Игра в любовь без правил - Линда Тэйлор

— А что тебе понадобилось у него дома? — подозрительно прищурился отец. Все это давным-давно знакомо Элле — отец терпеть не мог оставаться в неведении. Почувствовав, что от него что-то скрывают, он превращался в сущего дьявола, перед которым Майкл Мэнсфилд[13] — просто ребенок. Отца можно было назвать дотошным человеком, потому что он всегда стремился докопаться до сути дела. А сейчас у него появилось такое чувство, будто он разобрал двигатель автомобиля, перебрал его, потом вновь собрал и вдруг обнаружил, что в руке у него два лишних болта.

— Тихо, тихо, Дональд… — Матери наконец удалось высвободиться из цепких объятий дивана. Поднявшись на ноги, она кинула на мужа предостерегающий взгляд. Потом повернулась к Элле: — Пойду все-таки приготовлю тебе что-нибудь. Поешь, когда захочешь. Может, составишь мне компанию, дорогая? А заодно покажешь, где у тебя что лежит.

— Хорошо. — Элла поднялась.

— Что? Что такое? Почему я должен молчать? — кипятился отец. — Так, значит, ты была у него дома, Элла? И что же тебе там понадобилось, интересно знать?

— О Боже, неужели так трудно догадаться? — ворчливо бросила мать. И отец, слегка опешив, мигом захлопнул рот.

— Что… что ты имеешь в виду? — растерянно заморгал он, переводя взгляд с жены на дочь. — Элла… ты и этот индиец? Вы что, встречаетесь?!

— Молодые люди уже больше не «встречаются» в наше время, — будничным тоном пояснила мать. — Они следуют своим увлечениям, а потом уже смотрят, что из этого получится.

По лицу отца было видно, что такие вещи находятся за гранью его понимания.

— Что за… На что ты намекаешь? Что еще за увлечения?! Ты и этот индиец?..

— О, папа, оставь это! — устало бросила Элла. — Уверяю, тебе незачем волноваться.

— С индийцем?! — Отец все еще хлопал глазами, словно никак не мог поверить собственным ушам.

— Да, папа, с индийцем. Правда, у него британское подданство.

— Ну да… конечно… Впрочем, ты понимаешь, что я имею в виду. — Веко у него задергалось. Такие вещи были вне сферы его понимания.

Элла услышала, как мать на кухне демонстративно гремит кастрюлями, и догадалась, что та дает ей предлог уйти, избежав разговора с отцом. Наверное, действительно было бы лучше сначала обсудить все с матерью, но Элла вдруг заупрямилась. Нет уж, она предпочитает сразу расставить все точки над «i».

— Но… не хочешь же ты сказать, что он — твой приятель? — пробурчал отец. — Согласись, это как-то странно…

— Странно другое — еще несколько минут назад ты называл его замечательным парнем. Кстати, у него есть имя, помнишь? А теперь он вдруг для тебя просто «индиец».

— Ну-у… Я ничего не хочу сказать… Он действительно хороший парень, выполняет свой долг перед обществом и все такое, но…

— Но — что? — прищурившись, спросила Элла.

— Но… — Казалось, отец вдруг задумался. — Ты не понимаешь, Элла, — это же совсем другая культура! Ты превратишься в отщепенку! А его семья? Ты думаешь, им это понравится? Уверен, что нет.

— Не думаю, что такой вопрос вообще может возникнуть, — прошептала она.

— Хорошенькое дельце, — горестно покачал головой отец, словно разговаривая сам с собой. — Могу себе представить, как бы я выглядел на твоей свадьбе — в чалме и с кальяном! Ха! А мои внуки?! Разве они будут похожи на меня? Они же будут коричневыми! Боже правый, никогда не слышал, чтобы в роду Нортонов были чернокожие! А мои внучки?.. Их станут одевать в сари! А моя единственная дочь будет ходить босиком и с кольцом в носу! В моем доме — в моем доме! — будет пахнуть благовониями, а мне придется полюбить карри! — При одной мысли об этом его даже перекосило от ужаса. Взгляд у него стал затравленный. — Ненавижу карри! У меня от него несварение желудка.

— Папа, — терпеливо проговорила Элла, — не надо так убиваться. Если я ненадолго увлеклась мужчиной, который по чистой случайности оказался индийцем, это вовсе не значит, что теперь тебе придется питаться карри до конца дней!

— Но я должен был, по крайней мере, сделать вид, что возражаю, — капризным тоном заявил отец. И Элла вдруг с болью поняла, что отец и в самом деле свято верит тому, что говорит. — В конце концов, раз уж я отец невесты, то обязан исполнить свой долг и продемонстрировать добрую волю! И еще мне пришлось бы выучить хинди, чтобы как-то общаться со своей новой родней.

