Наблюдатель - Дэвид Эллис

Берегитесь! Уйди, даже если тени вокруг таинственным обреченным роем адским явятся, смерти тебе разящих объятий фатальных, алым ужасом наложенных и черным трепетом одержимых, жертвенных и мрачных, одному лишь без агнца не избежать.

Что сказала Столетти? Странный, неестественный выбор слов? Еще она отметила, что у писавшего — аккуратный почерк. Он не спешил. Он все делал осознано. Но выбор слов…

«…смерти тебе разящих объятий фатальных». Зачем использовать слово «фатальных», когда речь и так идет о «смерти…»? Это казалось излишним, нарушением стилистических законов, «…алым ужасом наложенных и черным трепетом одержимых…». Полная бессмыслица.

Возможно, у него проблема со стилем? Или я просто уделяю слишком много внимания бреду этого психа?

И все же, черт возьми, что-то здесь не так!

Зазвонил телефон. Я тут же определил, что звонят по местной линии, но не из офиса — иначе я тут же узнал бы номер. И не Бетти, потому что она отсутствовала на рабочем месте. Вероятно, кто-то из внешнего мира: он позвонил нам на коммутатор, и его переключили на меня.

— Пол Райли, — произнес я в трубку.

— Мистер Райли, это Гвендолин Лейк.

Голос будто из преисподней. Я молчал. Если она собиралась мне что-то сообщить, то должна сделать это без посторонней помощи.

На линии повисла пауза. На заднем плане я услышал шум: кто-то отдавал распоряжения, доносились голоса людей. Вероятно, девушка находилась в своем кафе.

— Вчера я была не совсем честна с вами, — наконец проговорила она.

— Я… — попытался начать я, но замолчал.

— Вы уже многое узнали.

— У меня были подозрения…

— Я сказала, что не хочу вам помогать. Но это неправда. Я хочу. И мне нужно поговорить с вами.

— Я сейчас свободен.

— Хорошо, — вздохнула она. — Я нахожусь напротив вашего офиса.

Макдермотт второй раз за шесть часов вышел на свежий воздух. Несмотря на влажность, он с наслаждением сделал вдох. Соседи и представители прессы собрались возле оградительной ленты, опоясывающей дом. Офицер полиции шел вдоль нее и собирал свидетельские показания.

— Майк, это не человек, а призрак какой-то. Соседи говорят, он почти все время сидел дома. Иногда выходил, обычно по вечерам. Каждый вечер заказывал себе пиццу или еду из китайской забегаловки. В основном его видели, когда он расплачивался с курьером. Он никогда не нанимал рабочих, чтобы те привели в порядок лужайку перед домом. Соседи говорят, они просили детей держаться подальше от его дома. Похоже, он тут всех распугал.

— Продолжайте опрашивать. — Макдермотт повернулся к детективу Пауэрсу: — Я хочу, чтобы профессор Олбани приехал к нам в участок. И мне плевать, чем он сейчас занимается. Возьмите ассистента прокурора округа, — его офис также находился в полицейском участке, — и выпишите ордер на арест. Сегодня мы должны наконец совершить прорыв.

— Хорошо, Майк.

Макдермотт схватил его за руку.

— И сделайте то же самое с Гарландом Бентли.

Он достал мобильный и позвонил детективу Слоуну.

— Подожди, Майк. — Слоун отвлекся и передал кому-то распоряжения. — Хорошо. Сейчас я расскажу, что нам удалось выяснить. Новая жертва — Бренда Столлер. Студентка последнего курса, подрабатывала моделью. Ее нашли на заднем сиденье «сааба» на парковке у магазина хозяйственных товаров. Ей перерезали горло.

— И?..

— Вчера в этот магазин приходил один тип — разыскивал электропилу «Трим-метр». У нас осталась запись с камеры видеонаблюдения, и один из продавцов подтвердил эту информацию. Это был «наш» человек. Но, Майк, почему он выбрал ту девушку? Она просто зашла в магазин купить лампочки.

— Если бы я знал. Но должна быть какая-то причина. — Он на мгновение задумался. — Джимми, опиши мне ее.

— Молодая, хорошенькая, модно одетая.

— Опиши ее одежду.

— Так… Ярко-розовая блузка, черные брюки, туфли на высоких каблуках. Прекрасно сложена. Очень красивая.

— Ее можно было спутать с проституткой?

— С проституткой? А, черт… возможно. Яркая, сексуальная одежда… но не настолько вызывающая. Почему ты спрашиваешь?

— Сам пока не знаю. — Макдермотт вытер пот со лба. Теперь, когда в подвале работало много народу, там стало душно, как в сауне. — Этот парень неровно дышит к проституткам. Просто зациклен на них. Вам удалось что-нибудь найти по записи с видеокамер на парковке?

