Победитель (Лунная трилогия - 2) - Ежи Жулавский

Черные точки тем временем стали еще ближе: уже можно было различить несколько саней, летящих по льду с развернутыми по ветру парусами. Малахуда, стоя около пылающего костра, пересчитывал их издалека... Тень упала ему на лицо, и губы беспокойно вздрагивали.

Он спустился с вершины окольным путем и сошел на берег, где море врезалось в него небольшой затокой.

Из саней заметили огонь и поняли, что должен означать этот костер в раннюю утреннюю пору, потому что вскоре они описали широкий полукруг и въехали в закрытую от ветра затоку. У берега паруса свернули, одновременно тормозя бег саней брошенными под полозья цепями. Из первых саней, которые приблизились к берегу быстрее остальных, из-под кожаной крыши выскочил Анаш. Малахуда быстро подбежал к нему.

- А Победитель?

- Он с нами. Вон в тех, средних санях...

- А остальные? Те первые и Ерет?

- Остались там.

- Они живы?

- Да. Хотя там полегло много. Живые остались гарнизонами на равнине в завоеванной земле... И я скоро туда вернусь...

В эту минуту сани Марека подошли к берегу, прорывая кованым носом борозду в прибрежном снегу. Воины начали выскакивать из-под кожаных укрытий, послышались радостные крики. Наконец вышел и Марек. Заметив Малахуду, он быстро направился к нему.

- Старик, я приказал везде тебя искать... Бывший первосвященник поднял руку.

- Поговорим теперь. Раньше не было такой возможности. Прикажи, господин, этим людям ехать в город, пока еще держится лед. Тебя я отошлю туда позднее.

Марек отдал Анашу соответствующий приказ и смотрел, стоя рядом с Малахудой, как сани, остановленные на бегу, снова стали ставить паруса и рассыпаться широким полукругом для продолжения пути. Внезапно ему пришло в голову, что эти люди раньше, чем он, увидят золотоволосую Ихезаль, которая, наверное, выйдет на ступени храма и будет искать среди прибывших его...

Сани тем временем уже мелькнули на ледяной поверхности и исчезли.

- Холодно,- сказал Малахуда.- Пойдем.

И не дожидаясь ответа, пошел вперед с собаками, ни на шаг не отстающими от него. Марек последовал за ними. Так они шли в молчании довольно долгое время, пока не оказались у входа в пещеру старика у подножия горы.

Марек задумался, увидев это почти первобытное убежище первосвященника, некогда управляющего всеми людьми на Луне и привыкшего к роскоши, но, не сказав ни слова, вошел за ним низким скалистым переходом в пещеру.

Здесь Малахуда взял его за руку, давая знак, чтобы он сел.

- Я хочу поговорить с тобой, сынок,- сказал он.- Тогда, когда ты прибыл на Луну, для этого еще не наступило время, но теперь пора. Ты многое сможешь понять, когда я тебе расскажу... Не сердись, что я называю тебя сыном, тебя, который такой огромный и которого здесь называют Победителем. Я старик и желаю тебе только добра...

Марек наклонил голову.

- Старик, с той минуты, когда я первый раз услышал твои слова, я хотел быть вместе с тобой и разговаривать откровенно.

- Тогда это было преждевременно, преждевременно! Только теперь... Но сначала расскажи мне, где ты был и что делал, я хотел бы услышать обо всем из твоих собственных уст...

И Марек начал долгий рассказ. Сидя на камне, покрытом шкурой, во мраке пещеры, где огонек нефтяного светильника был гораздо более блеклым, нежели дневной свет, пробивающийся сквозь щели в потолке, он подробно рассказывал о всем своем походе, о сражениях, схватках, победах и неудачах. Он не утаил ничего, даже своих опасений, что неполный разгром шернов не принесет добрых плодов и не обеспечит долгого мира - не скрыл и того, что, по его убеждению, дальнейшая война с ними в их горной стране вещь невозможная... Рассказывал, как с большими сомнениями оставил гарнизоны в завоеванной стране, не уверенный, как сложится их судьба, если не в ближайшее время, то в будущем, когда соседство шернов будет висеть над новыми поселениями, как градовая туча, каждую минуту угрожая погибелью.

Малахуда глубоко задумался, слушая его рассказ. Несколько раз он тер ладонью высокий, изборожденный морщинами лоб, но не прерывал Марека, пока тот не кончил говорить. Только после нескольких минут тишины, когда Марек задумчивыми глазами устало смотрел на стелющиеся в углах тени, старик встал и произнес:

- Ты сделал все, что мог сделать, сынок. Теперь я должен дать тебе некоторые объяснения, чтобы ты мог лучше меня понять...

Он оборвал фразу, как будто изменил свое решение, и сказал:

- Впрочем, это не имеет значения. Даю тебе только один совет: возвращайся как можно быстрее на Землю, если можешь туда вернуться.

Марек удивленно посмотрел на него.

- Я хочу вернуться и вернусь, но я не понимаю... Старик слабо улыбнулся.

- Видимо, нужно, чтобы я все тебе сказал, иначе ты мне не поверишь. Тогда слушай. Я был первосвященником и верил вместе со всем народом в приход обещанного Победителя. В тот день, когда ты прибыл на Луну, я перестал верить в это. Так уж получилось. Я сам не смог со всем этим справиться, потому что это была вера всей моей жизни, а я уже стар, очень стар. Но я знал, что если ты захочешь, то сможешь сделать больше, чем мы, поэтому оставил тебе открытое поле деятельности. Сам же ушел сюда, чтобы в одиночестве и в укрытии поразмышлять над тем, что произошло.

Он замолчал на мгновение, потом, вздохнув, продолжил:

- Утратив веру, что всемогущий Победитель, которого обещали наши книги, воплощение Старого Человека на самом деле придет, я ждал, чтобы ты, случайный пришелец с Земли, стал для нас Победителем, каким измученный народ сразу счел тебя. Я уже тогда был готов проклясть тебя, если бы ты не оправдал наших ожиданий, без твоего ведома, впрочем, связанных с тобой... Может быть, только из-за вины твоей, из-за того, что ты преодолел межзвездное пространство, которое с самого начала как стена существовало между мирами... И те, первые, могилы которых находятся около нас, нарушили этот закон отделения, и несчастье принесли себе и целым поколениям их потомков, вплоть до сегодняшнего дня... Уходи и ты, пока есть время.

- Ты странно говоришь, старик...

- Да, да. Не об этом я хотел с тобой говорить. Мысли у меня путаются и все время возвращаются к тому, что болит. В одиночестве я научился смотреть на вещи спокойнее и не требовать от людей того, что превышает силы человека, даже прибывшего с Земли.

Ты мог бы ничего для нас не делать, однако ты пошел и сражался вместе с нами и для нас. Потому что какое, в конце концов, тебе дело до того, что делается на Луне? Ты улетишь от нас в один из дней, и только легенда о тебе останется - светлая и ясная! Победа твоя, сынок, не окончательная, и ты прав, опасаясь за судьбу тех, которые остались там, и тех, которые пойдут вслед за ними обживать эти завоеванные земли. Но иначе сделать было нельзя... Твоя работа закончена, и я благословляю тебя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});