Воин из Ниоткуда (СИ) - Никифоров Олег

— А как же застава? — неожиданно, с грустью в голосе, спросил Клюд. — Отслужила свое? А ведь столько сил ей отдано!

— Ну почему ж отслужила. — улыбающийся Олег весело посмотрел на товарища. — Заставой она давно уже перестала быть, крепостью тоже была, пора ей стать градом. От новой крепости, что до Белогоча, что до Стельца, одинаково будет. И где селянам ближайших весей правды искать? Опять сами по себе? Да и пути торговые здесь пролягут, через этот град оранские купцы свои товары в другие земли повезут. Так что, быть здесь граду!

— А как зваться будет сей град? — с дрожью в голосе спросил Клюд воеводу.

— А как был он Щитом в тяжелую пору, так пусть и величают его также гордо — Щи́тень. Или кто не согласен?

Дружный хор одобрительных возгласов возвестил о появлении нового светлогорского града с грозным и надежным именем.

— Если ты согласен, Клюд, то оставайся здесь воеводой и посадником. — с ноткой сожаления предложил ему воевода, видя его горящие от счастья глаза.

Застыв от неожиданности, тот покачал головой. — Спасибо за предложение, воевода, но я и так слишком уж задержался здесь. Пора мне обратно в дружину, там мое место. И хоть велика честь для меня, стать главой града, да только откажусь я от нее. Не серчай, друже.

— Я рад, что ты идешь с нами. — благодарно улыбнулся ему в ответ воевода.

* * *

Ледяной, пронизывающий насквозь, ветер проникал во все щели, выгоняя тепло из-под, казалось, такого теплого тулупа. Олег с завистью смотрел на разгоряченных от работы дружинников, от которых пар валил во все стороны. Его с Вадаром даже близко не подпускали к рубке деревьев. С великим трудом ему удалось настоять на своей поездке вместе со всеми, и вот теперь он был вынужден в позе полководца созерцать расширение владений арожичей и растущую на глазах гору сваленных бревен для возведения будущей твердыни. Оставив часть людей на заставе также заготавливать бревна для предстоящих построек, Олег привел дружину в запорошенную снегом, уныло стоящую весь, на месте которой предстояло вырасти новой крепости.

Наспех соорудив для себя временные жилища, дружинники на другой же день приступили к работе. Вспомнив о холме, с которого они когда-то разглядели подымающийся из веси дым, Андрей с Максом во главе своих десятков направились туда, чтобы расчистить место для сторожевого поста. В центре веси горели костры, на вертелах жарилось добытое в лесу лосинное мясо, источая зазывающий аромат.

— Чего хмурый стоишь, воевода?

— А чему радоваться? — повернулся к подошедшему Межате Олег. — Вон парни от жары уже и тулупы поснимали, а я от безделья мерзну, стою как девка на выданье.

— Рано тебе еще топором махать, тут и без тебя охотников полно. Лучше пойди у костра погрейся, а то, не успев от раны оклематься, от хвори сляжешь.

— А ты меня не стращай, не дите малое, сам знаю. — огрызнулся воевода, и уже с тоской в голосе добавил: — Не могу я, Межата, без дела сидеть, особенно когда все вокруг работают. Не по мне это.

— Ну, брат! Ты столько смог, сможешь и это. Вон сколько дел успели провернуть за один лунник!

— Эх, дружище, если бы успели, а то в самом начале бросать приходится, все в спешке делается. С Аразом до конца обговорить все не успели, крепость даже заложить не можем — землю хоть по крупинке отковыривай, Щитень и тот возводить некогда. Еще седмицу простоим, и пора обратно выступать. И Потак что-то засиделся у князя в гостях, сроду такого не было.

— Может, князь оттаял, вот и не отпускает от себя воеводу. — пожал плечами жрец. — Кто их там знает. А про здешние дела зря ты так. Не твоя вина, что студа сейчас, а не яринец. Главное, что не забыто ничего, не оставлено без внимания. Не только мечом прошлись по вражеским головам, но и о мире позаботились.

