Рождение (СИ) - "Мария Птица-Кошка"

— И долго он не понимал?

— Он многое рассказывал мне, думая, будто я не в своём уме. Потом посчитал меня сообразительнее, чем казалось, и стал прибегать к моей помощи даже при операциях. Я изучил очень много. Так продлилось пять лет. Потом я ушёл… Вынужден был уйти. Мне показалось, что я успел узнать ничтожно мало, но выяснилось: в моей среде столь ценные сведения незаменимы! Я стал спасать жизни, а за это мне давали всё необходимое, чтобы больше уже не расходовать время на занятие земледелием.

— И… все эти пять лет… ты…

— Молчал? Да, при нём конечно! Иначе мне столько не вызнать бы никогда! Он и григстанам не особо доверял, а уж человека учить и вовсе безалаберность! — Ланакэн вдруг остановил его речь коротким жестом, вслушиваясь в звуки окружающей природы. Откуда-то совсем рядом раздаётся громкий шелестяще-трещащий звук, стремительно приближающийся источник которого вызывает безотчётное беспокойство. И именно в это мгновение Соул внезапно обнаружил в нескольких десятках шагов от них незнакомца, тоже прислушавшегося к постороннему шуму. Наряд григстанина расставил всё по местам, заставив поспешно сменить лопату на клинок. Пришелец одет в полотняные штаны и рубаху, поверх их носит примитивные хитиновые доспехи. Меча нет, но по широкому поясу и в специальных накладках на груди покоятся небольшие метательные дротики, вдоль бедра болтается крупный охотничий нож, а за спиной — длинный гарпун. Именно его охотник молниеносным движением выдернул из-за плеча и сжал обеими руками, всё ещё не определившись с целью.

— Стрекк…[17] — одними губами пробормотал Осилзский, тоже вынимая оружие. Это редкое животное не живёт в Оутласте, но имеет нехорошую особенность: летает на весьма большие расстояния от родины в поисках пищи. Самый страшный хищник на Олатаме, но распространённый значительно южнее, показался буквально через несколько мгновений, оглушив треском громадных крыльев. Поколебавшись, повис в воздухе на краю леса, выбирая предстоящее пропитание, и метнулся на незнакомца. Гарпун рассёк воздух и врезался в голову с огромными сферами фасеточных глаз, похожими на причудливую коллекцию огранённых драгоценных камней, между которыми искрятся кристаллы трёх простых глазков. Удар… и оружие беспомощно отскочило на траву. Животное отлично защищено: будто летающий кусок брони цвета неба… Соул осознал, что не сможет лишь наблюдать, как чудовище обезглавит их врага. Как бы то ни было, но в данной ситуации показалось подлым равнодушно ждать. Врачеватель наклонился пониже и бросился под слегка изгибающуюся поверхность словно бы отлитого из голубой скалы брюха. Непреодолимость опасности вынудила отключить лишние ныне эмоции. Постарался вонзить лезвие чуть сзади от последней пары конечностей, где сходятся пластины хитинового скелета, но… Ошибся. Клинок не смог прорубить толстый слой лёгкой, но прочной защиты. Когтистая лапа отбила следующую атаку, но промахнулась (человек успел отдёрнуться на спасительные полшага). Возможности, однако, повторить выпад не предоставляется. К тому же от первого столкновения рука онемела от боли, как если бы только что кулаком постарался разбить скалу. И тут настигла вторая конечность хищника: острия лишь слегка зацепили по касательной затылок, впустую «скребя» воздух, но и того достаточно. Слишком уж разные по силам и величине соперники. Нгдаси отлетел в темноту, заметив: пальцы не удержали ставшую непомерно тяжкой ношу рукояти. Когда мгла рассеялась, грохот практически прозрачных крыльев по прежнему стоял в ушах. Прошло лишь несколько мгновений. Насекомое передумало и развернулось, стремясь добить уже поверженную жертву, распростёртую так близко. И тут вмешался Ланакэн, юркнув между упавшим другом и нападающим животным. Меч ловко нырнул в зазор мощных мандибул. Разбить их таким образом, конечно, нереально. Но сдержать атаку удалось. Вот только со сломанной правой рукой приходится обходиться лишь левой. Осилзский зарычал, пытаясь справиться с давлением могучего существа, изогнувшегося от стремления одолеть внезапную преграду. Острые челюсти в попытке грызть незнакомый материал то и дело цепляют кожу. Сил двуногого млекопитающего чрезвычайно мало. Это не продлится долго. Если повелитель неба догадается пустить в ход когтистые лапы — человека сметёт, будто сухой опавший лист ураганом. Лекарь невзначай бросил взгляд на охотника. Григстанин уже подобрал гарпун и явно пытается придумать новый способ вступить в схватку. Встретившись глазами, они договорились без слов. Соул скользнул к мечу, поднял всё ещё безумно тяжёлую сталь и поймал момент, когда сыграет свою роль непредвиденный союзник. Гарпун на сей раз пущен не в самого стрекка, а так, чтобы тянущаяся следом верёвка охватила гибкое членистое тело, ритмично колеблющееся от частого дыхания. Сдержит лишь на несколько вздохов — не более, но достаточно для отвлечения от вновь возникшей опасности внизу. На сей раз Нгдаси выбрал мишенью тонкую шею. Подкатился под нависшие прочные когти, ударил точно остриём в сочленение и сразу осознал: на сей раз — получилось. Отверстия дыхалец рядом конвульсивно дрогнули, обдав душным выдохом гибнущего агрессора. Когти передних конечностей лихорадочно сжались в поисках виновника. Предводитель Сопротивления уже потерял все силы, но хищник конвульсивно отдёрнулся, а затем повалился, круша кусты крыльями в предсмертной агонии. Огромные челюсти выпустили удерживаемое оружие так внезапно, что наследник Аюту чуть не рухнул на освободившееся место товарища.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Должно быть, впервые собирателя голов убили, срубив ему голову, — со спокойной рассудительностью вывел зеленоглазый помощник. — Удачная охота, надо признать! Что-нибудь возьмёте? Тут будет на довольно хорошие доспехи, мяса куча… Продать можно…

