Из воспоминаний сельского ветеринара - Джеймс Хэрриот

Бывая каждую неделю на рынке, фермерша высматривала подходящие «остатки» — концы полос разных тканей с ткацких фабрик: шерстяные привозились из Уэст-Райдинга, а хлопчатобумажные — из городов соседнего Ланкашира. На том же рынке или у проезжего коммивояжера она покупала и швейную машинку, нередко в рассрочку. На швейной машинке «Зингер», блестевшей черной эмалью с золотым узором, она строчила занавески, чехлы на кресла, покрывала на кровати, не говоря уже об одежде для всех членов семьи.

Главная хозяйственная постройка

Любая работа на ферме так или иначе была связана с большим сараем во дворе. Высота и ширина главной двери были рассчитаны на то, чтобы в нее въезжали повозки со снопиками или сеном, которые складывались там в елико возможно большем количестве. Зимой по мере надобности снопики обмолачивались, а зерно провеивалось прямо внутри сарая. В нем, кроме того, хранились машины, работавшие на конной тяге, и конская сбруя, а один конец отводился под коровьи стойла — пол там обычно делался ниже остального, чтобы навозная жижа не растекалась по сараю. Окошко в стене позволяло выкидывать навоз прямо в предназначенную для него загородку у стены сарая.

Сельские повозки

Верх повозки почти в каждом графстве делался на свой лад, но ходовая часть всюду была одинакова: четыре колеса, надетые на крепкие оси из вяза, соединенные гибкой ясеневой жердью, которая сгибалась и перекручивалась не ломаясь. Передние колеса были меньше задних, и ось их поворачивалась вместе с оглоблями, поворачивая всю повозку. Чтобы смягчить тряску на рытвинах и ухабах, кузов подвешивался или крепился свободно.

Готлендская овечья ярмарка

Овцеводы на севере Йоркшира пополняли свои стада на больших ежегодных аукционах в Рите, Молхеме, Килнси и Готленде. В ярмарочный день еще на заре дороги и улицы заполнялись овцами, которых гнали на продажу. Их запирали в загоны, составленные из переносных решеток, чтобы потенциальные покупатели могли хорошо их рассмотреть. Тут годовой излишек превращался в наличность, сбываясь либо в хозяйства покрупнее, либо на мясо. В 30-х годах на 50 овечьих ярмарках в Йоркшире ежегодно продавалось более миллиона овец и ягнят.

Переносные решетки

Переносные решетки изготовляются из расколотых пополам ясеневых жердей, иногда — ивовых. Две вертикальные заостренные стойки соединены поперечинами длиной около двух метров и усилены одним вертикальным ребром и двумя диагональными. Просветы между поперечинами внизу уже, чем вверху, чтобы овца не могла просунуть между ними голову, а любопытный ягненок — выбраться наружу. Из таких решеток обычно собирают временные загоны на овечьих ярмарках или для стрижки, кроме того, ими отгораживают участок пастбища, чтобы овцы съедали там всю траву, а затем их переводят на следующий участок.

Домашняя маслобойка

В 30-х годах небольшие молочные фермы перестали изготавливать из своего молока масло и сыр на продажу и начали сдавать его на молокозаводы. Однако хозяйки оставляли молоко и для собственного употребления, сбивая собственное масло. Эта стеклянная маслобойка, бывшая в употреблении с 30-х по 50-е годы, вмещает около 10 л сливок.

Корова англо-фризской породы

В настоящее время более половины коров в Великобритании принадлежат к англо-фризской породе, полученной от голландских коров, ввезенных в страну в конце XIX века. Эти коровы очень крупны, весят более полутонны и славятся удойностью. Масть у них черно-белая, но пятна и отметины располагаются весьма прихотливо, спина прямая ровная и большое, белое вымя. Взрослой корове требуется ежедневно от 15 до 20 кг корма, и держат эту породу больше на равнинах, чем среди крутых холмов. Дневной надой достигает 30 л, а за 305 дней лактационного периода он обычно составляет 9000 литров.

Уборка сена

На третий день июньского сенокоса высохшее сено сметывалось граблями в стожки. Дуга на рукоятке внизу помогала удерживать охапку сена на граблях. Одни фермеры забрасывали стожки на повозку и тут же увозили, другие укладывали их в стога и оставляли на лугу.

