Наука побеждать - Борис Сапожников

Оставив коней мальчишке, мы вошли в постоялый двор. Внутри было довольно пусто — гостей не было, а крестьянам днём тут делать нечего. За большим столом сидел знакомый мне по Труа толстяк, с удовольствием поглощавший поджаренное мясо и запивавший редким в этих краях вином. И что самое неприятное, он узнал меня сразу же, если судить по удивлённому взгляду, которым он окинул меня. Казалось, глаза его под окулярами очков немного округлились.

— Вы, junger Mann? — удивился он, даже от еды оторвавшись. — Wo kommst du her? И нашей форме?

— Герр майор, — ответил я, нагло проходя к его столу и присаживаясь напротив, — я только что из Ортельсбурга. Привет вам от доктора Тотемагиера и фон Ляйхе.

Быть может, я творил глупость несусветную, однако, как говориться, помирать, так с музыкой!

— Вы и с ними познакомиться успели, юноша, — усмехнулся майор Криг. — А вы изрядно шустры. Не ожидал, что один человек может напакостить нашей организации, да ещё и в самых разных местах. Испания, Париж, теперь здесь ещё, в Ортельсбурге. Вам позавидовать можно. А кто это с вами?

Ахромеев со своими и моими людьми в это время заняли ключевые позиции в зале постоялого двора, отрезав майора от окон и дверей. Что интересно, кроме самого Крига в зале присутствовал только молчаливый человек в кепи с орлом. Я также помнил его по прусскому лагерю под Труа.

— Путешествуете без охраны? — решил я удовлетворить своё любопытство. — Не слишком легкомысленно в наше смутное время?

— Отнюдь, — покачал майор, возвращаясь к еде и жестом предлагая мне разделить с ним трапезу. Как бы ни хотелось мне есть, я не стал делать этого. — Мне гауптмана Вольфа хватает.

— Он один, — гадко улыбнулся я, выкладывая на столешницу заряженный пистолет и показательно взводя курок, — а нас больше десятка.

— Он очень быстр. — Майор, будто ничего не видел, продолжал поглощать пищу.

— Не быстрее пули.

При этих словах невозмутимый гауптман двинулся вперёд, коротким движением откидывая полу плаща-пальто, под которой скрывалась кобура. Однако майор остановил его жестом, похоже, ему было наплевать на то, что я ему откровенно угрожаю.

— JЭngling, — сказал мне Криг, — чего вы хотите от меня? Вы ворвались ко мне, пистолетом угрожаете, но я не могу понять зачем? Для чего вам это нужно?

Этим вопросом он поставил меня в тупик. Ведь на встрече с майором настаивал Ахромеев, а я просто перехватил инициативу у него и, судя по его гневным взглядам, которые он кидал на меня, натворил дел.

— Дело не у меня, герр майор, — ответил я. — С вами хотел побеседовать мой спутник герр Ахромеев.

— Пусть садится с нами за стол, — пожал плечами Криг. — В вашей компании, герр Суворов, — надо же запомнил-таки мою фамилию! — мне откровенно скучно.

Чёрт возьми! Мне даже обидно стало от его слов. Хотя мне на мнение этого толстяка было откровенно наплевать. И всё же…

Ахромеев сел рядом со мной, напротив майора, коротко кивнув ему.

— Герр Ахромеев, — кивнул в ответ тот, — какие у вас, русских, сложные для немецкого языка имена. Будь в нём кости, я бы переломал их о ваши имена.

— Вы ещё татарских имён не слыхали, — поддержал шутливый тон майора Ахромеев. — Даже мы, русские, о них языки ломаем.

— Ну-ка, ну-ка, — ловко орудуя вилкой и ножом, подбодрил его Криг, — я уже дрожу от нетерпения, жажду услышать эти страшные имена.

— Югджамин Цыдынбал, — предложил Ахромеев, — Жугдэрдемидийн Гурргча.

— Großer Gott! — Майор Криг, похоже, пребывал в искреннем восхищении, на какое способны одни только дети, только что в ладоши не хлопал. — Я и повторять не возьмусь, даже без костей язык сломаю. Так о чём вы поговорить хотели, герр Ахромеев?

— Нам нужна ваша карета, — ответил тот. — Вместе с вами, конечно, и без гауптмана Вольфа. Только до прусско-российской границы.

— Всего-то? — удивился Криг. — А я-то думал… — похоже, он разочаровался и в Ахромееве, вернувшись к оставленной на время еде.

— У нас мало времени, герр майор, — покачал головой Ахромеев. — Мы, знаете ли, вынуждены спешить.

— Терпеть не могу есть в спешке, — бросил Криг в ответ, — так что вынужден отказать вам.

— А я вынужден прервать ваш обед, — стоял на своём Ахромеев. — Нам надо ехать!

