Дампир - Хенди Барб

— Забирайся ко мне на спину, — сказал Рашед. — Я снесу тебя вниз.

Крысеныш без обычных своих саркастических реплик ухватился обожженными руками за плечи Рашеда, и тот, быстро спустившись на песок, уложил сотоварища рядом с Тишей.

При виде Тиши в нем вспыхнули чувства, которых он не мог ни осознать, ни объяснить. Хотя она сильно обожгла только ладони и плечо, рана на животе у нее была глубокая, и из этой раны утекала в песок жизненная сила. И все же Тиша не сетовала и не проклинала его.

— Оставайтесь здесь и не шумите, — сказал Рашед. — Я скоро вернусь. — Он отстегнул от пояса меч и положил его рядом с Крысенышем. — В случае чего — защищайтесь.

И он зашагал по пляжу, направляясь к стоявшим в порту кораблям. Рашед всегда больше заботился о том, чтобы оставлять в живых смертных обитателей Миишки и скрывать от них, таким образом, свою истинную сущность. В итоге подобные сантименты никакой пользы не принесли. Приблизившись к порту, Рашед увидел двоих матросов, которые сидели на облепленном ракушками бревне и по очереди пили из пузатой бутылки. Оба матроса были молоды, с виду здоровы, и поблизости больше никого не было.

Без единого звука Рашед набросился на них. У матросов округлились глаза. Он знал, что в окровавленной рубашке, с черным от копоти лицом кажется им чудищем из самой преисподней. Рашед сжал правую руку в кулак и ударил.

Ближайшему из матросов он нанес такой сильный удар в челюсть, что тот рухнул без сознания, едва дыша. Второй успел лишь крикнуть и попятиться назад, как Рашед схватил его за волосы и вонзил клыки в его горло.

Рашед никогда не кормился таким образом. Никогда.

Без малейших усилий он подтянул к себе матроса, жадно выпивая из него жизнь, наполняясь мощью и испытывая наслаждение. В этот миг он с пронзительной ясностью понял Крысеныша… и Парко. Быть может, кормиться — это и вправду больше, чем просто пополнять запас жизненных сил.

Он выпил жертву досуха и швырнул труп на песок, не заботясь более о том, чтобы его спрятать. К чему? Толика страха, толика правды научит этих смертных не трогать Рашеда и тех, кто ему дорог. Сколько лет, сколько сил потратил он на то, чтобы сохранять свою тайну. Эта бездушная охотница уничтожила его мир, созданный с таким тщанием. Что ж, так тому и быть.

Мгновение Рашед стоял недвижно, ощущая, как кровь и жизнь молодого матроса растекаются по его жилам. Затем он сосредоточился, направил поток жизненной силы туда, где он был больше всего нужен. Рана на плече начала затягиваться, сломанные кости стремительно срастались. Ожог на ладони перестал болеть. Прочие мелкие раны скоро исчезнут, залеченные жизненной силой этого жалкого смертного. Рашед схватил за шиворот второго, потерявшего сознание, матроса и поволок его за собой по песку. Тяжесть безвольного тела была для него сущим пустяком.

Жгучий страх охватил его, когда он увидел, что глаза Тиши закрыты. Как же тихо, неподвижно она лежит! Рашед торопливо подошел к ней, бросил на песок свою ношу. Кориш как-то рассказывал ему, что вампиры, будучи серьезно ранены, могут впасть в летаргический сон. Рашед не знал, правда ли это, да и не хотел знать.

— Посмотри на меня! — потребовал он.

Тиша даже не шелохнулась, и тогда он схватил запястье матроса и зубами разорвал вену. Обхватив рукой голову Тиши, Рашед поднес руку смертного к ее губам, и кровь потекла в ее рот.

— Пей! — прошептал он. — Пей!

Вначале Тиша не двигалась, потом, должно быть, ощутила вкус крови и жизни. Губы ее ритмично задвигались, высасывая из раны кровь. Забывшись, Рашед гладил ее по голове и бормотал:

— Вот и хорошо, вот и умница.

Так он сидел долго, забыв обо всем. Потом поднял голову и натолкнулся на ледяной взгляд Крысеныша. Рашеду стало стыдно. У него два сотоварища, а подумал он только о Тише.

— Подожди, — сказал он Крысенышу. — Я сейчас.

