История царствования императора Александра I и России в его время. т.1. (1869) - Unknown

вручить ему ноту, в которой французское правительство старалось оправдать

вторженіе в неутральныя владенія необходимостью собственной защиты от

покушеній эмигрантов. Бсе эти распоряженія были исполнены в точности. 3-го (15-

го) марта 1804 года, драгуны Орденера, переправясь через Рейн, окружили город

Эттенгейм. арестовали принца, с находившимися при пем Францу-

зами, и привезли его ночью в Страсбургу но не нашли — ни бумаг, которыя

моглибы послужить к его обвиненію, ни генерала Дюмурье, по донесенію шпіонов

находившагося в Эттенгейме; вместо его захватили какого-то Тюмери (Thumery).

Таким образом обнаружилось, что пребываніе герцога ангіенскаго в соседстве

французской границы неимело никакой связи с враждебными Первому консулу

покушеніями эмигрантов, и по тому французское правительство должно было-бы,

исполняя долг справедливости, возвратить свободу принцу. Но Бонапарте

опасался, что сознаніе в опрометчивости сделаннаго им насилія возбудить

насмешки роялистов и унизить его в общественном мненіи. Он решился прикрыть

злодеяніем сделанную им ошибку. На донесеніе Коленкура, об удаче даннаго ему

порученія, последовало, 6 (18) марта, повеленіе привести герцога в Париж. Тогда-

же Первый консул отправился в Мальмезон. Там, волнуемый мрачною думою, но

скрывая душевное смятеніе под личиною спокойствія, он оставался несколько

дней в совершенном бездействіи: в продолженіи целой недели, он — говорят — не

продиктовал почти ни одной депеши, и только лишь консулы, министры и братья

его имели к нему доступ. Его супруга, узнав о задержаніи принца, старалась

отклонить пагубное событіе, но ни слова ея, ни рыданія, не могли смягчить сердце

Перваго консула. „Ты женщина—отвечал он—ты ничего неразумееш в моей

политике: твое дело — мол-

чать."

Получив приказаніе — немедленно доставить пленника в Париж, Коленкур вез его

без отдыха и прибыль с ним к дому Талейрана, 8 (20) марта, ь полдень. Там у

ворот, принц оста-

335

вался в карете делые пять часов под наблюденіем стороживших его жандармов.

Вечером отвезли его в венсенскій замок. где для суда над ним уже была собрана

коммиссія, иод председательством тамошняго коменданта генерала Гюлена;

командиры полков, стоявших в Париже. были членами беззаконнаго судилища;

невежество бывших солдат республики, в отношеніи к подсудимому, простиралось

до того, что они едва знали о происхожденіи его от дома Конде. Герцогу не дали

защитника, и даже не позволили — ни отдохнуть — ни обдумать свои ответы (2).

На вопросы, сделанные принцу, об участіи его в замысле Жоржа-Кадудаля и

других заговорщиков, он изъявил с негодованіем удивленіе. что его могли счесть

участником в таких поступках. По словам его. он никогда не видал — ни Пишегрю,

ни Дюмурье. Что-же касается до обвиненія в действіи вооруженною рукою против

республики, он отвечал, что сперва служил волонтером в корпусе Конде, а потом

— командовал его авангардом. „И теперь — продолжал он — я состою на

жалованье Англіи, и получаемыя мною от англійскаго правительства ежемесячно

полтораста гиней составляют для меня единственное средство к существованію."

Великодушный принц нескрыл даже от своих судей, что он намерен был поступить

в англійскую службу и принять участіе в войне против Франціи. На замечаніе

президента о важности такого признанія, герцог гордо отвечал: „я поддерживал

права моего дома; потомок Конде мог возвратиться во Францію не иначе, как с

оружіем в руке. Мой род. мои убежденія, соделывают меня навеки врагом вашего

цраиительства.' На воирос — и.ме.і-ли он

336

намереніе опять вооружиться против Франціи — принц сказал: „да! я просил

англійское правительство определить меня в его армію, и мне отвечали,

чтобы я оставался на Рейне, где вскоре мне откроются действія. Я ожидал

этого." Когда поднесли ему к подписи акт допроса, он прибавил к нему:

„требую настоятельно испросить мне частную аудіенцію ІІерваго консула:

мое имя, мое званіе, мой образ мыслей и мое ужасное положеніе, подают

мне надежду, что он не откажет в этой просьбе."

