Обещание - Джоди Пиколт

Аккуратные абзацы, распечатанные на компьютере.

— «В заключение хочу сказать, — прочла Селена, — право женщины самой выбирать, делать или не делать аборт, — неверная терминология. В действительности выбора не существует. Лишать человека жизни — противозаконно. Точка. Возражение, что плод не человек, — это отговорки, поскольку к тому времени, когда делается большинство абортов, функционируют основные органы и системы. Возражение, что женщина имеет право выбирать, тоже спорно, поскольку это не только ее тело, но и тело другого человека. В обществе, в котором так рьяно отстаиваются интересы ребенка, вообще кажется странным…»

Селена подняла голову, и ее лицо озарила белозубая улыбка.

— Счастливого Рождества, миссис Бертран, — пожелала она.

Казалось пережитком предлагать для успокоения Библию в мире, где бутылочка винца была бы более кстати, но Крис, на удивление, увлекся. Он никогда по-настоящему не читал Библию. Одно время он недолго посещал воскресную школу, но только потому, что отец настоял: школа, по словам организаторов, относилась к местной епископальной церкви. В конечном итоге их семья стала посещать церковь только по праздникам, когда там можно было встретить весь цвет общества.

Знакомые высказывания выпрыгнули со страниц книги, и Крис почувствовал, что его крошечная камера наполнилась старыми друзьями. «Ищите и обрящете, просите и дастся вам, стучите и вам откроют». Он взглянул на тяжелую дверь. Чертовски маловероятно.

Когда погасили свет — без всякого предупреждения, просто все погрузилось в туманную темноту, — Крис встал с койки и опустился на колени. Пол под тонкой тканью брюк казался ледяным, а в наступившей темноте вонь от размазанного по стенам дерьма чувствовалась еще сильнее. Но Крис сложил руки и наклонил голову.

— Сейчас я отхожу ко сну, — прошептал он, ощущая себя ребенком. — Да хранит Господь мою душу! — Он наморщил лоб, пытаясь припомнить остальное, но не смог. — Давно я этого не делал, — сказал Крис, чувствуя себя ужасно глупо. — Надеюсь, Ты меня слышишь. Я не виню Тебя за то, что оказался здесь. Вероятно, я не заслужил снисхождения.

Он прислушался к замирающим отголоскам своего голоса, думая о том, чего желает больше всего. Если он попросит только об одной вещи, вполне вероятно, его желание сбудется.

— Я хочу помолиться за Гектора, — негромко произнес он. — Молюсь, чтобы он поскорее отсюда вышел.

Интересно, а Эмили уже встретилась с Всевышним? Он закрыл глаза, вспоминая, как обертывал вокруг рук ее длинные волосы. Ее подбородок, нежную ложбинку на шее, которой он мог коснуться губами и почувствовать, как бьется ее пульс. Он вспомнил слова, прочитанные вечером: «И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам». Он надеялся, что сейчас Эмили это получила.

Крис задремал прямо на полу, стоя на коленях, словно кающийся грешник, и услышал Господа. Он явился звуком шагов, лязгом ключа, нервным ожиданием. От Его шепота у Криса зашевелились волосы. «Прости и будешь прощен».

Гас проснулась оттого, что ей на грудь упало что-то тяжелое, и в испуге начала отбиваться, когда поняла, что это на нее навалилась Кейт.

— Мама, вставай! — позвала она.

Глаза дочери сияли, на губах играла такая заразительная улыбка, что Гас тут же забыла, что пробуждение означает, что ей придется пережить еще один бесконечный день.

— Что такое? — сонно спросила она. — Ты опоздала на автобус?

— Какой автобус! — Кейт села, скрестив ноги. — Спускайся вниз. — Она ткнула под одеялом отца, в ответ Джеймс что-то промычал. — И ты тоже! — велела она и выбежала из комнаты.

Через десять минут одетые, но заспанные Гас и Джеймс спустились в кухню.

— Сделаешь кофе или мне сделать? — спросила Гас.

— Какой кофе! — воскликнула Кейт, прыгая перед носом родителей. Она схватила обоих за руки и потянула к ширме, отделяющей кухню от гостиной. — Та-да-да-дам! — пропела она, отступая в сторону, чтобы было видно тощий эвкалипт в горшке, густо украшенный стеклянными шарами и мишурой. — Счастливого Рождества! — пропела она, обнимая мать.

Гас взглянула на Джеймса поверх ее головы.

— Дорогая, это ты сама украшала? — услышала она свой голос.

Кейт застенчиво кивнула.

— Знаю, что это может показаться глупым… взять цветок из прихожей и все такое, но я решила, что если срублю что-то в лесу, вы с ума сойдете.

У Гас мгновенно промелькнул в голове образ дочери, которую придавило упавшей сосной.

