На отшибе всегда полумрак - Юлия В. Касьян

и полные страха, на шее, щеке, руке — ссадины.

— Привет, — сказала я. — Тебе холодно?

Она не ответила и с ужасом посмотрела себе за плечо.

Из темного угла выплыл толстый мерзкий мужчина с редеющей бородкой и рытвинами по всей физиономии. Он назвал сумму. Я вначале не поняла, а потом, посмотрев на нее, кивнула. Мы пошли к двери в соседнем здании, которую я даже не приметила. Тяжело сглотнула, заходя в темный прокуренный бар подвального типа, где было много свободных столиков и сидела парочка уже пьяных посетителей. Внутри у меня все сжалось от запаха алкоголя, сердце рвалось из груди, все мышцы напряглись. Хотелось развернуться и бежать куда глаза глядят, бежать подальше отсюда. Но в баре мы не остались, а прошли в какую-то дверь и дальше по коридору. Через мгновение я оказалась в маленькой комнате, где стояла деревянная низкая кровать с застеленным серым бельем и одна прикроватная тумба, на стене была прибита вешалка для одежды, а на потолке висела одинокая лампочка без плафона. Достала деньги и отдала мерзкому типу, после чего дверь за ним закрылась.

Мы разулись, и она начала раздеваться, но я, очнувшись, резко сказала:

— Стоп, стоп, не надо.

Она удивленно посмотрела на меня.

— Есть хочешь? — спросила я.

Она кивнула.

— А пить? Колу? Чай?

— Кофе с коньяком, если можно, — промямлила она, потупив взгляд.

— А как заказать? Надо вернуться в бар? — спросила я, мои руки тряслись, во рту пересохло.

— Я позвоню, — сказала она.

Кому-то позвонила, заказала картофель фри, мне — чай, себе — кофе с коньяком.

— Может, шампанского? — спросила она, но я отказалась, алкоголь я не пила вовсе, да и было не до шампанского.

Через пять минут нам принесли на подносе наш заказ. Мы придвинули тумбу к середине кровати и поставили на нее еду и напитки. Она молча поглощала картошку, запивая кофе, а я пыталась протолкнуть в себя горячий чай.

— Сколько тебе лет? — спросила я.

— Восемнадцать, — с полным ртом проскрипела она детским голосом.

— Не похоже, — констатировала я.

— Ты что, из полиции? — испуганно спросила она.

— Ну уж нет, — бросила я.

Она улыбнулась, потом дожевала картошку, допила одним большим глотком кофе и спросила:

— Что хочешь? Что мне сделать?

Я замерла от ее вопросов. Просто остолбенела, потерялась.

— Хочу поговорить, — выдавила я.

— Просто поговорить? — удивилась она. — Мне нельзя разговаривать с клиентами. Меня накажут.

— Но это же мое желание, пусть накажут меня, — уверенно сказала я.

Девчонка ухмыльнулась.

— Желание клиента закон, — согласилась она и залезла с ногами на кровать.

Я сделала тоже самое. Потом легла на свою половину и уставилась в потолок.

— О чем хочешь говорить? — спросила она, уже лежа рядом.

— О тебе. Только без вранья, начистоту и шепотом.

Она ничего не ответила, но я знала, что она кивнула.

— Возраст, имя, история, — начала я.

— Четырнадцать, Рая, история, как у всех. — Она втянула носом воздух. — Тебе не понять в твоей безупречной жизни, как другим приходиться выживать. — И снова втянула воздух.

— Двадцать, Иллая, у меня далеко не безупречная жизнь. Если бы ты только знала, какое у меня было детство, — спокойно произнесла я. — Где твои родители?

— Дома.

— Почему ты тут?

— Потому, — резко обрубила она.

Я молчала, и она молчала.

— Как давно?

— Сто три дня.

И снова мы лежали и молчали. Что я могла ей сказать? И каких слов я ждала от нее? Через какое-то время, она сказала, что скоро закончится оплаченное время, и нам лучше смять кровать, чтоб хозяин не задавал лишних вопросов. Мы стащили одеяло и смяли руками, а потом ногами — простыню. Она улыбалась, а я нет. Внутри просыпался старый монстр, тот гнев, который эти пять лет я пичкала снотворным и обезболивающим. В конце, когда мы уже обувались, я кинула:

— Я ищу сестру.

— Как ее зовут?

Я замерла, уже много лет не произносила ее имя, хотя постоянно искала. Поиски на разных сайтах в Сети, ничего не дали, еще я просмотрела все адресные книги нашего города и близлежащих, но тоже без результатов. Я искала ее в списках школ и университетов, колледжей, приютов. Но ни одного следа, ни одного отпечатка. Я знала, что домой она ни за что не вернулась бы, скорее всего, просто очень хорошо спряталась. Прятаться она умела. А может, поменяла имя, как я. Это было в ее духе. Если она придумала имя мне, то себе, наверняка, тоже подобрала. Но я даже представить не могла, какое.

— Ее зовут Сирена, — сказала я.

Она кивнула. Потом вернулся тот противный тип и проводил меня к выходу. Я хотела сказать ей, что вернусь, но мои губы остались сжатыми.

Глава 46

На отшибе

Я медленно шла в сторону общежития, оставалось пройти студенческий сквер, и вот мой новый дом. И тут в темноте у толстого дуба увидела тень. Я замерла. Тень стояла, прислонившись к стволу, и я видела только ее очертания, до боли знакомые очертания наклона головы и положения ног. Это не могла быть она, просто не могла. Но что-то внутри кричало и рвалось к тени. Я подошла и почувствовала ее запах. Это была она, все такая же тонкая и хрупкая, со светлыми волосами-паутинками и ясными глазами. Я стояла, впитывая ее очертания, а из глаз текли слезы.

Я не могла пошевелиться, мне хотелось кинуться к ней и обнять ее крепко-крепко, ведь я столько раз представляла этот момент. Но другая моя часть рвалась от нее, хотелось развернуться и убежать, чтоб больше никогда не почувствовать боль утраты, горечь, обиду и одиночество, лютое злобное одиночество.

Она смотрела на меня, потом улыбнулась и произнесла:

— Иллая, ты что, замерла? Я думала, ты обрадуешься.

— Ты бросила меня, — выдавила я.

Я стояла напротив нее, не делая ни шага к ней, ни шага от нее.

— Я столько тебя искала, я… я так…

Слова застряли во мне, остались где-то глубоко внутри. Они не имели никакого значения, когда она стояла передо мной.

— А я была рядом, присматривала за тобой, — просто и искренне шепнула она, будто все это игра, какая-то шуточная детская игра. — Просто так было нужно, понимаешь?

— Нет, не понимаю, — грубо бросила я.

— А должна бы. Ты уже совсем взрослая, и такая красивая стала. Такая женственная, и эта стрижка тебе идет, мне нравится.

Я вытерла слезы.

— Ты обещала мне, обещала не бросать, — как всегда, не могла угомониться я.

Она вздохнула, отделилась от дерева и подошла вплотную. Ее рука провела по