Сценарии судьбы Тонечки Морозовой - Татьяна Витальевна Устинова

огромный свободный вечер без дочки и внучки, без необходимости подать и убрать, без привычных хлопот и вопроса «А что завтра на завтрак?», на который нужно дать правильный ответ!

На кровати лежали джинсы, несколько пар, рубашки, тоже несколько, джемпер, кардиган с деревянными пуговицами и еще какое-то барахло.

Марина стояла и смотрела критически, уперев руки в бока.

…Она же не одна! Она, можно сказать, с кавалером!.. Нужно что-то такое, чтоб она ему нравилась! Ну, хорошо, пусть не нравилась, но хотя бы не раздражала своим видом!..

Тогда эти джинсы, вон те две рубашки, кардиган и жилетку. Ну, и еще одни джинсы про запас, вдруг она на эти прольет кофе. И дополнительную рубашку, чтоб в ней завтракать, у нее же будет «завтрак в отеле»! И шарф. Нет, два, один тонкий, а второй кашемировый, на вечер. И красные мокасины. Или белые кроссовки? Или в кроссовках поехать, а мокасины взять с собой, а то ноги устанут в кроссовках! И чтоб все это поместилось в небольшую Тонечкину сумку – она элегантная и новая, а чемодан старый и страшный, на нем, кажется, даже молния сломана!.. И рюкзачок с собой – английский кожаный рюкзачок в полоску, легкомысленный, веселый, Тонечкин подарок на рождение.

Боже мой, как давно она никуда не ездила «с кавалером» и теперь совсем потеряла разум! Зачем ей такая прорва вещей! Они приедут вечером и на другой день уедут, можно вообще ничего с собой не брать, кроме зубной щетки и пижамы!..

Значит, эти джинсы, вот те две рубашки, красные мокасины… Или в них поехать?.. Еще наряд для завтрака…

Вернувшаяся с работы Тонечка застала свою умную, сдержанную, ироничную и серьезную мать над кучей вещей, разбросанных на кровати.

Боже, какая стыдоба!

План был такой: никому ничего не говорить, сложить сумку, припрятать, а утром выйти и сказать: «Мои дорогие, я уезжаю на выходные, вечером позвоню!»

Тонечка ела булку, «розан с жареным орехом и изюмом», так она называлась на заправке. Тонечка купила два «розана» – один себе, а второй матери, но не удержалась и свой съела по дороге, а за гостинец принялась дома, выгрузив пакеты. Страшно хотелось есть.

– Мама?.. – выговорила Тонечка в дверях и даже жевать от изумления перестала. – Ты что? Переезжаешь от нас?

– Я тебя прошу, выйди, пожалуйста, – ледяным тоном приказала Марина Тимофеевна, схватила первые попавшиеся джинсы и зачем-то запихала в комод.

Тонечка зашла в комнату, плюхнулась в кресло и вытаращила на мать и без того круглые глаза.

– Мам, что ты делаешь?..

– Убираю вещи, – неизвестно почему соврала Марина. – Ты мне мешаешь.

– Хочешь булку с изюмом? Я тебе откусить дам!

– Не хочу.

– Ну, ма-ам!.. Чего ты делаешь, а? А зачем сумка? И жилетка? Я хотела ее поносить, можно?

– Нельзя.

– Ма-ам, ну ладно!..

– Потом поносишь, а пока я.

– Да, – сказала Тонечка, разглядывая мать, – там, кстати, опять похолодало. Ты в поход идешь, что ли?..

Марина Тимофеевна решительно вешала рубашки в гардероб, а тут перестала вешать и оглянулась на дочь.

– Собираюсь, – сказала она осторожно.

– Надолго?

– До послезавтра.

– Гениально! – вскричала Тонечка. – Отличнейше!.. А я как раз тебе привезла!.. Хотела до праздников подождать, но мне же неймется, ты знаешь!..

Тонечка и правда никогда не могла дождаться никаких праздников и все подарки, которые покупала загодя, заранее и дарила, и всегда со словами, что «это подарок на день рождения, или на Новый год, или на Пасху». На день рождения или Пасху она всегда покупала еще один подарок, лучше прежнего, и мать неизменно ругала ее за мотовство.

Тонечка пристроила недоеденную булку на деревянную ручку кресла, помчалась и тут же вернулась. В руках у нее был большой пакет из плотного оранжевого картона, очень соблазнительный.

– Весна! – объявила Тонечка и водрузила пакет на кровать. – Время обновления! Ветер перемен и всякое такое!

– Будет болтать, – пробормотала Марина Тимофеевна.

– Ты только сразу не начинай меня ругать и пилить, – предупредила Тонечка, доставая из пакета сверток в хрустящей бумаге.

– Можно подумать, я тебя пилю и ругаю!..

– То и дело, – сказала Тонечка с чувством. – Ты просто этого не замечаешь, мамочка!.. Ну-ка!..

Из свертка появилась чудо-вещь. Вроде брюки, а может, и… не брюки. Штаны из плотной ткани защитного цвета, по всей длине аппликации в виде треугольников и квадратов. Треугольники и квадраты красные, синие и белые. Под коленками карманы на кнопках. По бокам – блестящие полосы. Все сооружение настолько яркое и ни на что не похожее, что Марина моментально пришла в восторг и сказала:

– Жуть какая!..

К штанам прилагалась кофтенка на молнии, плотненькая и ладненькая.

Должно быть, Доменико и Стефано, два итальянских акробата и почти что брата, были в особенном ударе, когда придумали такую красоту.

Страшно даже представить, сколько красота может стоить!

– Зачем ты тратишь деньги?! Тебе что, их девать некуда?! Ты их на улице находишь?!

– Мама! – Тонечка закатила глаза. – Ты обещала не ругаться! Примерь лучше!.. Я так старалась, специально в центр ездила, там припарковаться негде, а ты!..

Марина посмотрела на подарки.

Вот вещи, купленные специально для нее – дочь ездила, выбирала, платила, – а она ломается, сердится как будто, хотя на самом деле не сердится, а хочется ей радоваться и ликовать!.. Фу, как стыдно, какая черная неблагодарность! У Марины даже шея покраснела. Не каждый день ей привозят такие подарки, а тут все к месту – она же собирается «в поход», да еще с кавалером.

– Сейчас, – сказала Марина. – Я сейчас!..

Тонечка вновь плюхнулась в кресло и принялась за остатки булки, а Марина быстро натянула невиданные вещи. Когда она выступила из ванной, Тонечка застонала и завопила:

– О-о-о! У-у-у! А-а-а!..

Марина взглянула на себя в зеркало и поняла, что и вправду: «О-о-о! У-у-у! А-а-а!..»

Видимо, бравые итальянцы старались только и исключительно для нее, и именно ее имели в виду, когда придумывали эти наряды! Марина моментально стала похожа на итальянку – высокая, ладная, темноволосая, загорелая!.. Немыслимые штаны и кофтенка удивительным образом обрамили ее, подчеркнули то, что нужно, и скромно утаили то, что хорошо бы утаить, придали лоску, блеску, шику, черт знает чего еще!..

– Покрутись! – велела Тонечка с восторгом.

Марина покрутилась.

– Сейчас! Я сейчас! – Тонечка сорвалась с места, опять куда-то помчалась и вернулась с овчинной жилеткой. – Давай, мам! Просовывай руки-то!

Марина просунула.

– Ну вот, – сказала Тонечка. – Ну, глаз же не оторвать! Мама, ты такая красивая! Вот ты всю жизнь красивая, а я не пойми что!..

– Что ты болтаешь!

– Правду я говорю, а не болтаю!.. Ты вот так тут и стой до