Тень победы - Александр Белов

Белов шел рядом с боксером, по другую руку от него вышагивала как всегда изящно одетая Лайза. Его враг ничуть не изменился со времени их последней встречи. Та же уверенная походка, гордо поднятая голова… Дорогие ботинки цвета спелой вишни, темно-синий летний итальянский костюм, белоснежная рубашка были ему к лицу Это Буцаев вынужден был признать с болью в сердце и скрежетом зубовным…

— Эй! — крикнул он, переступая ногами на месте, как застоявшийся конь: он прекрасно понимал, что через перегородку Белов ничего не услышит, но все же не смог совладать с охватившими его эмоциями и снова закричал: — Эй, я здесь! — и махнул несколько раз рукой, как будто стоял на мавзолее в красный день календаря…

То, что случилось в. следующее мгновение, несказанно удивило Буцаева. Словно уловив его мысленный сигнал, Белов обернулся и встретился с ним взглядом.

Саша остановился и подошел к стеклу; как сделал это когда-то в свой прошлый приезд. Только тогда он радостно улыбался Лайзе, а сейчас — иронично —

Буцаеву. Они встали, глядя друг другу в глаза, как два боксера на ринге в последние секунды перед боем. Время для них прекратило свое течение.

Поединок этот длился с полминуты. Наконец Роман Остапович недобро ощерился; тонкие стрелки его черных усов дрогнули и погнали время вспять: без двадцати четыре, без четверти три, без десяти два… Он со значением кивнул Белову, отвернулся и зашагал прочь. И ни разу не оглянулся.

Для Саши эта встреча не стала сюрпризом. Он ожидал чего-то подобного и был к этому внутренне готов. Когда он подошел к встревоженной Лайзе, Степанцов уже стоял в очереди к столику паспортного контроля.

— Нас встречают, — сказал ему Белов совершенно спокойным голосом.

Лайза схватила его за руку и с дрожью в голосе сказала, что ей страшно..

— Не бойся! Все под контролем, — успокоил ее Белов, показывай на группу из трех человек, прибывших другим рейсом…

Один из них, лысый, с объемистым черепом классической формы, здорово смахивал на певца Розенбаума, только без кофра с гитарой. Второй, с простым русским лицом, глазел на заокеанские чудеса как деревенский увалень, впервые попавший в большой город. Он довольно заметно прихрамывал на одну ногу. Третий старался не привлекать к себе внимания, но, увидев его, забыть уже было невозможно. Мощная статная фигура, короткий, с проседью, ежик

стриженых волос, сильные руки, загорелое лицо старого вояки, на котором выделялся белый шрам… Панчер, у которого всегда есть шанс. Дмитрий Андреевич Шмидт.

— Лайза, — тихо сказал Белов. — Никогда ничего не бойся. Нас не выбить из седла. Никому!

Частично, успокоенная Лайза прижалась к нему плечом. Так ей было спокойнее.

Черный лимузин уносил Буцаева обратно в город. Ему и в голову не пришло следить за боксером и Беловым. Уже одно то, что они прилетели вместе, говорило о том, что они и в дальнейшем будут действовать вместе. А какой смысл следить за боксером, если с этой задачей гораздо лучше справятся пресса и телевидение? Нет, он думал совсем о другом: о том, как уничтожить Белова.

С одной стороны, Роман Остапович понимал, что этого ухаря голыми руками не возьмешь. У него было предчувствие, что в открытом противостоянии Белов снова окажется сильнее. Этот типу с был первым человеком на его жизненном пути, перед которым-он так позорно спасовал. Буцаев никак не мог взять в толк, почему? Может, Белов его сглазил?

Но, с другой стороны, весь его криминальный опыт подсказывал ему, что на любого молодца можно найти управу. «Все мы смертны и все под Богом ходим», — думал Буцаев.

Нет, Белова надо уничтожить не с помощью грубой силы, а хитростью. Даже не хитростью, а умом! Но вместе с тем сделать это не исподтишка, а громко, даже с грохотом! Дать хороший урок этим зарвавшимся новым русским, которые в последнее время повалили — в Америку обделывать свои темные делишки.

Словом, расправа должна быть показательной, но Роман Остапович при этом останется за кадром, в тени. Как это осуществить технически, Буцаев пока не знал. Выстрел из винтовки с оптикой в данном случае не годился — слишком банально и традиционно для Америки.