Мягко, но настойчиво он отвел голову Тиши от добычи. В безмолвном протесте Тиша открыла глаза, но Рашед уже видел, что рана на ее животе перестала кровоточить.

— Крысенышу тоже нужна кровь, — сказал он. Ласково стер с ее губ остатки крови и бережно уложил ее на песок.

Лицо Тиши прояснилось, и она кивнула:

— Да, конечно. У меня уже все в порядке.

Рашед подтащил еще живого матроса к Крысенышу, лицо которого уже приняло свое обычное язвительно-злобное выражение.

— От такой доброты впору прослезиться, — хрипло прошептал он. — Смотри только, как бы боги милосердия тебя не приревновали.

— Пей, — так же тихо ответил Рашед, — а потом вместе решим, что нам делать дальше.

В глазах Крысеныша промелькнуло изумление. Затем он схватил матроса и жадно впился в его горло.

Рашед повернулся к Тише, которая уже сидела и озабоченно осматривала себя. На ее щеки уже вернулся обычный нежный цвет.

— Платье испорчено, — проговорила она. — Мое любимое.

Рашед отошел к ней и устало опустился рядом на песок.

— Как это тебе на ум пришло прыгнуть охотнице на спину? Глупей приема и не придумаешь.

— Я хотела сломать ей шею, — ответила Тиша. — Почем мне было знать, что она облилась чесночной водой?

Рашед снова ощутил, как в его груди набухает гнев.

— Они сожгли наш дом.

— Там, в пещере, я хотела прикончить охотницу, — тихо отозвалась Тиша, — но теперь я думаю, что нам всем следует покинуть этот город.

Рашед не поверил собственным ушам:

— Нет, охотница должна умереть, и она умрет. Не мы, а она начала эту войну. Что ж нам теперь, уползать отсюда, как побитым собакам?

— Тиша права, — подал голос Крысеныш. Матрос валялся рядом с ним — мертвее мертвого. — Нам нельзя здесь оставаться. В городе наверняка считают, что мы погибли в огне, — вот и останемся погибшими. Разве что ты пожелаешь прибавить к своим достижениям еще и воскрешение из пепла.

Рашед вскочил. Эти двое ничего, совершенно ничего не понимают!

— Нам же негде сегодня спать! Земля с нашей родины осталась там, под пожарищем, — в гробах…

Тут из пустоты перед Рашедом возникло пятно мерцающего света и миг спустя обрело трагический облик Эдвана.

— Вампирские предрассудки! — с откровенным презрением заявил призрак.

Рашед всегда ощущал неприязнь Эдвана, но сегодня поведение призрака явно изменилось. Голос его звучал непривычно жестко.

— Что ты хочешь этим сказать, дорогой? — спросила Тиша.

Рашед уловил в ее голосе неловкость и холодность. Да что же такое между ними произошло? Эдван повернулся к жене:

— Я хочу сказать, дорогая, что вам совершенно не нужно спать именно в земле своей родины. Это все крестьянские байки, которые рассказывали так часто, что и сами вампиры в них поверили. Я же не единственный бесплотный дух в этом мире. Я часто разговариваю с мертвыми. Хотя мне и немногое доступно, уж в этом-то можете мне поверить.

Крысеныш не без труда поднялся на ноги. Его ожоги еще не вполне зажили, но самочувствие явно улучшилось.

— Ты уверен? — серьезно спросил он.

— Да, — ответил Эдван, не глядя на него.

Рашед наклонился и помог Тише встать. Ему не по себе было от мысли, что придется спать еще где-то, кроме собственного гроба, но он промолчал об этом, чтобы не прибавлять сомнений своим спутникам.

— Я знаю здесь, неподалеку, безопасное место, — сказал он. — Время от времени я прихожу туда подумать. — Он посмотрел на Эдвана. — Я глубоко рассек горло охотницы. Быть может, сейчас она уже мертва, но как нам узнать об этом? Ты не мог бы отправиться на разведку?

Призрак одарил его угрюмым взглядом:

— Все, что ни пожелаешь, мой господин.

С этими словами он исчез.

— Нам надо отдохнуть и снова покормиться, чтобы исцелиться окончательно, — сказал Рашед своим сотоварищам. — Если только охотница жива — в следующий раз мы застигнем ее спящей.

* * *

Вельстил все еще стоял на пороге дома кузнеца, и Лисил решил не просить его подойти поближе. Все, что ему хочется сказать, он может сказать издалека.