— Очень красиво, — заверила она. — Правда.

На цветке мигали маленькие рождественские огоньки. Они вспыхивали и гасли, напоминая Гас огни машин «скорой помощи», стоящих у больницы, куда ее вызвали забрать Криса.

Кейт вошла в гостиную и радостно уселась под деревце.

— Я решила, что вам, ребята, не до елки. — Она протянула один подарок Гас, другой Джеймсу. — Вот, открывайте! — велела она.

Гас подождала, пока Джеймс развернет новый ежедневник, обтянутый искусственной крокодиловой кожей. Потом сорвала упаковку со своего подарка — пары серег из нефрита. Гас с изумлением смотрела на улыбающуюся дочь и не могла понять, когда же та успела побывать в магазине. Интересно, почему ее дочь решила во что бы то ни стало отпраздновать Рождество, как все люди?

— Спасибо, дорогая, — поблагодарила она, крепко обнимая Кейт. И шепнула ей на ухо: — За все.

Кейт снова села на место, всем своим видом показывая, что чего-то ждет. Гас стиснула кулаки в карманах халата и взглянула на Джеймса. Как признаться четырнадцатилетней дочери, что в этом году они совершенно забыли о Рождестве?

— Твой подарок, — тут же придумала она отговорку, — еще не готов.

Улыбка мгновенно слетела с лица Кейт.

— Его… подгоняют под твой размер, — добавила Гас.

Между ними выросла стена, твердая и непреодолимая, хотя и абсолютно невидимая.

— Что за подарок? — спросила Кейт.

Гас, не желая обманывать дочь, повернулась к мужу, который только пожал плечами.

— Кейт… — взмолилась Гас, но дочь уже вскочила на ноги.

— Вы мне ничего не приготовили, верно? — хрипло спросила она. — Ты врешь! — Она махнула рукой в сторону эвкалипта. — Если бы я не нарядила эту худосочную рождественскую елку, вы бы сегодня, как обычно, с неприкаянным видом бродили по дому.

— Этот год для нас непростой, Кейт. Ты же понимаешь, все, что произошло с Крисом…

— Знаешь, из-за того, что произошло с Крисом, ты просто перестала меня замечать! — Она выхватила из рук матери коробочку с серьгами и швырнула ее о стену. — Что мне сделать, чтобы ты обратила на меня внимание? — заорала она. — Убить кого-нибудь?

Гас отвесила дочери оплеуху.

В комнате повисла гнетущая тишина, нарушаемая только тихим шипением вспыхивающих и гаснущих огоньков. Кейт, прижав руку к пылающей щеке, развернулась и выбежала из комнаты. Дрожащая Гас, покачивая словно ставшую чужой руку, повернулась к Джеймсу.

— Сделай что-нибудь! — взмолилась она.

Он секунду пристально смотрел на жену, потом кивнул и вышел из дома.

Это был один из тех редких случаев, когда Рождество и Ханука совпали. Весь мир праздновал, а это означало, что у Майкла был выходной. И он точно знал, чем хочет заняться.

Он уже несколько месяцев спал на диване, поэтому не знал, проснулась ли Мэлани. Он принял душ в ванной на первом этаже, приготовил себе в дорогу оладьи и поехал на кладбище к Эмили.

Припарковался неподалеку, предпочитая пройтись в одиночестве и покое, которым здесь веяло. Под ногами скрипел снег, за уши щипал ветер. У ворот кладбища он остановился и поднял голову к бескрайнему голубому куполу неба.

Могила Эмили находилась за холмом, у его подножия. Майкл шел и размышлял над тем, что скажет дочери. Он не испытывал никакого смущения, разговаривая с могилой. Он постоянно разговаривал с созданиями, которые, как считалось, не способны понимать, — с лошадями, коровами, кошками. Он наконец преодолел последние метры длинной тропинки, откуда уже была видна могилка. На ней лежали цветы, теперь уже ломкие стебельки, оставшиеся после последнего посещения Майкла. На снегу виднелись ленты и куски бумаги. А прямо на замерзшей земле в ногах могилы сидела Мэлани и разворачивала подарки.

— Ой, взгляни на это! — воскликнула она. Майкл подошел уже достаточно близко, чтобы расслышать ее слова. — Тебе понравится.

Она надела кулон с сапфиром на высохшие стебельки принесенных Майклом роз.

Майкл перевел взгляд с мерцающего украшения на остальные подарки, разложенные, словно подношения, по обеим сторонам памятника. Кофейник на одну чашку, роман, несколько тюбиков масляных красок и дорогие кисти, Эмили любимые.

— Мэлани! — резко окликнул он. — Что ты делаешь?

Она медленно, как во сне, обернулась.

— Майкл, привет!

Майкл стиснул зубы.

— Это все ты принесла?