Расстрел из автоматов в стиле Коломбо Белые Гетры? Уже ближе к идеалу, но… Клиент должен помучиться перед смертью, умереть в адском пламени в страшных муках. А смерть через расстреляние, как говорили раньше в России, слишком гуманна для такого человека, как Белов. Что же в этом показательного? К тому же — небезопасно. В двадцать первом веке палить в Нью-Йорке из автоматов себе дороже. Полиция тут же оцепит весь район, и кто-нибудь из стрелков обязательно попадется в лапы копов, а уж потом ниточка приведет к Буцаеву.

И пусть официально никто ничего не докажет, Романа Остаповича замучают проверками и инспекциями. За ним установят наблюдение, потом к делу подключится налоговая служба… Словом, кончится спокойная жизнь. Нет, расстрел тоже не годился. Нужно найти другой способ наказания провинившегося. Буцаев лихорадочно метался от варианта мести к другому, но ничего гениального в голову не приходило…

Реваз, сидевший за рулем, опустил перегородку из пуленепробиваемого стекла, отделявшую салон от водителя.

— Босс! — сказал он. — Вы не забыли, что через два дня наступает срок выплаты страховки за автомобили?

Буцаев отмахнулся.

— Отстань! Не до того сейчас! Мне и так… — он осекся, поднял глаза на Реваза. — Что ты сказал?

— Я сказал, что пора выплачивать страховку на следующий год, — несколько испуганно повторил Реваз, и загодя начал оправдываться. — Все-таки лимузины — вещь дорогая, и…

Роман Остапович мгновенно ушел в себя и уже его не слушал. «Лимузин… Страховка…» — завертелось у него в голове, как пластинка…

XXXVI

На выходе с таможенного досмотра Степанцова караулила целая толпа репортеров. Все случилось так быстро, что никто и опомниться не успел. Невесть откуда набежали журналисты с диктофонами; пузатый здоровяк легко вскинул на плечо профессиональный «Бетакам» и включил яркую лампу подсветки; дикторы спортивных каналов, модно одетые и с безупречной стрижкой, наперебой тыкали в лицо Сергею микрофонами, напоминавшими противотанковые гранаты в поролоновых чехлах.

Степанцов отвечал на вопросы, такие традиционные и предсказуемые, что ему даже не приходилось задумываться над ответами. Белов и Лайза не успели вовремя увернуться, и теперь их тоже осаждала пишущая и снимающая братия.

Саша старался отделаться общими фразами, а Лайза, как человек, гораздо лучше знающий американскую специфику, тут же завела разговор о благотворительности; в частности, о спортшколе «Гладиатор», открытой по инициативе директора Красносибирского комбината, и о том, что Степанцов в ней преподает. Тут уж не было смысла скрываться, Белову пришлось признать, что он и есть тот самый спонсор спортивных учреждений из далекой заснеженной Сибири.

Камеры мгновенно повернулись к нему. В Америке очень любят слова спонсор, меценат и филантроп. Улыбающееся лицо смущенного Белова показали в новостных выпусках два общенациональных канала и четырнадцать кабельных. Импровизированная пресс-конференция продолжалась почти полчаса. Ватсон, Витек и Шмидт не стали дожидаться ее окончания. Они сели в такси и отправились в гостиницу, номера в которой были забронированы заранее — еще по факсу из Москвы…

Вся беловская команда поселилась в «Хилтоне». Саша с Лайзой и боксер с Ватсоном расположились в номерах по соседству. Витек и Шмидт жили на том же этаже напротив. Первым делом Белов купил всей компании американские мобильные телефоны. Российские не годились — в Штатах действовал другой стандарт GSM. К телефонам добавили гарнитуру: наушник и небольшой микрофон. Таким образом, без особенных затрат они получили возможность поддерживать постоянную связь между собой.

По мысли Белова, никто не должен был знать, что Шмидт, Витек и Ватсон имеют к нему отношение. Саша заперся в своем номере, попросил Лайзу уйти в соседнюю комнату и его не беспокоить, а сам набрал номер Дмитрия. Следовало наметить план дальнейших действий. Бывший шеф безопасности Бригады был настроен агрессивно и решительно; он советовал Белову не дожидаться нападения, а нанести упреждающий удар. «Нет человека — нет проблемы», — приводил он в качестве аргумента бессмертную фразу товарища Сталина.

Белов же считал, что после любого убийства проблемы только начитаются. И если ты начинаешь убивать, то сам теряешь право на жизнь. Но говорить об этом Шмидту он не стал, потому что… Потому что достаточно было сказать нет…

«Дело может плохо кончиться, — увещевал его Шмидт. — Когда ты одумаешься, будет уже поздно».

«Нет, — возражал Белов. — Пусть все идет, как идет. Будь начеку. Пока просто прикрывай нас и, если что, вступай в дело…»