Всё разрушающий прибой (ЛП) - Лонсдейл Кэрри

Я взглянула через плечо Кэсси. Она повернулась в моих объятиях к океану. Мадд и Дирт резвились в волнах. Они пытались отобрать друг у друга палку, которую им кидал Оуэн. Кэсси взвизгнула. Она отдала мне подержать найденное морское стеклышко и бросилась вслед за собаками.

Я обняла Оуэна за талию, и мы снова пошли. По привычке я засунула руку в карман в поисках морского стекла. Я перекатывала осколок между пальцев, наслаждаясь его пористой текстурой.

— Помнишь те долгие часы, проведенные в поисках морского стекла, когда я таскала тебя с собой на пляж? — спросила я, наблюдая, как Кэсси осматривала песок. Она ходила кругами и смеялась, когда собаки обнюхивали её ноги. — Ты, должно быть, помирал со скуки.

— Признаюсь, временами мне хотелось порыбачить.

Я игриво пихнула его локтем под ребра. Он хмыкнул и крепче прижал меня к себе. Я благодарила судьбу за каждый день, проведенный с ним, даже если он предпочитал рыбалку поиску морского стекла.

Несколько недель назад Кэсси начала учиться в новой школе и завела там новых друзей. Но она скучала по Грейс. Они разговаривали по телефону почти каждый день. Нам еще предстояло перевезти свои вещи из Сан-Луис-Обиспо, так что они скоро снова увидятся.

Что касается меня, я взяла отпуск до конца учебного года и как раз подавала заявление на место в местный колледж. Надеюсь, что смогу начать работать к следующему семестру.

Высоко над горизонтом солнце погрузилось в серую пелену.

— Который сейчас час? — спросила я Оуэна.

Он достал телефон из кармана и включил экран.

— Пол пятого.

— Нам следует возвращаться. — Становилось поздно, и надвигался туман.

Оуэн позвал Кэсси и свистнул собакам.

— Офелия уже распродала первые вещи, которые я ей продала, — сказала я Оуэну, когда мы подошли к машине.

— Вот это здорово, — присвистнул он.

— Она упомянула о галереи в Санта-Круз, в которой попросили выставить мои работы, если я захочу сделать для нее еще что-нибудь.

— А ты хочешь?

— Думаю, у меня есть время, — поддразнила я, слегка пощекотав его ребра.

Он схватил мою руку и поцеловал каждый палец.

— Менеджер организовывает пляжную выставку и хочет попробовать что-то новенькое. Она хочет представить публике разные материалы. Акрил, украшения, немного текстиля. А также скульптуры и поделки из прибитых морем коряг.

— Когда это будет?

— Этим летом.

Оуэн одобрительно хмыкнул.

— Ты будешь очень занята. Новая работа, новые выставки. Думаешь, у тебя будет время на свадьбу?

— На что? Кто женится?

Оуэн усмехнулся, но не ответил.

— Оуэн, — настойчиво переспросила я, прежде чем до меня дошло. Кровь отхлынула о лица. Я остановилась и посмотрела на него. — Оуэн?

— Не смотри так испуганно.

— Я… я не боюсь, — запнулась я. — Всего лишь удивлена.

— Всего лишь? — рассмеялся он, звонко и искренне. Оуэн крепко поцеловал меня, и его лицо стало серьезным с легким намеком на неуверенность. — Не отвечай. Подумай об этом. У нас есть время. Но, — Он замолчал и почесал затылок, на лице появилось уязвимое выражение. — Я действительно хочу провести свою жизнь с тобой. И иметь больше детей. Потому что, если ты и, конечно же, Кэсси не против, я хотел бы быть её отцом.

Он по-прежнему хотел её удочерить.

На глазах выступили слезы, и сердце наполнилось любовью.

— Да. — Мне не нужно было думать. Я больше не хотела терять время. Мы уже и так столько потеряли. И у него было столько нерастраченной любви для нас с Кэсси. Встав на цыпочки, я обняла его за плечи и поцеловала. — Да.

Оуэн вскрикнул. Поднял меня на руки и закружил. Кэсси бегала вокруг и смеялась.

— Я хочу танцевать! Я тоже хочу танцевать! — Собаки лаяли и прыгали вокруг нас.