— Спасибо тебе, жрец, за добрые слова, да только не очень они меня успокаивают. Когда мы сюда вернемся, никто не знает, а начатое надо до конца доводить. Иначе и начинать не стоит. Ладно, пойду Вадара проведаю, а потом может до Андрея с Максом доеду, узнаю, как там у них.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Прав старый Вочара, ты — Воин. — глядя вслед уходящему воеводе тихо произнес Межата. — И не столько ты этот Путь выбрал, как он тебя. — жрец тяжело вздохнул, перейдя почти на шепот. — И никто не ведает того, что предстоит тебе, воевода. Одно лишь знаю, легким твой путь не будет, а возможно такого и врагу не пожелаешь… И все же, я не хотел бы оказаться среди тех, кто от тебя отступится.

Межата долго еще стоял на месте, выхватывая глазами мелькающую между костров фигуру воеводы, и пытаясь предугадать, что их всех ждет впереди. Но разве Корс скажет об этом, даже ему, своему жрецу. Нет, он не очень любит делиться такими тайнами. А может он и сам не все знает. Только Небеса все знают.

* * *

Как воевода и говорил, через несколько дней светлогорская дружина покинула гостеприимные стены Щитеня. Расчистив место под строительство новой крепости и заготовив бревна, она возвращалась в Белогоч. Олег с Клюдом долго ломали голову, решая, кого оставить за главного в новом граде. Соратники Клюда наотрез отказались оставаться в Щитене, не захотев покидать дружину. Пришлось назначить временным воеводой одного из мужей Потака, который не поехал с ним к князю, с ним же остались и несколько пришедших из Стельца дружинников. В конце концов, Потак вот-вот должен вернуться, значит сам и разберется с назначениями. Разместив раненых дружинников на санях, светлогорское войско, насчитывающее две с лишним сотни воев, выступило в обратном направлении. Лунга, Агура с сыном и Арана также ехали на санях, присматривая за ранеными. Сколько Олег с вадаром не возмущались, их тоже чуть ли не силой уложили на сани, не обращая внимания на их негодование. Облокотившись на руку, Вадар о чем-то тихо перешептывался с оранкой, которая не отходила от него не на шаг. Хотя все давно уже старались обращаться к ней, как своей, гаринь еще не освоилась до конца, и чувствовала себя немного неуютно среди молодых шебутных парней. Ей казалось, что они так и не простили ей до конца ранение их любимцев. На самом же деле сия история обросла уже забавными деталями, перейдя в разряд анекдотических, ну а там где смех и ирония, ненависти места нет.

Стараясь не слушать их разговор, Олег вытянулся на сене, подложив руки под голову, его взгляд был устремлен вверх, на синеющее среди крон деревьев небо. Задувающий время от времени ветер сбрасывал ему на лицо снежинки с деревьев, заставляя лесных гигантов скрипеть и покачиваться. Олег думал о своем, возвращаясь мыслями к одному и тому же. Он чувствовал, что с одной стороны эти места навсегда останутся в его памяти яркими воспоминаниями, с другой стороны, та нить, что связывала его с ними, уже порвалась. Черак и Луд умерли. Он долго стоял у холма над их останками, бродил по веси. Он сдержал свое обещание, как и его братья. Теперь близкие ему люди покинули эти места вместе с ним, и нить лопнула. Кто-то из них останется в ставшем ему родным Белогоче, а кто-то последует за ним дальше, туда, куда рвется его сердце все эти дни. К его единственной и ненаглядной, к его прекрасной княжне. Воевода закрыл глаза, и перед ним тут же возникло ее обворожительное жизнерадостное лицо и большие смеющиеся глаза. Сколько в них очарования и загадочности! С глухим стоном он открыл глаза, возвращаясь в смыкающийся над ним лес.

Начинало темнеть, и передние ряды свернули в сторону расположившегося неподалеку селения, решив там провести предстоящую ночь, встав лагерем. Староста радостно обнял воеводу, признав в нем старого знакомца, избавившего вместе со своими братьями его селение от ненавистного Вепря. Приковылял и хромой кузнец, у которого они провели ночь. Но всех больше Олег был удивлен, встретив там вожака мальчишеского отряда Кушку.

— Ты как здесь?

— А как степняков-то разбили, так все по домам и подались. Ну а я все-таки решил до Белогоча дойти. — радостно объяснил подросток.

— А как же мамка? — удивленно поинтересовался воевода.