А может по-соседски? - Ксана М

я успела набрать в рот, тут же от неожиданности выплюнула обратно. Терренса это позабавило, а вот меня не очень.

– Что?

– Я ведь обещал, что мы продолжим, ― объяснил он, ― и я дам тебе ещё больше.

– Эмм… Терренс, я не думаю…

– Тебе и не нужно, ― он придвинулся ближе, и, понимая, что не могу отодвинуться, а бежать глупо, выставила вперед кружку, тем самым построив между нами «стену», правда его эта стена не остановила, ― ты должна лишь получать от этого удовольствие.

– Терренс, между нами ничего не может быть. Я уже говорила.

– До того, как я довел тебя до оргазма у двери своей спальни ― да, я помню, ― усмехнулся он, и я ощутила, что вместе с дрожью начинаю чувствовать раздражение.

– Ты застал меня врасплох.

– Ты могла уйти.

– Не могла.

Хотя, вообще-то, могла. Тут он был прав.

– Ты прижимал меня, ― добавила, наивно полагая, что это поможет.

– Ты могла меня остановить. Тебе нужно было только попросить.

И тут он тоже был прав. Потому что вместо того, чтобы остановить его я требовала ещё. И хорошо это помнила. Именно поэтому решила идти до конца:

– И ты бы остановился?

Терренс усмехнулся. И его усмешка совсем мне не понравилась.

– Нет, детка, не остановился бы. Потому что ты бы не попросила. А, если бы попросила, то только, чтобы доказать, что ничего ко мне не испытываешь. А это совсем не так. Ты испытываешь. И более того ― знаешь об этом.

Это. Было. Просто. Невероятно!

– То есть, ты пытаешься обвинить меня в том, что я не остановила тебя, хотя могла, и одновременно с этим говоришь, что всё равно бы меня не послушал?

– Детка, ты так стонала, умоляя меня дать тебе кончить, что я был бы последним мудаком, если бы этого не сделал, ― вновь усмехнулся он, и я возмущенно открыла рот, ошалев от его наглости.

– Знаешь, что?

– Что?

Что? Ну чтооо?

– Ты и есть последний мудак! ― Выпалила я первое, что пришло в голову.

Поставила чашку на столик и резко встала, но не успела ступить ни шагу. Терренс схватил меня за запястье, а затем потянул назад. Я тихо взвизгнула, и не успела и глазом моргнуть, как оказалась на нём сверху. Пыталась высвободиться и слезть, но добилась лишь очередной ухмылки Хардинга, пока он наблюдал за тем, как нелепо я дрыгала конечностями.

– Отпусти!

– Не хочу, ― шире улыбнулся он, ― мне нравится.

– Спятил? Нас могут увидеть!

– И что?

– И что? ― Прошипела я. ― Ты серьезно не понимаешь?

Терренс отрицательно мотнул головой.

– Просвети меня.

Я открыла рот, затем снова его закрыла. Затем немного помолчала. Мои дрыганья стали менее невротичными, и я даже подумала, что, возможно, смогу его уговорить.

– Мои родители этого не одобрят.

– Твой папа спросил, серьезные ли у меня намерения.

Я моргнула.

– Что?

– А твоя мама уже позвала нас на следующее рождество.

Вот, когда у меня действительно случилась истерика.

– Нет. ― Рассмеялась я, качая головой. ― Ты ведь шутишь, правда?

И хотя я понимала, что Терренс не шутит, всё равно надеялась.

– Саманта, твои родители уже благословили наши отношения.

– У нас нет отношений! ― Злобно прошипела я.

– Потому что ты сопротивляешься.

– Потому что мы не совместимы!

– А, по-моему, мы идеально подходим друг другу, ― расплылся в улыбке Терренс, заведя одну руку за голову. Я наивно подумала, что одной рукой он не сумеет меня удержать, но, когда дернулась, поняла, что ошиблась. Хардинг оказался хреновым халком, и это ужасно взбесило.

– Если ты сейчас же не отпустишь меня, клянусь…

– Что? ― Усмехнулся он. ― Применишь силу?

Я хотела ответить что-нибудь колкое, но передумала. Вместе этого сделала то, чего Терренс совершенно от меня ожидал ― поцеловала его.

Не знаю, что на меня нашло, но в ту минуту усыпить бдительность придурка Хардинга казалось мне отличным способом высвободиться. Но только в ту минуту. Потом способ перестал быть таким уж отличным.

Особенно, когда я ощутила, как мужские руки начали блуждать по моему топу, и моё тело отреагировало знакомой пульсацией.

А затем ― когда я потеряла контроль над ситуацией.

– Саманта, ― прохрипел он, и я выдохнула:

– Заткнись.

И Терренс, нужно отдать ему должное, заткнулся.

Пять минут назад я уверенно заявляла, что мы не совместимы, у нас нет отношений и быть не может. Но забыла об этом, как только его руки пробрались под мой топ. Как забыла и о том, что его руки делали это на диване моих родителей, в их гостиной, и в их доме. А сами они ― а ещё моя сестра, её муж и двое их детей ― спали наверху.

Я забыла об этом, когда Терренс задрал мой топ. Забыла, когда его язык сильнее втолкнулся в мой рот. Забыла, когда застонала, а затем ― когда, всё ещё удерживая меня, он поднялся с дивана, вынудив обхватить ногами его бедра.

Я забыла об этом, когда мы поднимались по лестнице. Забыла, что, хоть дом моих родителей и был довольно большим, со звукоизоляцией всегда были явные проблемы. Я забыла об этом. Поэтому, когда Терренс толкнул дверь ногой, а затем, войдя в комнату, захлопнул её той же манерой, я совсем перестала соображать.

Он бросил меня на кровать, а затем навалился сверху.

Я помогла ему избавиться от футболки. И он сделал то же самое для меня.

Пока Терренс расправлялся с молнией на моих шортах, мои руки непроизвольно потянулись к его груди. Я любила мужскую грудь ― особенно подкаченную ― это была моя слабость, мой фетиш. Я любила скользить по ней пальцами, любила пробовать её на вкус. И получала удовольствие от того, что просто на неё смотрела.

Я знала, что мои глаза заблестели ― и знала, что Терренс это заметил.

Облизнула губы, скользнув пальцами ниже. И приподняла бедра, когда Хардинг стягивал с меня шорты, а затем потянулась к его джинсам.

– Не торопись. Я хочу насладиться.

Я готова была запротестовать, но Терренс предусмотрительно заткнул мне рот поцелуем. Затем раздвинул мои ноги и устроился между ними.

Как он и сказал ― он наслаждался.

Неспешно скользил губами по моей шее и ключице, продвигаясь ниже, заставляя жаждать каждого прикосновения. И я жаждала. Отчаянно, страстно и до безумия неприлично.

Терренс довольно быстро избавил мою грудь от бюстгальтера и, сделав это, так же неторопливо накрыл её своим ртом. Царапнул чувствительный сосок, а затем прикусил его.

– Ммм, ― я выгнулась и, закрыв глаза, стиснула пальцами плед, ощущая, как