Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

так ужасно хочу остаться здесь.

Но я не могу.

На моих руках кровь Подземного Лорда, в моих венах его украденная сила. Я оставила позади мир без защиты, на милость безжалостных богов.

Ариен начинает вести меня к поместью. Я пытаюсь остановить его, магия пронизывает меня отчаянной волной. Прежде чем я даже осознаю, что я сделала, я притягиваю его обратно к себе – и Ариена, и Роуэна – в мир мертвых.

Рядом с нами – костяное дерево, бледное пятно. А я охвачена страхом и разрушением, вернувшись в гробницу, наполненную одними лишь шипами и обломками костей. Я не могу это вынести, я не могу быть здесь. Не сейчас.

Я закусываю внутреннюю сторону щеки до крови, резко впиваюсь ногтями в ладони. Не здесь, не здесь, не здесь. Вокруг нас клубится тьма, мир превратился в полосатые тени и пульсацию кровавых стволов. Я теряюсь под животной болью от моей новой магии.

Затем, внезапно, тьма рассеивается. Костяное дерево исчезло, и мы углубились в лес, в центр рощи сердцедрев, где землю укрывают заросли молодого папоротника. Ариен и Роуэн стоят на небольшом расстоянии от меня, оба они оглядываются в шокированном молчании. На деревья, туман, затянутое облаками небо.

Ариен отрывает взгляд от решетчатых ветвей над головой и поворачивается ко мне. Он долго молчит, в ужасе глядя на меня. На кровь на моем платье и на моих руках. Затем, очень медленно, он спрашивает:

– Лета, это – Нижний мир?

Я киваю, не в силах вымолвить ни слова.

Роуэн тянется ко мне, его рука подрагивает в воздухе между нами, пальцы темнеют от яда.

– Зачем ты привела нас сюда?

– Я не хотела, чтобы это случилось.

Они с Ариеном обмениваются настороженными взглядами. Ариен проводит рукой по волосам. Я впервые замечаю, что они стали короче. Он подстригся, и неровные локоны делают его намного старше.

– Тогда что ты имела в виду на самом деле? – спрашивает он, сощурив глаза. Все начинает проясняться, и его голос дрожит, треснувший от ощущения испытываемого предательства. – Ты ведь и не хотела возвращаться, да?

– Ариен, нет, это не… – Я запинаюсь, беспомощно смотрю на свои окровавленные руки. – Я не могу уйти. Я… я не могу.

Я отворачиваюсь от них, по моим щекам текут новые слезы. С прерывистым вздохом Роуэн подходит ко мне. Он касается моей руки, его большой палец касается печати, нанесенной на мое запястье.

– Лета, – говорит он, – что ты наделала?

Я начинаю дрожать, поскольку прилив силы, который я использовала, чтобы вернуть его и Ариена, теперь иссяк. Боль пронзает меня насквозь, острая, как иглы. Я сжимаю руки в кулаки, чувствую засыхающую кровь на своей коже. Я плачу так сильно, что не могу говорить. Я все еще нахожусь в темном сердце костяного дерева, и украденная сила течет по моим венам. Все, что я слышу, – это крики.

– Я должна остаться, – выдавливаю я, – потому что никто не будет в безопасности, если я этого не сделаю. Ни здесь, ни в Верхнем мире.

Роуэн смотрит на меня, со всей нежностью и отчаянием. Затем он берет мое лицо в ладони и наклоняется ближе, пока наши лбы не соприкасаются. Он дрожит от гнева, но когда он говорит, его голос звучит мягко.

– Скажи мне. Расскажи мне все, что произошло.

У меня нет слов для того, чтобы объяснить это. От чего я отказалась, кем я стала. Но между нами гудит связь, теперь она намного сильнее. Я чувствую смену настроения Роуэна, когда цвета меняются от персикового к розовому и пепельно-серому. Все противоречие, с которым он сражался с самим собой с тех пор, как я ушла во тьму.

Я закрываю глаза и позволяю своей магии захватить мои собственные эмоции. Пусть он все увидит. Все ошибки, которые я совершила, все части себя, от которых я отказалась, пробиваясь сквозь лес. Сделки, уловки. Услуги, за которые я стала должницей.

И конец этому – безжалостный конец – находится внутри костяного дерева.

– Я забрала все у Подземного Лорда. Все.

– Но он и есть смерть, – тихо говорит Роуэн. – Как ты уничтожила смерть?

И, приблизив губы к его уху, я шепчу ужасную правду:

– Я сблизилась с ним. Достаточно, чтобы дать ему имя и забрать его силу.

Роуэн отступает от меня на шаг. И он, и Ариен бледнеют. Они уже знают, кем я стала. Они построили для меня алтарь, вызвали меня из тьмы. Но есть знание, а есть осознание.

Роуэн поворачивается лицом к деревьям.

– Значит, это правда. Теперь ты принадлежишь этому миру.

Его руки сжаты в кулаки, глаза закрыты. Я чувствую яркую пульсацию его боли. И незнакомая, новая эмоция – ревность, зеленая и ядовитая, как пузырьки с успокоительным в кладовке Кловер. Он пытается подавить это чувство, так что я ничего не вижу. Но она мерцает, неотвратимая, даже когда темные слои его стыда и вины омывают ее.

– Мне здесь не место, – говорю я ему тихим голосом, полным сожаления. В моей груди сжимается узел несчастья. – Но я сместила равновесие тем, что я сделала. И я не могу уйти, пока не наведу порядок. – Я делаю глубокий вдох, переводя взгляд с Роуэна на Ариена. Затем, запинаясь, я пытаюсь объяснить: – Есть боги. Другие боги, такие как Подземный Лорд. Я пыталась найти дорогу домой, и я… я заключила с ними сделку, чтобы они помогли мне.

Я оттягиваю рукав, открывая крючковатый шрам, оставленный зубами Леди Совы. Ариен наклоняется ближе, чтобы рассмотреть отметину. Он качает головой, пытаясь переварить то, что я ему сказала.

– Еще боги?

– Сестры Подземного Лорда. Созданные, чтобы помогать ему забирать души, когда Нижний мир стал слишком большим, чтобы он мог позаботиться о нем в одиночку. Этот мир похож на Верхний мир. Ведь там есть пограничные земли, в каждой из которых есть свой лорд. Нижний мир разделен таким же образом, с богом смерти для каждого места.

Его лоб морщится, когда он пытается осознать это.

– Еще боги, – снова говорит он. – Эш, Лета. Я думал, то, что ты натворила во время ритуала, было достаточно плохо. Но это… Роуэн рассказал мне, от чего ты отказалась, чтобы спасти нас. От нашей семьи – и твоих воспоминаний о них, и твоего шанса быть с ними после твоей смерти. Твоего шанса быть с… – Его голос прерывается. Он прижимает кулак ко рту. – Быть со мной. Лета, ты уже стольким пожертвовала этому миру. Большего он от тебя не заслуживает.

Я сжимаю губы. Сдерживая слезы от ярости его слов.