакали слишком быстро.

Ливия улыбнулась.

— Давай, запрыгивай, — предложила она, показывая мальчику место впереди себя.

Отряд двинулся к перевалу, издали выглядевшему как седло, застрявшее между двумя снежными вершинами.

— Там, должно быть, холодно, — заметил Ромул. — И мы туда доберемся как раз к вечеру.

— Верно, но потом мы начнем спускаться к Адриатике, моему морю. Мы еще увидим последние стада овец — их сейчас перегоняют на зиму в долины, на нижние пастбища. И там могут быть новорожденные ягнята. Тебе они нравятся?

— Пожалуй, да. И я кое-что знаю о разведении овец. И еще я разбираюсь в земледелии и скрещивании сельскохозяйственных животных. Я читал Клумела, Варрона, Катулла и Плиния. Я на практике учился пчеловодству и знаю разные способы обрезки и прививки фруктовых деревьев и виноградных лоз, и как делать вино из сусла…

— Совсем как римляне прежних времен.

— Да, вот только я напрасно учился всему этому. Не думаю, чтобы мне когда-нибудь пришлось использовать мои знания. Мое будущее от меня не зависит.

Ливия промолчала в ответ на эти слова, и это выглядело почти как упрек. Через некоторое время Ромул заговорил снова:

— Ты — возлюбленная Аврелия?

— Нет.

— А тебе бы хотелось ею стать?

— Думаю, тебя это не касается. А ты знаешь, что это именно я спасла его в ту ночь, когда он пытался освободить тебя в Равенне? У него была ужасная рана в плече

— Я знаю. Я был с ним рядом, когда его ранили. Но ты при всем том не стала его подругой.

— Нет, не стала. Мы просто объединились для выполнения этой миссии.

—А потом что будет?

— Полагаю, каждый из нас отправится своей дорогой.

— О!

— Разочарован?

— Мне казалось, меня это не касается, ведь так?

— Верно, не касается.

Следующие две-три мили они проехали молча. Ромул коротал время, рассматривая окрестности этой почти не населенной земли. Она выглядела прекрасной. Отряд проехал мимо прозрачного озера, в котором отражалось чистое голубое небо. Небольшое стадо диких свиней, рывшихся в земле на опушке леса, умчалось в панике, завидев отряд. Огромный красный олень поднял на мгновение голову, величественно замер на фоне заходящего солнца — и исчез без единого звука.

— А, правда, что ты это делаешь только ради денег? — внезапно спросил Ромул.

— Мы получим вознаграждение, как получает его любой солдат, служащий своей стране, но это не значит, что деньги — единственная наша цель.

— Тогда почему ты?..

— Потому что мы римляне, а ты — наш император.

Ромул замолчал. Ветер усилился, холодный северо-восточный ветер, долетавший с укрытых снегами апеннинских вершин. Ливия почувствовала, как мальчик содрогнулся, и обняла его. Он сначала напрягся, но потом позволил себе прижаться к ее теплому телу. И закрыл глаза, думая, что, наверное, он мог бы снова стать счастливым.

ГЛАВА 8

Еще три дня они ехали по почти безлюдным местам, через леса, стеной стоявшие на склонах гор, выбирая такие дорожки, где им почти наверняка не грозили ненужные встречи. Когда они останавливались на отдых, Аврелий сначала проводил разведку окрестностей — или с одним из мужчин, или с Ливией; он хотел удостовериться, что здесь их не ждет какая-нибудь скрытая опасность. Но они не находили ничего такого, что могло бы их встревожить. Похоже, врагам не удалось определить, в каком направлении скрылись беглецы. И, в общем, ничего неестественного тут не было; вряд ли следы отряда можно было так уж легко обнаружить. К тому же им помогли темнота ночи и пепел вулкана, присыпавший отпечатки конских копыт, а их лодка утонула…

Казалось, все идет совсем неплохо. Продвижение отряда было рассчитано так, чтобы его прибытие на побережье совпало с назначенным днем встречи с кораблем из Византии. Беглецы начали понемногу успокаиваться. Их добродушное подшучивание веселило Ромула, по-прежнему скакавшего вместе с Ливией. Аврелий улыбался мальчику и частенько скакал рядом. Они даже время от времени болтали о разных пустяках, устраиваясь по вечерам у костра, — но, тем не менее, Аврелий все-таки держался на расстоянии. Ромул подумал, что это может быть связано с их скорой разлукой.

— Ты мог бы и поговорить со мной, — сказал он Аврелию как-то вечером, когда они сидели рядом, ужиная. — Это тебя ни к чему не обязывает.