— Нет. Мы же убили его… Это не в наших правилах, — неосознанно поморщился от предложения Соул, вытирая со лба кровь: первый удар не прошёл бесследно. Царапина надо лбом неприятно кровоточит, хотя и не является серьёзной травмой, даже не заметил её поначалу. Ланакэн, на всякий случай, поспешил занять позицию слева. Он всё ещё сжимает оружие, не зная, что ждать от григстанина по завершении сражения, хотя это стоит очевидного усилия.

— А вы прямо как в зеркале! И оба едва удерживаете оружие, верно? — не удержал смеха охотник. Создатель Убежища покосился на друга и мысленно согласился с выводами незнакомца, хотя подобный факт не особо радует.

— Я не собираюсь с вами вступать в схватку, если возможно при данном положении вещей. У меня к вам дело. Да и добычи мне хватит: думаю, завтра уже перестанет дышать и можно будет приступать к разделке… Если что всё-таки надумаете прихватить — я не против! Но а дело вот какое… Тут вышло так: князь повелел всё человеческое население в Оутласте вырезать… А я, между прочим, охотник. И меня не сильно устраивает, что один из промысловых видов, на который я охочусь, будет банально истреблён… Вот иду недавно по лесу, охочусь… и наткнулся на посёлок ваших… А там истребители всех уже согнали. Грустно как-то мне стало… Это ж как-то неправильно… Вы тут всегда в природе обитали… А потом наткнулся на старика с оравой ребятишек. Человеческих. И подумал: им лучше бы выжить… Вот и таскаюсь с тех пор с ними по лесу. Их собратьев разыскиваю. Вам отдам и делайте с ними, что посчитаете правильным. Мне не интересно в любом случае охотиться на такую скучную слабую добычу. Вот, если б ты был здоров, мне бы было интересно с тобой сойтись в схватке… Так интереснее, понимаете? — зеленоглазый откровенно смерил оценивающим взглядом Осилзского, отчего Нгдаси даже вздрогнул. Буквально вызов на поединок. Сложно распутать мотивы, движущие привыкшим убивать не особо богатым или знатным гражданином цивилизованной нации. Он будто бы не видит в человеческих существах ничего равного своему народу — лишь животные, что подчёркивает всё сказанное. Однако… Находит их достойными соперниками и норовит не истреблять наиболее доступных жертв. Ведь, в сущности, сам признал: попалась ему куча возможной добычи. Слабой и беззащитной. Скорее всего, на мясо было вполне возможно пустить. А им почему-то стала двигать откровенная жалость… И сейчас не воспользовался тем, что стоящие перед ним воины не в состоянии выдержать сражение: один травмирован ещё прежде, а второй пока, возможно, оглушён.