Надломленные оковы - Дмитрий Петюк

— сказала она, склонив голову.

Удивительно, но в «языковом багаже», загружённом Эгором в мою голову, этого слова не было. Но я прекрасно понял его значение — нечто наподобие «гуру», «тренера» и «учителя», или же японского «сенсея». И, похоже, не сумел скрыть своё удивление.

— Ну, я смотрела не только те самые монетки! — рассмеялась она. — Таинственный незнакомец, который появляется из ниоткуда, чтобы обучить героя сражению и магии, есть во многих иллюзиях! Чаще всего его убивает злодей, а потом герой мстит! Ой, ну я не говорю, что ты должен умереть, просто… Ой, Ули, прости, я не хочу, чтобы тебя убили… А-а-ай!

Из ниоткуда прилетело большое куриное яйцо, ударило ей в лоб и растеклось по лицу противной смесью скорлупы, белка и желтка.

— Используй магию, Кенира! — сказал назидательно.

— Ты что, забыл, я не умею пользоваться ма… Ай!

Второе яйцо ударило девочку в плечо. Я провёл рукою, копируя жест знаменитого рыцаря-джедая, и её лицо с одеждой вновь стали чистыми.

— На сегодня твоя задача — не научиться магии, — глубокомысленно сказал я. — Ты должна обуздать имеющуюся, сделать её по-настоящему своей. И начнём мы с самых основ!

Сказанное мною пролегало в опасной близости от запретов, но, к счастью, оставалось достаточно похожим на наставления таинственных стариков из фильмов, чтобы я не только сумел выговорить, но и не упал в обморок.

— Но как же мне это сде… Ай!

На этот раз яйцо прилетело сверху и ударило в макушку. Кенира одарила меня взглядом, столь полном жгучей обиды, что я ощутил себя садистом, избивающим дубинкой маленьких котят. Но моё сердце — прочнее стали и жёстче камня, я никогда не поддамся малодушию и жалости. Точно. Наверное. Может быть.

В воздухе возникли сразу два яйца и полетели к Кенире с разных сторон. От одного она увернулась, а второе ударило в бок. Следом обрушилась целая серия яиц, от которых Кенира уклонялась с переменным успехом. Когда её тело становилось полностью покрытым яичной мерзостью и дополнительные яйца переставали влиять на общую картину, я просто делал Кениру вновь чистой и продолжал своё грязное дело.

Мне не нравилось то, что я делаю, это слишком походило на издевательства над ребёнком — ведь даже «взрослая» ипостась Кениры из реальности была ненамного старше этой милой малютки. Возможно, другой человек запросто бы придумал два десятка способов, как обучить её без обид и унижений. Но мой арсенал был сильно ограничен, остальные методы из фильмов про кунг-фу либо были слишком болезненными, либо же не подходили для настолько гиперактивного ребёнка. Кениру, часами медитирующую на пламя свечи, я представить не мог, даже до предела напрягая воображение.

Одним из моих опасений являлось то, что подобная тренировка будет воспринята Кенирой как мучение. У нашей богини имеется всего лишь два последователя, и, если половина из них посчитает сон кошмаром, для второй половины всё может закончиться скверно. Мне не хотелось нарушать Право её, заступать за черту и лишаться Благодати только потому, что я смотрел мало фильмов и имею не самую буйную фантазию.

Мои страхи оказались беспочвенными. Кенира не таила обид и сохраняла ко мне самое что на ни есть тёплое отношение, схожее с чувствами внучки к строгому, но доброму дедушке — я чувствовал это, беззастенчиво воспользовавшись силой богини и «подслушивая» её эмоции. К счастью или к сожалению, но вскоре Кенира наоборот, перестала обращать внимания на унижение, вошла в азарт и стала воспринимать всё как игру, всё успешней и успешней уворачиваясь от яиц. И пусть улучшение реакции и чутьё опасности тоже являлись очень ценными навыками, но это было не то, к чему я стремился.

— Кенира! — окликнул я девочку, когда она, сделав изящный пируэт и перекатившись по туманной «земле», уклонилась от залпа сразу пяти яиц. — Во сне у нас очень много времени, но я не смогу растягивать его бесконечно. Тебе надо останавливать снаряды, а не уходить от них!

Туманно-облачный пейзаж изменился, превратившись в огромный зал с горящими факелами, огромной статуей Будды и кучей мудрых изречений, написанных на стенах золотыми иероглифами. Увы, эти надписи являлись лишь декорацией — я не знал китайского, а значит, написать что-то мудрое по-настоящему не мог. Можно, конечно, было использовать родной немецкий, но цитаты из Конфуция или Сунь Цзы, написанные готической фрактурой, напрочь ломали бы шаблон и навевали бы ненужные ассоциации. Именно поэтому я не стал использовать и символ свастики, столь почитаемый у буддистов.

— Что это значит? — удивилась Кенира, легко увернувшись от серии из трёх яиц.

— Твой новый этап тренировок, ученица! — важно сказал я и вытянул руку.

Из пола в центре зала выросло несколько деревянных столбов — не слишком толстых брёвен, покрашенных в яркий красный цвет и изукрашенных всё теми же бутафорскими иероглифами. Следуя велению моего разума, Кенира исчезла, материализовавшись на верхушке самого высокого из них. От неожиданности она покачнулась, но сумела удержать равновесие.

— Теперь твоя задача усложниться, — пояснил я. — Останавливай эти Проклятые Яйца Демонической Погибели, не ступая на пол!

— Слушаю всем сердцем, о великий кушуру! — сразу же приняла мою игру девчушка, легко перескочив на соседнее бревно и избежав попадания сразу двоих яиц. Но брёвна ограничивали возможность манёвра, так что следующие снаряды нашли цель.

Вскорости мои ухищрения дали видимый результат. Но, увы, не тот, на который я надеялся. Кенира, уворачиваясь, вращаясь, как волчок, и перепрыгивая с бревна на бревно, научилась уклоняться от всё увеличивающегося и увеличивающегося количества снарядов. Те, от которых не могла, она с ловкостью, заставившей бы лица шаолиньских монахов пылать от зависти ярче их шафрановых одеяний, она сбивала руками.

Я мог бесконечно