Маска времени - Мариус Габриэль

Однако по сравнению с Филиппом все три мужчины казались Анне мягкими и миролюбивыми. Они скорее были союзниками, а не противниками. Впрочем, сама Анна не относилась к разряду невинных жертв или женщин, смысл жизни которых заключался только в мужчине, любимом всем сердцем. Но чутье подсказывало, что если бы Анна отважилась общаться с Филиппом на его языке и в его манере, то потерь ей не избежать, причем таких, от которых она вряд ли сможет оправиться.

Однако это обстоятельство не только не отпугивало Анну, а, наоборот, привлекало ее к Филиппу с еще большей силой, словно толкало в самую середину водоворота.

Она вышла из душа и начала вытираться, стоя перед зеркалом. Судя по всему, подобное чувство овладело и ее матерью. И оно обладало такой же силой притяжения, что и Филипп для Анны. Кемпбелл Бринкман с его интересом только к горным лыжам да к новым спортивным машинам не мог вызвать это чувство. «Для нее уже ничего не значили вещи, так мною любимые. И моя жизнь тоже ничего для нее не значила», – вспомнились слова Кемпбелла. Похоже, мать впервые в жизни столкнулась с подлинной реальностью – Анна только сейчас поняла это. Кейт коснулась чего-то глубинного. Это больно ранило ее, но одновременно и дало смысл самому существованию.

Анна пристально изучала свое отражение в зеркале. Смуглая от загара кожа, на фоне которой соски казались черными, как и темный треугольник внизу плоского живота. Изящное тело молодой цыганки, в котором за внешней хрупкостью и слабостью чувствовалась неистребимая природная сила.

Была ли она по-настоящему красива? Анна стала почему-то рассматривать свои глаза. Все ее мужчины находили ее красивой. Им нравилось изучать это тело, нравилось нежно касаться пальцами овала лица. Что-то таинственное было в этих мягких как плюш губах, этих темных как ночь глазах. Могла ли Анна сравниться с теми женщинами, которых знал в своей жизни Филипп Уэстуорд? Была ли в ней какая-то особенность, изюминка, которая отличала ее от всех, кто пытался овладеть сердцем Филиппа и привязать его к себе?

Анна убрала прядь тяжелых черных волос с лица, и в зеркале отразился изящный изгиб ее шеи, небольшие, но красивые груди слегка приподнялись, а соски набухли и стали твердыми как осенние желуди. Она отошла от зеркала и стала одеваться.

Во время последней встречи на Анне была одежда Кейт. Сейчас она решила одеться по-своему – в кружевное красное нижнее белье и в красное шелковое платье с большим разрезом на спине. Она примерила и надела бусы и серьги из искусственного жемчуга. Кольцо с изумрудом показалось сегодня Анне уж слишком старомодным для нее и слишком дорогим, поэтому она сняла его. Затем Анна зачесала волосы назад, но решила не стягивать их. Из Майами она не захватила любимые духи, поэтому воспользовалась «Кензо» на туалетном столике матери. Запах показался Анне слишком приторным, она тут же насухо вытерла влажные пятна, но духи успели впитаться в кожу, в ямочке у основания шеи.

Чувствуя, что начинает нервничать от напряжения. Анна в последний раз взглянула на себя в зеркало. На нее смотрела смуглая темноволосая девушка в красном платье. В ее взгляде уже не было и тени волнения. Анна подмигнула своему отражению и пошла искать подходящую кассету для стерео.

Было почти девять, и Анна начала уже волноваться, когда Филипп позвонил в дверь. Она открыла ее и увидела на пороге Филиппа в пальто фирмы Барберри. В одной руке он держал дипломат, в другой – пачку газет.

– Ты приехал сразу из аэропорта, – догадалась Анна.

Филипп кивнул в ответ и добавил:

– Рейс задержался: плохая погода. Прости.

– Не беспокойся, все в порядке. – Она потянулась и коснулась губами его щеки. От него пахло долгим путешествием, чужими сигаретами, на лице словно маска – так обычно выглядят люди с дороги. – Заходи. Ты выглядишь усталым.

Она взяла его пальто. На Филиппе был элегантный черный костюм в тонкую белую полоску. Не спеша он начал оглядываться.

– Купила новую мебель?

– Тебе нравится?

– Прекрасно. Особенно цвет.

Анна просто вспыхнула от удовольствия:

– Надеюсь, что маме тоже понравится, когда она вернется.

– Уверен, что понравится. Как она?

Губы Анны сжались:

– Ее хотят перевезти в другую больницу. Есть такое место в горах, где держат в основном неизлечимых; цены там намного ниже.

