Блудные братья - Евгений Филенко

Он увидел порхание легких пылинок в едва заметном луче в опасной близости от лица и, не успев отпрянуть, закончил начатый шаг. Этого делать не следовало, но уже ничего нельзя было вернуть. Коридор перед глазами неожиданно загнулся кверху, а не как полагалось бы… Чеканные блюда сорвались со своих подвесок и повели вокруг него хороводы. Красноватый свет, исходивший от керамитовых стен, и без того весьма неяркий, сделался совсем тускл и вязок… словно ягодный кисель…

Его подхватили под руки прежде, чем он обмяк и осел где стоял. Дотащили до глубокого кресла в тесной кабинке, развернули лицом к большому овальному экрану. Что-то сказали — слова были знакомы, но в осмысленные фразы никак не складывались. «Волновой шок… — со скрипом ворочались под черепной коробкой бессвязные, невесть к кому обращенные мысли. — Паралич воли… тупая кукла с идиотской улыбкой… развесив слюни…» На экране было видно, как один из эхайнов, все в тех же облепивших тело идиотских шортах и маечке, вывел наружу четверых людей, казавшихся рядом с ним подростками. Что происходило там, за пеленой дождя, Кратов понимал очень слабо. Люди стояли перед кораблем, никуда не двигаясь, будто чего-то ждали. Потом один упал, как подкошенный… трое продолжали стоять. Упал второй… двое дернулись, но остались стоять на месте, как прикованные. Еще один упал… и лишь тогда изображение зарябило и сгинуло, черная волна тошнотного беспамятства прокатилась от самых пяток до самых корней волос, пол под ногами качнулся, стены выгнулись по-кошачьи, очертания всех предметов, и до того смутные, смазались совершенно — как и всегда бывало при уходе от планеты на ЭМ-тяге в режиме форсажа…

Кратов замотал чугунной — не в шутливом, лолитином смысле, а буквально неподъемной — головой, чтобы стряхнуть наваждение. Мысли по-прежнему своевольничали, путались и разбегались, создавая ощущение бреда наяву.

Маленькая взъерошенная женщина (после эхайнов все люди казались маленькими) в соседнем кресле, в толстом белом свитере и белом, довольно запачканном, джинсовом комбинезоне, сказала, обратив к нему некрасивое скуластое лицо, расписанное грязными потеками высохших слез:

— Спасибо вам.

— За что спасибо?.. — едва различимо спросил пересохшими губами Кратов.

— Вы хотя бы дали этой поганой бестиа по ее поганой роже, — со мстительным наслаждением промолвила Озма.

Интерлюдия. Земля

— И сразу застегнись, — сказал Сидящий Бык, набрасывая ему на плечи просторную мохнатую шубу с капюшоном. — Тридцать пять ниже нуля — это не шутка для монголоида.

— Я русский, — проворчал Кратов, но подчинился.

Ему казалось, что высеченные космически холодным ветром слезы замерзают на щеках, сопровождая хрустом его слова.

Сам же человек-2 был одет в легкомысленную кожаную курточку с меховым воротником, поношенные джинсы и вязаную шапочку с помпоном. На сей раз он обзавелся обычным европейским лицом с немного стертыми, незапоминающимися чертами. Глядя на него, уже не возникало ощущения, будто стоишь перед зеркалом.

— Как ты думаешь, он захочет со мной разговаривать? — спросил Кратов.

— Он очень любознательный человек, — уклончиво ответил Сидящий Бык.

— Чем же я могу быть для него интересен?

— Хотя бы тем, что ты — один из немногих ныне живущих, кто испытал на себе его прибор. Испытал и…

— И что?

— И не захотел еще.

— Это было нетрудно, — сказал Кратов. — Мне не понравилось быть машиной.

— Были такие, кому понравилось.

— И что же с ними стало?

— Почти все они умерли неестественной смертью. Еще полсотни шагов спустя Сидящий Бык вне всякой связи с предыдущим сказал:

— Тебе привет от Бубба.

— Бубб передает мне привет? — изумившись, переспросил Кратов.

— Буквально, разумеется, нет, — поправился человек-2. — Но он вспоминал о тебе часто и с большим пиететом. Поскольку моя специализация — ксенология, то какое-то время местом моей работы был Церус I с его урсиноидами. Как представляется, в конце концов Бубб проникся ко мне доверием. Он даже посвятил мне прелестный стишок:

Лишь тебя увижу — Взять хочу здоровый дрын,С силой врезать меж рогов.Только не достать мне дрын,И подняться лень…

— Как ты думаешь, он понял, что ты — это не я?

— В каком смысле? — сдержанно удивился Сидящий Бык. Потом кивнул: — А, ты имеешь в виду — понял ли он, что я не человек…

— Значит, ты работал с урсиноидами уже не под моей личиной?

— Ну, разумеется. Ординарному ксенологу маскироваться под мэтра некорректно.

— Это я — то мэтр?!

— А то кто же? — фыркнул Сидящий Бык. — Я работал в одном из своих стандартных обличий. Примерно в таком, как сейчас.

— Стало быть, у тебя несколько лиц. Отчего же ты — Сидящий Бык, а не Янус?

— Янус был всего лишь двулик. Здесь я его превосхожу.

— Ты помнишь хотя бы то лицо, которое увидел в зеркале сразу после рождения?

— Естественно. Я увидел то же лицо, что ты видишь сейчас. Для меня оно стало чем-то вроде белого фрака, надеваемого по особо торжественным случаям. Например, по случаю встречи старинного друга.

— Такая честь! — ввернул Кратов.

— В повседневной жизни я ношу другое лицо. Скажем так: более соответствующее стереотипам человеческого восприятия, возникающим при звуках моего имени.

— Смуглая кожа, мощные скулы, — сказал Кратов. — Крупный нос, понятное дело — орлиный. Жесткие черные пряди до плеч. Иногда увязанные в косичку.

— Как видно, ты имел дело с индейцами, — пробурчал Сидящий Бык.

— Среди моих друзей есть и подлинные индейцы.

— Я отличаюсь от подлинных тем, что не увязываю волосы в косичку, а заплетаю. И не в одну, а в несколько. Все, как на старинных картинках. — Похоже, человек-2 снова шутил. Но полной уверенности в том не было. — Возвращаясь же к Буббу… Нет, он ничего не заподозрил. Его звериное чутье здесь спасовало. Если он и впрямь хотел огреть меня дрыном, то лишь затем, чтобы я не вязался к нему с глупыми вопросами в минуты размышлений о вечности.

— Браво! — сказал Кратов. — Наконец-то у Бубба появилось время для медитации!

— Урсиноиды довольно неплохо живут. После того, как по Церусу прокатился огненный вал по имени «Кратов», они стали господствующим видом на всей. Хаффии. — Не видя реакции, Сидящий Бык счел необходимым пояснить: — Хаф-фия — это такой континент.

— В честь— первооткрывателей с Хаффы, — задумчиво поддакнул Кратов.

— Вот именно… Бубб не выделял меня среди прочих ксенологов. Его доверительный диапазон применительно к людской расе оказался шире, чем это бывает у самих людей. Те выделяют нас быстро и практически безошибочно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});