— Пока нет. Но мы этим занимаемся.

— Джимми, я должен знать, на какой машине он ездит. Его авто стоит в гараже. Он взял автомобиль напрокат. Узнай, какие у него номера. Он в бегах.

— Понял.

Макдермотт вздохнул. Они были так близки к тому, чтобы схватить преступника.

— Расскажи мне о втором убитом.

— Вторая жертва — мужчина, Рэй Барнейк, владелец магазина «Инструменты Вартена». Ему сломали шею. Ты был прав, в этом магазине продавали «Трим-метры». Один из продавцов сказал, что со стены исчезла бензопила.

— Черт. — Макдермотт покачал головой. — Он же должен был нам позвонить.

— Видеозаписи нет. В магазине не установлены видеокамеры.

— Отлично. Ему точно сломали шею?

— Да. Никаких следов пыток. И убийца не воспользовался оружием, о котором говорилось в песне.

— Зато теперь точно должна быть электропила.

— Да.

— Господи Боже мой. Слушай, Джимми… Проверьте левую ногу погибшего — нет ли там пореза между четвертым пальцем и мизинцем.

— Что?

— Просто проверь, Джим.

— Ладно. Левая нога. Сделаем. Тебе удалось выяснить мотивы преступника? Узнал что-то новое?

Макдермотт посмотрел на солнце и поморщился.

— Думаю, какой-то мотив у него точно был. Этому человеку не откажешь в способности мыслить рационально.

— Хорошо. Я перезвоню, как только еще что-нибудь узнаю. Что ты сейчас делаешь?

— Собираюсь отчитываться перед начальством, — вздохнул Макдермотт. — И потом я хочу нанести визит бывшей супруге Гарланда Бентли.

Я встретился с Гвендолин Лейк в кафе напротив моего офиса. Она сидела за столиком и сжимала в ладонях чашку с кофе.

— Зачем я вообще сюда пришла? — пробормотала она, медленно качая головой. — Ведь не хотела.

Она говорила как алкоголик, который, несмотря ни на что, все-таки возвращается в бар. Во времена бурной молодости Гвендолин предпочитала жить в центре города. Сейчас даже ее внешний вид говорил о том, что она не имеет ничего общего с городской жизнью, по крайней мере с этим деловым кварталом. На ней были светло-голубая футболка, шорты и сандалии. Волосы, как и прежде, свободно спадали на плечи, а ярко-зеленые глаза с грустью смотрели на меня через линзы очков.

— Знаете, мне понадобилось очень много времени, чтобы смыть грим.

Я попросил официантку принести кофе, потому что мне нужно было немного взбодриться.

— Гвендолин, я не ваш личный психиатр.

Гвендолин улыбнулась и тут же покраснела.

— Я притворилась, будто не знаю, кто такой Фрэнк Олбани. Но это неправда, мне все известно.

Я заподозрил нечто подобное, когда во время нашей беседы она проговорилась и назвала его Фрэнком, хотя незадолго до того заявила, что не знакома с ним. Ладно, одно очко в ее пользу.

— Какая мерзость. — Гвендолин поморщилась. — Встречаться с девушкой из колледжа. Со студенткой из его группы.

— Расскажите мне об этом.

— Я ничего точно не знаю. Но подумала… Я подумала, что они вдвоем…

Я отхлебнул кофе из чашки и поставил ее на стол — горячий кофе обжег язык.

— У профессора Олбани и Кэсси был роман. Вы это пытаетесь мне сказать?

— Думаю, да. — Она посмотрела на меня. — Элли тоже так думала… — Она проследила за моей реакцией, а затем продолжила: — Я думала, что вы знаете это лучше, чем кто-либо другой.

— А почему вы решили, что мне это известно? — парировал я. — Элли убили, вы уехали, а профессор Олбани не собирается обнародовать эту информацию.

Гвендолин снова сжала чашку с кофе в ладонях, словно это глиняный сосуд, который она собиралась вылепить.

— Хорошо. — Я постарался успокоиться. Надо держать себя в руках. — Гвендолин, вы хотите сказать что-то еще?

Она нервно дотронулась до чашки:

— Элли рассказала, что Кэсси была беременна.

Я закрыл глаза. Мои подозрения подтвердились. Во мне тут же заговорил юрист. Я задумался, можно ли принять эту информацию во внимание, ведь не зря же есть принцип недопустимости показаний с чужих слов. Кэсси рассказала Элли, а Элли передала все Гвендолин.

— Когда это случилось?

Она пожала плечами, по-прежнему не отрывая взгляда от стола.

— Во время учебного года, точнее не могу сказать. Но было уже тепло. В мае или июне.

— Убийства произошли в середине июня, — напомнил я. — Возможно, это случилось примерно в то же время?