Реликварий - Линкольн Чайлд

– И?.. – спросил д’Агоста.

– Это обычный метод активизации вирусов. Просто надо добавить немного соляного раствора в вирусную культуру. Когда семена попадут в океан, вирус активизируется и выбросит продукт своей жизнедеятельности в экосистему.

– Приливная волна поднимается по Гудзону вдоль всего Манхэттена, – заметил Пендергаст.

Марго бросила лилию в воду и шагнула к берегу.

– Мы видели, что наркотик делает с единственным микроскопическим организмом. Одному Богу известно, что может случиться, если он попадет в океан. Экологический баланс в океане будет существенно нарушен. А вся пищевая цепочка в мире в первую очередь зависит от океана.

– Позвольте, – вмешался д’Агоста, – океан – место довольно обширное.

– Океан разносит семена не только пресноводных растений, но и многих видов, произрастающих на суше, – сказала Марго. – И кто может сказать, какие растения и животные колонизирует вирус, и каковы могут быть последствия этой колонизации? А размножится ли вирус в океане, или семена достигнут эстуария рек или переувлажненных районов, никакого значения не имеет.

Пендергаст выбрался из воды и повесил растение через плечо. Капли с узловатых корней оставили на пиджаке заметный след.

– В нашем распоряжении три часа, – сказал он.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ХИЖИНА ИЗ ЧЕРЕПОВ

Для наглядности рассмотрим стратификацию подземного сообщества Нью-Йорка как геологический разрез или же как пищевую цепочку, показывающие развитие особи от жертвы до хищника. Самое высокое положение в цепи занимают те, кто обитает в сумеречном мире – переходном мире между подземельем и поверхностью. Эти люди днем посещают суповые кухни, конторы социальной помощи – некоторые даже имеют работу – и возвращаются в тоннели ночью, чтобы там пить или спать. Следующее место в иерархии занимают те, кто прожил под землей длительное время и привык к бродячему образу жизни, возможно, в силу каких-либо патологических отклонений. Не исключено, что эти люди просто предпочитают темную, но теплую подземную помойку помойке светлой, но холодной и враждебной, которую являют собой многие улицы нашего города. Еще ниже (часто в буквальном смысле) обитают нарушители закона и преступники. Эти люди используют тоннели в качестве укрытия. И последними на этой иерархической лестнице стоят люди с нарушениями психики, для которых нормальная жизнь наверху стала слишком сложной и болезненной. Они избегают ночлежек и отыскивают собственный «темный уголок». Само собой разумеется, что имеются и другие, не столь четко очерченные группы, существующие на границах главных страт. Это убийцы-хищники, лжепророки и просто безумцы. Численность последней категории постоянно возрастает в результате поспешного судебного решения в конце семидесятых и начале восьмидесятых годов закрыть многие психиатрические лечебницы штата.

Все человеческие особи имеют склонность объединяться в сообщества для обороны, взаимопомощи и социального общения. Бездомные – в том числе самые отчужденные от общества «кроты» – не являются исключением. Те, кто избрал жизнь в полной тьме под землей, образуют свои общности и создают группы. Впрочем, термин «общность» в данном случае может ввести в заблуждение, так как общность или общество подразумевают стабильность, регулярность и порядок. Подземная же жизнь, по определению, является неорганизованной и беспорядочной. Союзы, группы и сообщества сливаются и рассыпаются с такой же легкостью, как ртуть. В местах, где жизнь коротка и часто жестока, где отсутствует естественное освещение, все проявления цивилизованного общества разлетаются, как зола на ветру».

Л. Хейворд. «Подземный Манхэттен: его обитатели и касты».(Готовится к выпуску.)46

Х ейворд вглядывалась в глубину заброшенного тоннеля, туда, где по стенам и потолку спасительными маяками плясали лучи фонарей. Щит из плексигласа, тяжелый и неуклюжий, давил на ее плечо. Справа от себя она ощущала в темноте присутствие сержанта Карлина – настороженного, но спокойного. Похоже, он свое дело знает. Понимает, что под землей нет ничего хуже зазнайства. Подземные жители хотят одного: чтобы их оставили в покое, и приходят в ярость при появлении полицейского. В большее возбуждение кротов может привести лишь отряд копов, спустившихся под землю с намерением изгнать их из нор.