Обертывание домашнего сыра

С мая по октябрь жена владельца небольшой молочной фермы приготовляла в день одну-две головки сыра. Нагревание, заквашивание и формовка занимали не так уж много времени, тем более что перерывы между этими операциями были достаточно долгими и позволяли заниматься другими делами. Прежде чем положить сыр на полку созревать, она зашивала его в полоску бумажной ткани, чтобы он не потерял форму. При традиционном методе сформированную головку два-три дня вымачивали в соленой воде, а потом уже обертывали, но с 90-х годов прошлого века соль подмешивалась заранее, и сыр обертывали сразу после формовки.

Катки для нанесения узора

После того как масло сбито, отжато от сыворотки и подсолено, его делили на куски, весившие фунт или полфунта, которые покрывались узором для привлечения покупателей. На длинных брусках узор выдавливался деревянными катками, чаще всего из сикаморы, с колесиком в поперечнике от 2 до 2,2 см. Ручки бывали разные, как и узоры на колесиках. Особенно часты были цветки и листья, а также желуди, коровы и чертополох.

Клейма для масла

Фунтовым и полуфунтовым кускам масла часто придавалась форма круга. Каждый круг штамповался деревянным клеймом, обычно изготовленным из сикаморы. Сложные узоры, окруженные зубчатым бордюром, вырезались на клеймах искусными мастерами, хотя встречались и топорные самоделки. Традиционные узоры включали птиц, плоды, чертополох, желуди, коров, листья и снопы. Перед употреблением клеймо смачивалось холодной водой.

Коровьи колокольцы

На вольно пасущихся коров и овец часто надевали колокольцы, чтобы пастух, и не видя их, знал, где они. Колокольцы изготовлялись местными кузнецами из листового железа с железными или костяными язычками и снабжались ремнями, чтобы их можно было надеть на шею животного.

Молодой хайлендский скот

За пределами северо-запада Шотландии, их родного края, хайлендские коровы и быки часто рассматриваются как диковинки. Их длинная бурая или черная шерсть, широкие косматые морды и большой размах рогов придают им сходство с родоначальниками коровьего племени. Но это не мешает им обладать ценными качествами. Они прекрасно себя чувствуют в самую скверную погоду и на самых скудных пастбищах, а именно эти условия характерны для некоторой части Пеннинских гор. Крепкие ноги и цепкие копыта позволяют им взбираться на трудно доступные луга. Молока они дают мало, зато мясо у них превосходное.

Черничный пирог

Прогуливаясь в солнечный августовский день по тропинкам, вьющимся среди торфяников на вересковых вершинах йоркширских холмов, можно набрать черники на пирог, хотя задача эта и трудоемкая. Маленькие лиловато-черные с восковым налетом ягоды прячутся среди листиков на кустиках, достигающих лодыжки. Однако черничный пирог стоит бесконечных поклонов — сочный, душистый, он имеет множество поклонников, которых нетрудно распознать по синим от сока губам. Чтобы испечь пирог, раскатайте 250 г слоеного теста на два пласта для мелкой, 20-см формы. Уложите один пласт на дно, насыпьте 250 г черники и сахара побольше. Накройте вторым пластом и прищемите края. Сделайте сверху прорезь и выпекайте 40 минут. Первые 10 минут при температуре 220°, а потом 180 °C.

8. Полуночная песнь

Когда я забрался в постель и обнял Хелен, мне вновь пришло в голову, что мало какое наслаждение в мире сравнимо с возможностью согреться возле любимой женщины, когда ты промерз до мозга костей.

Электрических одеял в тридцатых годах не было и в помине. А как бы они тогда пригодились сельским ветеринарам! Просто поразительно, до какой степени способен окоченеть человек, когда его в глухую ночь стаскивают с постели, а затем он раздевается в холодном коровнике или хлеву, еще совсем сонный и вялый. И даже возвращение в постель превращалось в муку: сколько раз я, обессилев, битый час тщетно пытался уснуть, а заледеневшие руки и ноги никак не желали отходить.

Но с тех пор как я женился, все это кануло в область мрачных воспоминаний. Хелен пошевелилась во сне — она уже привыкла к тому, что ее муж ночью исчезает, а затем появляется вновь, превращенный в ледышку, — и инстинктивно теснее прижалась ко мне. С блаженным вздохом я ощутил, что отогреваюсь, и тотчас события последних двух часов отодвинулись в неизмеримую даль.