Гнев и милость богини - Александр Маслов

Уже беззвучно Нифхтея корежилась на полу, пока от ее прекрасного тела не остались голые кости и горки смрадного праха.

- Моя божественная повелительница! Моя Нифхтея! - глухо произнес Леос, с полными горя глазами склоняясь над ее останками.

- Одумайся, бард! - Астра поймала его за воротник и потянула, стараясь поставить на ноги.

- Она мертва, Леос! Мертва тысячи лет! - Верда подошла к нему, но музыкант, словно не видел мэги, блуждая взглядом то по праху либийки, то по стенам, блестящим серебряными узорами.

- Леос, она мертва! - повторила госпожа Глейс, коснулась его бледной щеки, но бард оттолкнул ее ладонь и вскрикнул: - Нет!

- Сукин пес! - Верда с неженской силой хлестнула его по лицу, оставляя красные жгучие следы пальцев. - Нет ее больше! И никогда не было для тебя! Все, что ты видел - это тварь Некрона, поднятая нечистой магией! Понимаешь?! - она еще раз ударила его по лицу. - Ты понимаешь?!

После этого он будто пришел в чувства: часто, размашисто закивал головой, поглядывая на госпожу Верду с боязнью, как нашкодивший щенок.

- Как ты, Голаф? - спросила Астра, все это время внимательно следившая за рейнджером, который безучастно стоял на одном из саркофагов.

- Шет разум помутил, госпожа Пэй. Прости, - он убрал меч в ножны, переступив через рубиновую печать мэги Верды, спрыгнул вниз. - Я же, вроде на тебя бросался?

- Да ты не вроде бросался - ты хотел меня убить из-за этой дохлой твари, - скривившись в невеселой усмешке, Астра наклонилась и взяла шестигранную пирамидку из костяных пальцев Нифхтеи. - Ведь похожее случалось уже… в святилище Абопа на Карбосе. Так-то, франкиец. И может случиться еще. Проткнешь меня когда-нибудь своей железякой. Такого я тебе точно не прощу. А как вы, святейший Балдаморд? - больше не заботясь о душевном состоянии Голафа, она подступила к анрасцу.

- Я… хорошо. Теперь хорошо. Но было мне дурно, от Кэсэфовой девки. Ум чего-то пьяный стал, как от мутного пойла, что наши ведьмы варят в пещерах, - анрасец помотал головой, словно взбалтывая ее разжижившееся содержимое, и вдруг вспомнил о волшебной баклажке, схватил ее, поторопился отвинтить пробку. - Госпожа Пэй, а вина-то прибавилось! Снова полная наша посудина! Ай, да госпожа Пэй! - он цокнул языком и отпил несколько глотков, потом с неожиданным сочувствием протянул сосуд Леосу. - На, отведай, пернатый. Вижу, тебе пришлось дурнее всех. Попей для умственного здоровья.

Бард молча взял баклажку и опрокинул себе в рот. Глотал, булькая, едва не захлебываясь, пока дочь магистра не остановила его:

- Хватит, щегол влюбленный. Сюда дай, - она вырвала из его руки серебряный сосуд, вернула Карриду и направилась к двери в зал Кэсэфа.

Ключ - шестигранная пирамидка - сразу точно лег в скважину в раскрытой пасти триоры, чье рельефное изображение занимало половину огромной плиты. Астра нажала и повернула пирамидку. Где-то за стеной возник низкий гул. Дверь дрогнула и поползла в сторону, открывая проход в густую темноту.

- Верда, дай мне Гале, - попросила мэги Пэй. - Сейчас это необходимо, шет тебя за ноги! И зал освети, пока я буду в себя приходить.

На этот раз госпожа Глейс повиновалась. Быстро нашла пузырек с плотной, залитой воском пробкой и протянула Астре. Пока дочь магистра справлялась с первым неприятным эффектом микстуры, содрогаясь в крепких руках рейнджера, Верда пустила в потемки несколько крупных светляков.

Все остановились на пороге, оглядывая широкий зал.

Первым решился пройти вперед Голаф Брис. Держа наготове Синий Зигзаг, он сделал несколько бесшумных шагов, изучая черные и красные плиты пола, которые кроме знаков Го, начертанных на них, могли хранить какой-нибудь смертельный сюрприз. Следом за рейнджером вошла мэги Пэй. Она старательно исследовала опасные возмущения эфира и старалась определить, откуда исходит наибольшая угроза чужой магии.

Зал был разделен на три части высокими изваяниями богов - Абопа, Анобиса, Сатха - от них расходились рифленые стволы колонн, за этим мертвым каменным лесом поблескивали статуи жрецов-нагов и грозные стражи Хеги. Со свода зло и красно взирала Маро, окруженная величественной пустотой.

- Дай-ка свою палку, - попросил Голаф Леоса, потянувшись к шесту, служившему барду не особо полезным оружием. - И стойте пока здесь, - добавил рейнджер уже для всех.

Оглядев край двери, большая часть которой ушла в щель между блоками базальта, франкиец подумал, что хитростью строителей Пирамиды дверь может неожиданно вернуться на прежнее место и навсегда запереть их в зале проклятого правителя. Надеясь предотвратить это, Голаф упер один конец шеста в стену, другой в край двери. Каррид понял опасения франкийца и поспешил принести несколько больших осколков от крышки саркофага Нифхтеи - они кое-как уместились в зазоре между стеной и подвижной плитой. Когда мужчины закончили свою работу, Астра и Верда осторожным шагом направились вглубь зала.

- Госпожа Пей, - прошептала Глейс, поглядывая на ларцы и массивные сундуки - их было здесь около сотни, у подножий божественных изваяний, на возвышениях за колоннами, грубых деревянных, причудливых, похожих на различных животных и птиц, изящных, инкрустированных слоновой костью, золотом и яркими самоцветами.

- Госпожа Пэй, - повторила Верда. - Помнишь наш уговор? Корона Иссеи тебе, но я хочу прихватить здесь кое-что. Хоть что-нибудь полезное из всего бесконечного богатства. Пожалуйста, не вскрывайте пока саркофаг - потом нам будет не до ковыряния в сундуках.

- Я стараюсь выполнять обещания, - Астра остановилась перед мерцавшими восхитительным блеском грудами украшений и разных дорогих вещей, что не уместились в сундуки и лежали на полу за статуей Сатха. - Только поторопись. Я очень боюсь, что в погоне за всякими побрякушками, мы потревожим Кэсэфа и не успеем овладеть Черной Короной.

- Светлейшая! О, какой я неумный! Точно торопливый дурак! - в полголоса возмущался Каррид Рэбб. Вид столь невероятных богатств, наполнявших зал, одновременно восхитил его и пустил в унынье. - Зачем я только набивал сумки монетами из тех горшков, когда здесь столько всего! О Балд-отец!

- А я предупреждала тебя, жадный волосатик, - дочь Варольда улыбнулась и протянула ему свою сумку. - На, можешь положить что-нибудь сюда. Только клади очень хорошее, чтобы потом не мучили ни совесть, ни зависть с всякими сожалениями.

- Астра, саркофаг Кэсэфа открыт, - мрачно заметил Голаф Брис, прошедший вперед дальше всех.

- Как открыт?! - изумилась дочь магистра. Она вдруг почувствовала, как из темной части зала повеяло холодом и страхом.

Движением руки Верда переместила светляков за чешуйчатую статую Абопа, куда указывал франкиец, и все увидели, что огромный золотой гроб, похожий на тело лежащего бога, действительно вскрыт - его тяжелая крышка валялась на полу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});