Из первых рядов, в которых шел и Миллер, доносились обрывки хвастливых разговоров и смех. Пятый взвод уже изгнал на поверхность две группы обитателей пограничной области. Бездомные в ужасе ринулись наверх, едва завидев фалангу синих мундиров численностью в тридцать человек. Копы чувствовали себя победителями. Хейворд только покачала головой: встреча с самыми крутыми еще впереди. Ее удивляло небольшое число встреченных до сих пор кротов. Под «Коламбус-сёркл» их должно быть значительно больше. Она заметила несколько тлеющих – видимо, совсем недавно оставленных – костров. Значит, кроты ушли глубже. И неудивительно. Полицейские двигались со страшным шумом.

Взвод продолжал шагать по тоннелю, изредка ненадолго останавливаясь, когда Миллер отправлял группу осмотреть ниши и боковые проходы. Хейворд видела, как копы, пиная на ходу мусор, возвращаются с пустыми руками. В тоннеле стоял тяжелый аммиачный дух. Хотя отряд уже спустился ниже, чем при обычных «очистках», атмосфера пикника сохранялась по-прежнему. «Что ж, подождем, когда парни начнут задыхаться», – подумала она.

Тоннель неожиданно закончился, и взвод, выстроившись в линию, двинулся по одному по металлической лестнице на следующий уровень. Никто не знал, ни где болтается Мефисто, ни какова численность сообщества «Шестьсот шестьдесят шестая дорога», которое, собственно, и было их главной целью. Впрочем, отсутствие информации никого не беспокоило.

– Он вылезет из своей норы, – говорил Миллер. – Если мы его не обнаружим, то газ уж отыщет точно.

Шагая за шумной толпой, Хейворд не могла избавиться от ощущения, что опускается в горячую, полную нечистот воду. Лестница привела их в недостроенный тоннель. Вдоль грубых каменных стен тянулись слезящиеся водопроводные трубы весьма почтенного возраста. Громкие разговоры и смех в первых рядах постепенно стихли. Теперь оттуда слышался лишь осторожный шепот и короткие реплики.

– Смотри под ноги! – Хейворд направила вниз луч фонаря: пол был испещрен пробуренными в камнях отверстиями.

– Не хотелось бы угодить в такую дыру, – сказал Карлин. Его большая голова казалась из-за шлема просто огромной.

Карлин швырнул в ближайшее отверстие камешек и прислушался. Через несколько секунд до них донесся глухой звук.

– Не меньше ста футов. И судя по звуку, там тоже пустоты.

– Взгляни-ка на это, – прошептала Хейворд, освещая фонарем сгнившие деревянные трубы.

– Да им, наверное, лет сто. Думаю, что…

Хейворд предостерегающе положила ладонь на руку Карлина. Из глухой темноты тоннеля доносилось негромкое постукивание.

По колонне прошелестел шепоток. Стук сделался чаще и вдруг замедлился, видимо, следуя какому-то тайному ритму.

– Кто здесь? – прокричал Миллер.

К первому невидимому барабану присоединился второй. Ко второму – третий. Еще один. И еще. Вскоре начало казаться, что весь этот грохот исторгает сам тоннель.

– Что это, дьявол вас побери?! – Миллер вытащил оружие и направил его в глубину тоннеля. – Полиция! Выходите немедленно!

Ответом ему был все тот же издевательский стук.

– Джонс! Макмагон! Проследуйте со своими группами вперед на сто ярдов! – рявкнул Миллер. – Станислав! Фредерик! Прикройте их с тыла!

Небольшие отряды скрылись в темноте и вернулись через несколько минут с пустыми руками.

– Только не говорите мне, что там никого нет! – орал Миллер в ответ на пожатие плеч его подчиненных. – Ведь кто-то производит этот шум.

Постукивание перешло в негромкую ровную дробь.

– Кроты стучат по трубам, – выступила вперед Хейворд.

– Заткнитесь, сержант! – мрачно распорядился Миллер.

Все остальные с интересом посмотрели на нее.

– Таким образом они переговариваются между собой, сэр, – мягко пояснил Карлин.

Миллер равнодушно посмотрел в глубину тоннеля.

– Они знают, что мы здесь, – сказала Хейворд. – Кажется, они предупреждают соседние группы. Говорят, что их атакуют.

– Кто бы сомневался! – издевательски фыркнул Миллер. – Вы, сержант, часом, не телепатка?

– Вы понимаете азбуку Морзе, лейтенант? – с вызовом спросила Хейворд.

Миллер замолчал – но ненадолго.

– Девица Хейворд считает, что туземцы волнуются, – хмыкнул он.

Однако мало кто поспешил разделить его веселье. А стук между тем продолжался.

– И о чем же они сейчас толкуют? – ехидно поинтересовался Миллер. Хейворд прислушалась.

– Они мобилизуют силы.

Какое-то время все напряженно молчали.