Элла тяжело вздохнула:

— Тогда уж не хинди, а пенджабский. Но таких жертв от тебя никто не требует. Хочешь — верь, не хочешь — не верь, но они все говорят по-английски. Как и Джас.

Словно ища поддержки, Элла уцепилась за косяк двери. Естественно, это было только ее предположение. Она не встречалась с родственниками Джаса, да у нее и не было желания это делать, но упрямство отца начало ее раздражать. И то, что раньше ее нисколько не занимало, теперь вдруг стало делом принципа.

— Ну, а если у нас с Джасом это серьезно? Что тогда? Хочешь сказать, что станешь устраивать истерики по этому поводу?

— Я вовсе не устраиваю истерик! — обиженным тоном заявил отец. — Что это значит, Элла? Ты никогда раньше не позволяла себе разговаривать со мной подобным образом! Ведь я твой отец. И желаю тебе только хорошего!

— А тебе никогда не приходило в голову, что для меня, возможно, хорошее — это Джас?!

Плечи отца бессильно поникли. Лицо его сделалось совсем несчастным — казалось, он вот-вот расплачется.

— Но… о чем я буду разговаривать с его отцом?

— Понятия не имею. О погоде. О крикете. Да хоть о политике! Откуда мне знать, черт возьми? О чем бы ты разговаривал с отцом любого другого парня?

— Но я абсолютно не знаю, что там у них происходит в Индии! Никогда не интересовался этим, тем более что это не имеет ни малейшего отношения к финансовому рынку. И вообще, политика — не моя сфера деятельности. А кстати, чем занимается его отец? Скорее всего, держит какую-нибудь лавку, да?

Элла, закрыв глаза, чуть не застонала.

— Давай закончим этот разговор, хорошо?

— Просто не понимаю, какая муха тебя укусила? — возмущенно буркнул отец. — Я тебя просто не узнаю. Еще совсем недавно ты работала в банке, перед тобой открывалась великолепная карьера, ты вращалась в кругу людей, которые подходили тебе по всем статьям… Весь мир был у твоих ног! И вдруг — бац! Ты бросаешь все, хоронишь себя в какой-то дыре — и для чего? Чтобы копаться в земле и крутить роман с каким-то там индийцем?! Нет, не понимаю! А что дальше? Вступишь в какую-нибудь их секту? О да, готов поклясться, что так и будет! Могу себе представить — моя единственная дочь, обкурившись какой-то дряни, сидит на вершине горы и весь день напролет гнусаво распевает хоралы!

— Папа, я тебя умоляю! Это же глупо, наконец!

— Я тебя потерял! — уныло пробормотал отец. — Просто не знаю, что делать. Как это произошло? Я тебя не понимаю…

— А все потому, что ты всегда видел во мне лишь свою копию. Пусть и маленькое, но точное свое отражение. — Элла повысила голос: — А это не так! И тебе придется смириться с этим, папа. Понять, какая же я на самом деле. Узнать меня заново. И если тебе это удастся, мы с тобой снова будем друзьями.

Отец внезапно побледнел, словно вся кровь разом отхлынула от его лица.

— Конечно, мы с тобой друзья. И всегда ими были! О чем ты говоришь, Элла?! Ближе тебя у меня никого не было — разве ты этого не знаешь?

Элла молчала. За ее спиной, на кухне, мать яростно крошила что-то ножом. Как это бывало и прежде, она оставила их вдвоем, дав возможность поговорить, и сейчас только резкий и частый стук ножа выдавал бушевавшие в ней чувства. Элла думала о тех временах, когда еще девочкой пробиралась к отцу в кабинет. О той гордости, которая переполняла ее, — ведь отец избрал ее себе в наперсницы. О долгих драгоценных часах, что они проводили вдвоем, чувствуя себя членами тайного клуба, проникнуть в который дозволено не каждому. Корчась от стыда, она думала теперь о матери, пытаясь представить себе, какой одинокой и отвергнутой та себя чувствовала. О том, что мать никогда ни словом, ни взглядом не показала своей обиды, черпая утешение и поддержку в любви другого мужчины. И вдруг Элла ощутила, как в душе ее поднимается гнев.

— Что ж, очень жаль. Может быть, ты просто искал друзей не там, где надо? А как насчет собственной жены? Будь вы с мамой ближе, мы были бы куда счастливее, чем сейчас! — бросила она ему в лицо. Стук ножа внезапно оборвался, и в кухне стало очень тихо — видно, мать, услыхав ее слова, так и застыла с ножом в руках.

— Что?!

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты делился всем со мной, с ребенком… А это было неправильно. Если бы ты был ближе к маме, многое могло быть по-другому. Я бы тогда знала, что такое счастливая семья, где все любят друг друга. А так… Откуда мне было знать, что такое любовь? Деловое партнерство — вот чем был ваш брак с мамой!