Шестьдесят рассказов - Дино Буццати

И все же это совсем не то, сказал он себе, тут какая-то ошибка. Уже поздно, а до вечера надо успеть позвонить в газету.

Оставив крестьянина, Джованни бросился вниз. Вокруг его автомобиля крутились какие-то местные, пиная ногами колеса.

— Где тут у вас оползень или обвал? — заорал Джованни, как будто они были во всем виноваты.

На горы опускалась тьма.

Неподалеку на паперти сидел и курил какой-то длинный, довольно сносно одетый тип. Услышав крик, он встал и пошел к Джованни.

— Кто вам сказал про обвал? Откуда известно? — спросил он без предисловия. — Кто и что вам вообще говорил?

Голос его звучал угрожающе, как будто разговор об оползне был ему весьма не по нутру. Да, подумал Джованни, что-то во всей этой истории есть неправдоподобное и подозрительное. Как будто все сговорились сбить его с толку. Вот и властям никто ничего не сообщил, и спасателей не видать. А что, если это судьба, и вместо обычного репортажа с места бедствия ему посчастливится описать и раскрыть таинственный заговор, и где — в отрезанном от мира захолустье!

— Обвал! — презрительно процедил длинный тип, не давая Джованни ответить. — Что еще за бредни? Кто-то нагородил ерунды, а вы и поверили!

И повернувшись, он медленно пошел прочь.

Джованни был очень взволнован, но не решался его догнать.

— О чем это он? — спросил журналист у одного из крестьян, с виду неглупого.

— А-а, этот! — засмеялся молодой парень. — Да старая история! Только я вам ничего не скажу, зачем мне неприятности? К тому же я ничегошеньки все равно не знаю.

— Да ты чего, боишься, что ли? — подтрунил над ним его товарищ. — Он жулик еще тот. А ты и язык прикусил со страху. Оползень, говорите? Был тут у нас оползень.

Джованни сгорал от любопытства, и крестьянин объяснил ему, в чем дело. Тот тип собирался продавать два дома, оба при въезде в Сант-Эльмо, да только почва под ними плохая, того гляди склон поползет. Дома уже дали не одну трещину, заделывать их — работа долгая, да и стоит немало. Про трещины, правда, мало кто знает, но слухи ходят, и покупать те дома никто не хочет. Потому длинному и невыгодно, чтобы об оползне говорили.

Вот и весь заговор. А вдобавок тоскливый вечер в горах среди тупоголовых крестьян, которые явно что-то скрывают. На улице тьма непроглядная, ледяной ветер. Люди потихоньку расходятся, их размытые тени исчезают за скрипучими дверями. Даже парни, что рассматривали машину, куда-то пропали.

Джованни решил прекратить поиски. Что проку? Сколько бы он ни расспрашивал, каждый будет отвечать по-своему, показывать какой-нибудь оползень, и все без толку. У каждого есть свой оползень, свой обвал: у одного поле камнями завалило, у другого засыпало выгребную яму, а третий помнит только тот обвал, что был до всемирного потопа. Но главному редактору нет никакого дела до всех этих мелочей, ему нужен настоящий обвал, на три колонки. А для Джованни это единственный шанс.

Мертвую тишину прорезал последний звук — удар колокола. Джованни сел в машину, завел мотор, включил фары и, все еще колеблясь, тронулся в обратный путь.

Как нелепо вышло! Весть о каком-то ничтожном оползне, может, и о том, что завалил расчищенное поле, спустилась с гор и, изменившись до неузнаваемости, достигла города в виде известия о трагедии. Что ж, бывает, такова жизнь. Но спросят с него, с Джованни. А в чем его вина? Только в том, что он вернется с пустыми руками и окажется в дурацком положении. Вот разве что… И Джованни улыбнулся своей безумной мысли.

Автомобиль оставил далеко позади домишки Сант-Эльмо и крутыми виражами спускался в черную пропасть. Вокруг не было ни души. Под колесами шуршала щебенка, яркие лучи фар шарили в темноте. Время от времени они упирались в противоположную стену узкой долины, выхватывали наугад то низко плывущие облака, то угрюмые скалы, то безжизненные деревья. Джованни не спешил, будто чего-то ждал и на что-то надеялся.

И вот шум мотора стих, вернее, это только показалось: откуда-то сзади, пока еще неясно, но все сильнее и сильнее, стал нарастать гул, от которого содрогалась земля. Сердце запрыгало в груди Джованни. Его охватило волнение, очень похожее на радость.

35

ЗАПАДНЯ

© Перевод. А. Велесик, 2010

Жара была невыносимая. Простояв несколько часов в коридоре вагона и страшно устав, Анна и Антонио сошли с поезда в городе, где им предстояло заночевать: следующий поезд придет только утром.