По окончаніи допроса, в два часа ночи, отвели пленника в одну из комнат

замка, где, утомленный физически и нравственно, он заснул крепко, между

тем как беззаконное судилище решало его участь. Единогласно его

приговорили к смерти, и только лишь один из членов, полковник Барpyà

(Barvois) предложил отсрочить исполненіе приговора, до утвержденія его

Первым консулом. В шесть часов утра, полковник Гаррель (Наггеі), разбудив

принца, приказал свести его в глубокій ров замка. Там стояла команда

отборных жандармов полковника Савари, которому было поручено

исполнить приговор судной коммиссіи. Выслушав сентенцію и вознеся к

Богу краткую молитву, принц не позволил завязать себе глаза и

мужественно встретил смерть под пулями жандармов (3).

Известіе о гибели герцога ангіенскаго было встречено в Париже и во всей

Франціи общим охлажденіем к Первому консулу. Только лишь немногіе

республиканцы, участники ужасов терроризма, были довольны, убедясь в

вечном разрыве Бонапарта с Бурбонами. Но все молчали, и самое

осужденіе убійства одним из знаменитейших со-

337

временников выразилось безмолвно: Шатобріан, назначенный представителем^

Франціи при Валезской республике, узнав о гибели герцога ангіенскаго, подал в

отставку (4).

Несравненно более взволновалось общественное мненіе прочих держав Европы.

Удар, постигшій потомка одной из царственных династій, как будтобы поразил в

лице его все прочія. Но сомненіе в собственных силах, следствіе неудач

понесенных непріятелями Франціи в прежних войнах с Бонапартом, ослабило эти

впечатленія, и загробный голос о мести, взывавшій к европейским дворам, был

заглушен внушеніями осторожной политики. В Берлине, дух общества едва не

увлек самаго Короля и весь Дом его. Злополучное венсенское событіе прервало

переговоры между Пруссіею и Франціею, о заключеніи союзнаго оборонительнаго

трактата, долженствовавшаго освободить от французских войск устья Везера и

Эльбы. Но Первый консул ни мало не смутился охлажденіем к нему прусскаго

правительства. Он знал, что Король Фридрих-Вильгельм, по характеру своему,

питал отвращеніе к решительным мерам, и по'тому со стороны Бонапарта

выказано было презрительное равнодушіе к Пруссіи. 9-го (21-го) апреля,

Французы, заняв герцогство арембергское, прервали внутреннюю навигацію,

служившую, за прекращеніем судоходства по Эльбе и Везеру, важным путем

сообщенія для прусской торговли. На представленія берлинскаго двора, по сему

предмету, не было обращено ни малейшаго вниманія. Недовольствуясь тем,

Бонапарте приказал, 5 (17) мая, объявить, что „как раздраженіе Россіи против

Франціи заставляет его принять меры предосторожности, то он находится в необ-

22

___338___

ходимости усилить двадцатью пятью тысячами человек корпус, стоявшій в

Ганновере, если Пруссія не обяжется формально, что, ни в каком случае, не

будешь дозволено русским войскам пройти чрез ея владенія. Король Фридрих-

Вильгельл, желавшій сохранить дружественный сношенія со всеми своими

соседями, был чрезвычайно встревожен домогательством Ііерваго консула, но

изъявил согласіе на его требованіе, хотя и знал, что такая уступчивость не могла

нравиться Императору Александру. Заметить надобно, что в это самое время,

именно 12 (24) мая 1804 года, прусское правительство заключило с Россіей

секретную конвенцію, по которой обе державы взаимно обязались содействовать

одна другой, в случае дальнейших покушеній Франціи против северо-германских

владеній. Но это не помешало Королю ФридрихуВильгельму подписать 1-го іюня

н. ст. другую конвенцію, на основаніи коей он обязался преградить путь войскам,

направляемым чрез северную Германію против Франціи, с тем, чтобы не был

усилен французскій корпус занимавшій ганноверское курфиршество, и чтобы

северо-германскія владенія (конечно —за исключеніем Ганновера) были свободны

от бремени войны. Уступчивость Фридриха-Вильгельма Франціи простиралась до

того, что, получив от Перваго консула конфиденціальное уведомленіе о намереніи

его возстановить в своем, лице наследственную монархію, Король тотчас

согласился . безусловно признать его в императорском сане. Желая изгладить и

последніе следы недоразуменій, возникших между Пруссіею и Франціей, Фридрих-

Вильгельм известил Бонапарта, об усиліях Императора Александра образовать

коалицію против Франціи (5).

339___

Все эти угожденія прусскаго правительства Первому консулу вызвали новыя