— Гауптман не даст вам этого сделать. — Кригу всё было нипочём. — И угрожать мне оружием не надо. Вольф прикончит вас быстрее, чем дотянетесь до пистолета.

— Нас двое, майор, — нехорошо улыбнулся Ахромеев, — а гауптман — один. Он убьёт одного из нас, верно, но второй точно успеет пустить вам пулю в лоб. В упор. Вы видели, что происходит с человеком, которому выстрелили в упор в лицо?

— Нет, — покачал головой Криг. — Просветите меня.

— Сначала пламя порохового взрыва, — начал жуткий рассказ Ахромеев, — обжигает кожи на лице. Потом из этого пламени вырывается пуля. Свинцовый шарик врезается в лицо, ломает кости, с хрустом, который слышно даже, когда звенит в ушах после выстрела, проходит через голову и, вынося заднюю стенку черепа, выходит в осколках кости, ошмётках мозга и сгустках крови. У вас ещё будет стекло окуляров.

— Großer Gott, — сглотнул слюну майор Криг. — Вы, герр Ахромеев, отличный рассказчик. Вам стоило бы готические романы писать. Отлично получилось бы.

— Не знаю, как насчёт романов, — голос Ахромеева заледенел, — но пулю в лоб вам точно кто-нибудь пустит. Вы этого хотите?

— Не успеете, — покачал головой Криг, делая глоток вина. — Гауптман очень быстр.

— Но шанс погибнуть у вас есть, — улыбнулся я. — И весьма неплохой. У фон Ляйхе спросите, если не верите.

— Нда, — похоже, мои слова произвели на майора впечатление. — Ляйхе до вас никому не удавалось уложить, даже на время. Gut, хотя и не очень, вы меня убедили, у вас есть шансы, правда, весьма призрачные, убить меня. Я поеду с вами. Гауптман, вы останетесь здесь. Дождётесь погоню за этими господами и присоединитесь к ней. Если представится такая возможность прикончите их, однако герра Ахромеева и герра Суворова оставьте в живых. Я хотел бы побеседовать с ними. Но особенно усердствовать не стоит. Они мне не особенно нужны.

— Zu Befehl, Herr Major! — это были первые слова, услышанные мною.

— Идёмте, meine Herren, — сказал нам Криг, снимая салфетку и откладывая в сторону прибор. — У меня много дел, а с вами я потеряю преизрядно времени.

Мы вышли из постоялого двора. Возница экипажа мгновенно проснулся, если он вообще спал, а не изображал дрёму.

— Поворачиваем на восток, — приказал ему майор, забираясь в карету. — И поторопись. Мы должны оказаться на русской границе к концу недели.

— Zu Befehl, Herr Major, — ответил возница, явно сильно удивлённый таким приказом.

В экипаж к Кригу вместо гауптмана Вольфа залез Ахромеев. Гауптман следовал за нами тенью, однако приближаться не спешил, ведь майор шёл всю дорогу до самой дверцы под конвоем моих и ахромеевских людей.

Окружив карету, наша кавалькада двинулась на восток, к границе. Возница щёлкнул длинным кнутом над лошадиными спинами — карета старалась не отстать от всадников.

(из рапорта командира казачьей сотни Донского войска, приписанного к Пограничной страже есаула Рогожкина)

Описанная карета остановилась в полуверсте от нашего поста. Мы занимали позицию на опушке леса и могли отлично наблюдать за нею. Сопровождала её престранная компания. Около десятка человек в штатском, однако, по выправке было отлично видно, что это переодетые солдаты. Выделялся среди них один молодой человек в странного покроя мундире серого цвета. Он явно был командиром среди них. Именно он жестом остановил кортеж и похлопал ладонью по крыше кареты. На его зов из экипажа выбрались двое. Первый в статском платье, второй в белоснежном плаще-пальто и того же цвета костюме, держащий руки в карманах. Они о чём-то переговорили, слова, конечно, расслышать было невозможно.

А вот далее началось необъяснимое, по крайней мере, в тот момент объяснения найти я, лично, не мог. Не смотря на то, что расстались всадники с пассажиром экипажа вполне дружески, к ним вскоре устремились выехавшие из недальнего леска конные, числом до эскадрона. Возглавлял их гренадерского росту человек в зелёном плаще-пальто и кепи, как ни странно, безоружный. Преследователи были одеты в мундиры, подобные тому, что носил один из беглецов. Я тогда посчитал его за дезертира.

Ко мне обратился командир первого взвода моей сотни подъесаул Мурлычёв, предложив вмешаться и помочь беглецам. Он привёл свои резоны. Серые мундиры, явно солдаты прусской армии, а потому наши враги. Соответственно, враги наших врагов, как говорили древние, наши друзья. Я внял этим резонам (приписка на полях неизвестного автора, предположительно, командира гарнизона, в котором служил есаул Рогожкин: скорее всего, стосковался по войне, захотелось, как другие, саблей помахать) и приказал сотне атаковать.