Они вышли на раскаленную привокзальную площадь. В одной руке Антонио нес чемодан, другой поддерживал Анну, которая от усталости едва держалась на распухших ногах. Жара была невыносимая. Поскорее бы найти гостиницу и отдохнуть.

Около вокзала их было предостаточно, и все как будто пустовали: жалюзи опущены, ни одного автомобиля на стоянке, никого у входа. Путешественники заглянули в скромную по виду гостиницу с вывеской «Отель Стригони».

В вестибюле ни души: все замерло, погрузилось в дремоту. За стойкой сидел швейцар, но и он храпел, развалившись в кресле.

— Извините, — робко окликнул его Антонио.

Швейцар лениво приоткрыл один глаз, нехотя встал и оказался громадным негром.

Антонио не успел и рта раскрыть, а негр уже затряс головой и недружелюбно оглядел посетителей. Он ткнул пальцем в регистрационный журнал на стойке и изрек:

— Свободных мест нет. Сожалею. Даже подселить некуда.

Казалось, он нехотя повторяет приевшуюся за много лет фразу.

В других гостиницах свободных мест тоже не оказалось. Тем не менее людей у входов не было, с лестниц не доносилось ни звука. Хмурые, потные швейцары дрыхли за стойкой. И все как один, проснувшись, тыкали пальцем в журнал и говорили, что занято все, вплоть до подсобок. А на юную пару смотрели неприязненно.

Путешественники битый час проходили по раскаленным улицам и вконец измотались. Когда очередной портье ответил им отказом, Антонио рискнул спросить, нельзя ли по крайней мере принять душ.

— Душ? — удивился портье. — Вам нужен душ? Тогда идите в дневные номера. Это тут рядом, — посоветовал он и даже объяснил, как пройти.

Путешественники снова двинулись в путь. Лицо у Анны было напряженное, она молчала. Значит, была на пределе. Они подошли к большой сверкающей вывеске дневной гостиницы. От входа вниз вела лестница. И опять никого у дверей.

Спустившись, путники даже растерялись: под табличкой «душевые» перед двумя окошками стояли длиннющие очереди. Те, кто уже получил билетик, сидели и ждали, тихо переговариваясь.

В одном окошке обслуживали мужчин, в другом — женщин.

— Господи, — вздохнула Анна, — у меня уже нет сил!

— Потерпи, — подбодрил ее Антонио. — Тут хотя бы прохладнее. А потом, Бог даст, найдем какую-нибудь гостиницу.

И они заняли каждый свою очередь.

Из коридора, в котором располагались душевые, валил пар, и воздух в вестибюле был горячий и влажный. Очередь разглядывала пришельцев, в особенности Анну; люди начали перешептываться. Никто ни разу не улыбнулся.

Женская очередь шла быстрее. Через полчаса Антонио увидел, что Анна наклонилась к окошку, протянув сто лир.

В этот момент тихая перебранка между соседом по очереди и служащим в окошке привлекла его внимание. У служащего не было сдачи. У посетителя не было мелочи.

— Отойдите от окна и пропустите других, — сказал служащий.

Они спорили приглушенными голосами, словно боялись привлечь к себе внимание. Наконец человек, ворча, отошел в сторону и пропустил вперед Антонио.

Тут только молодой человек заметил, что у Анны тоже что-то не ладится. Она раскраснелась и, тяжело дыша, рылась в сумочке.

— Ты что, деньги потеряла? — окликнул он ее.

— Да нет, тут документы требуют. Не могу найти…

— Вам чего? — спросил кассир у Антонио. — Душ? Восемьдесят лир.

— А что, нужен еще паспорт?

— Разумеется. — На лице кассира промелькнула неопределенная улыбка.

Антонио вынул удостоверение, и служащий переписал его данные.

Тем временем женская очередь застопорилась; поднялся недовольный гул. Из окошка раздался резкий голос:

— Барышня, если у вас нет документов, отойдите, не мешайте.

— Но мне нехорошо, мне необходимо принять душ, — устало улыбнулась Анна, надеясь разжалобить кассиршу. — Вот тут рядом есть господин, он меня знает, и у него есть удостоверение.

— Вы отрываете меня от работы, — сухо заявила женщина в окошке. — Будьте добры…

Антонио аккуратно потянул подругу за руку, но Анна не сдержалась и закричала:

— Да что у вас тут за порядки такие! Прямо как в тюрьме!

Ее громкий голос вывел всех из оцепенения. Люди повернули к ней недоумевающие лица и с жаром принялись обсуждать.

— Этого только не хватало, — урезонивал ее Антонио. — Что теперь делать будем?

— А я откуда знаю? — едва не плача огрызнулась Анна. — В этой дыре даже помыться нельзя… Тебе-то хоть дали билет?