— Я тебя люблю, — прошептал он мне в губы, прежде чем отпустить. Затем подхватил Кэсси и понес её как мешок картошки на стоянку. Она брыкалась и завизжала:

— Это не танцы!

Я последовала за ними, сердце переполняла радость от смеха Кэсси. Она не смеялась уже много месяцев. Даже улыбалась редко. В эти дни я дорожила каждым смешком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

После того, как мы приняли душ, и Оуэн отвел собак в свой дом, чтобы накормить, я приготовила ужин. Ничего впечатляющего, подобно бабушкиному жаркому и домашнему хлебу. Спагетти с соусом — это все, на что распространялись мои любительские кулинарные навыки.

Кэсси накрыла на стол. Закончив, она побежала наверх в свою комнату, сказав, что ей надо мне что-то показать.

Оуэн открыл бутылку вина.

— Итак, — начала я, пока он разливал вино. — Когда мы поженимся, в каком из домов будем жить?

Он протянул мне бокал и взял себе другой.

— У тебя есть предпочтения?

Я провела пальцем по ободку бокала.

— Ты вложил в этот дом столько труда. Мне бы не хотелось, чтобы это пропало даром, и какой-то незнакомец наслаждался им, а не мы.

Оуэн закрыл бутылку пробкой, развернулся к столешнице, прижавшись к краю бедром, и скрестил руки на груди.

— А что с моим домом? Я ведь там вырос.

— Верно. Хотя он на один дом ближе к пляжу.

— Ты предлагаешь продать мой дом?

— На самом деле, я думаю из него получилось бы замечательное жилье для сезонной аренды.

— А мы что? Будем жить тут?

— Ты против? — Я поставила бокал на стойку и обняла его за талию. — Я чувствую себя здесь как дома, особенно, когда ты рядом.

Он плотно сжал губы, словно обдумывая мою просьбу.

— Что ты думаешь? — затаив дыхание, спросила я.

— Думаю, — он сделал глубокий вдох, — мне это нравится.

Я широко улыбнулась.

Оуэн наклонил голову, обхватил руками мое лицо и поцеловал.

— Но, если честно, Молли, мой дом там, где вы с Кэсси.

— Тогда, думаю, мы решили. Добро пожаловать домой, Оуэн, — прошептала я ему в губы.

Он поцеловал меня.

— С возвращением домой, Молли.

Мы подняли тост за это. Потом Оуэн достал тарелки из шкафчика. Кэсси вернулась с фотоальбомом. Она позвала меня посидеть с ней у камина.

— Что это? — поинтересовалась я, усаживаясь в бабушкино кресло.

— Я это сделала. Для тебя.

Заинтригованная, я пролистала страницы с нашими с Кэсси фотографиями, которые бабушка делала на протяжении многих лет во время её коротких визитов к нам. Там также были снимки меня с моей мамой и бабушки с мамой, когда она была молодой. Четыре поколения. Кэсси нарисовала наброски и приписала короткие поэтические строчки по всему альбому. Наклейки и блестки украшали страницы.

— Когда ты это сделала?

— Я начала до… — Кэсси нервно переплела пальцы, — до того, как ты умерла. Бабушка попросила меня сделать его. Она сказала, это поможет занять меня.

И не волноваться из-за меня.

— Мне потребовалось много времени, чтобы доделать его.

Чуть больше месяца, если предположить, что она начала через день или около того после нашего приезда. Художественные детали и индивидуальный подход пробудили во мне гордую мать. У Кэсси определенно была творческая сторона. Я прижала альбом к груди.

— Он прекрасен. Я всегда буду им дорожить. Она обняла меня за шею. «Ты лучшая мама на свете».

Она послала эти слова в мой разум, и я с радостью приветствовала каждое из них.

Мы часто общались таким способом, как и я со своей мамой до моего переезда в Калифорнию. Моя связь с Кэсси усиливалась с каждым общением, и я обнаружила, что это помогало мне не только действительно слышать, что она хочет сказать, но и по-настоящему понимать её.

Я поцеловала её в макушку.

«Ты лучшая дочь на свете. Я люблю тебя, Русалочка».