Филипп покачал головой:

– Стоит только это сделать, и шансы на выздоровление будут равны нулю.

– Знаю. Поэтому и пришлось сражаться за свое решение. Но мне не хотелось бы говорить сейчас об этом, может быть, позднее. – Анна с трудом улыбнулась. – Хочешь, я приготовлю выпить?

– Ирландское виски с водой.

Анна нашла бутылку «Джеймпсона» в баре, налила немного в бокал и бросила туда несколько кубиков льда.

– У меня есть кое-что интересное для тебя.

– Что же?

– Вот, посмотри. – Филипп передал Анне какой-то конверт. – Твой мистер Красновский был очень интересным человеком.

Анна взяла конверт и открыла его. Внутри оказались две бумаги с компьютерной распечаткой. Анна присела и углубилась в чтение. В верхнем углу страницы стояла аббревиатура, которая расшифровывалась как американский совет по правам человека.

Джозеф Абрахам Красновский (он же Красновски, Кразновски) попал в списки без вести пропавших во время военных действий в сентябре 1943 года.

Родился в Латвии, в декабре 1916 года, отец – Александр Красновский, уроженец Латвии, 1884 года рождения, и мать – Жюстин Раппопорт, 1894 года рождения.

1934 год. Иностранный военный корреспондент «Нью-Йорк таймс», занимающийся европейскими международными отношениями, и в частности проблемой германской агрессии и развязывания Второй мировой войны (несколько статей было переснято на микрофильм – файл КРАС 564/Б).

1935–1936 годы. Иностранный корреспондент «Нью-Йорк таймс» в Европе. Писал о гражданской войне в Испании, фашизме в Италии и нацизме в Германии. Отзывы о статьях – «либеральные», «демократические», «прекрасно и резко написанные», в основном антифашистской направленности.

1937 год. Опубликовал в Нью-Йорке политическую монографию «Тень фашизма». Отдельные главы были пересняты на микрофильм – КРАС 565/Б.

1938–1939 годы. Посетил Австрию уже после аншлюса; писал об антисемитских погромах и зверствах. Был выдворен нацистами из страны после захвата Чехословакии. Вернулся в Соединенные Штаты и вскоре пошел добровольцем в британскую армию, после того как Чемберлен в ответ на захват Польши объявил войну Германии.

1940 год. Воевал в составе Восьмой британской армии. Получил звание старшего лейтенанта (следующий перед капитаном чин в британской армии).

1941–1942 годы. Участвовал в боевых действиях в Африке.

1942 год, 20–21 июня. Джозеф Красновский попал в плен при Тобруке; отправлен в лагерь для военнопленных № 307 под Брешиа, на севере Италии, провинция Ломбардия (смотри документы), комендант – полковник Пьер Луиджи Ровиго (смотри документы). В списках Красного Креста числился до июля 1943 года.

1943 год. В результате перемирия, объявленного 8 сентября, лагерь был распущен итальянскими офицерами. 74 британских военнопленных бежали. В течение последующих четырех дней 37 из них были вновь схвачены. Полковник Ровиго позднее послан в Освенцим, где его и расстреляли.

Январь 1945 года. Александр и Жюстин Красновские, родители Джозефа, погибли в автомобильной катастрофе в штате Нью-Джерси. О других родственниках ничего не известно.

1945 год. По неподтвержденным сведениям оставшихся в живых военнопленных, Джозеф Красновский – американский солдат, содержался какое-то время в концентрационном лагере Варга, под Ригой в Латвии (смотри документы). Этот лагерь был освобожден Красной армией, но русские власти отрицают, что имеют какие-то сведения о Красновском.

После компьютерного шрифта внизу шла надпись, сделанная твердой рукой:

РТУТЬ – это русское слово, обозначающее соответствующий химический элемент.

Анна подняла голову и сказала:

– Действительно необычная история.

– Выходит, Джозеф Красновский тоже журналист, как и ты.

– Вижу, хотя с трудом верю в подобные совпадения. Должно быть, он был необычайно смелым человеком.

– Настоящий герой, – печально улыбнулся в ответ Филипп. – Но это не принесло ему счастья. Джозеф был евреем, прирожденным антифашистом, который смело выступал против Гитлера в американской прессе. Но этого мало – он пошел добровольцем в британскую армию и дрался с фашистами задолго до того, как в войну вступили американцы. К тому же он бежал из итальянского лагеря. Неудивительно, что такого человека отправили в Варгу. Ему повезло, что его не расстреляли на месте.

– Мне бы очень хотелось прочитать все его статьи, опубликованные в «Нью-Йорк таймс».

– Могу достать, если хочешь.