Когда грабить банк и другие лайфхаки - Стивен Левитт

Вы идете по нью-йоркской улице с лишней десяткой долларов в кармане. Вы подходите к углу, с одной стороны которого стоит продавец хот-догов, а с другой — нищий. Нищий выглядит как пьяница, а продавец хот-догов — как добропорядочный гражданин. Как вы распорядитесь десятью долларами в своем кармане? И почему?

Артур Брукс

Эта ситуация возникает на каждом шагу, и в буквальном, и в переносном смысле. Если вы живете в городе, то регулярно сталкиваетесь с безденежными забулдыгами. Подавать им милостыню или нет? Нас мучают сомнения: не используют ли они наши деньги, чтобы дальше спиваться?

С другой стороны, отказывать жестоко.

Дилемма не ограничивается бомжами. Возьмем наши национальные интересы: если не вводить ограничения на пособия, не получится ли, что часть граждан уже не сможет без них обходиться? Есть попытки доказать, что целые государства теряют самостоятельность через помощь из-за рубежа. Вспомним пословицу: можно давать рыбу, а можно учить ловить рыбу.

Некоторых волнует достоинство нуждающихся. Но для одних людей это означает, что надо давать все, о чем просят. А для других — что милостыня есть зло, потому что унижает человеческое достоинство, и ее следует полностью заменить государственными программами.

У эскимосов есть поговорка: «Подарки создают рабов, как кнуты создают собак».

Если учесть все это, как мне вести себя, приблизившись к подвыпившему нищему и стоящему рядом добропорядочному продавцу хотдогов? Я должен разобраться, есть ли мне дело до а) желаний и возможностей нищего и б) способности моего подаяния внести позитивное изменение в мир. Есть четыре возможности и четыре варианта поведения:

1. Мне есть дело до возможности нищего делать, что он пожелает, но не до последствий своего дара. Я даю нищему мелочь, и он, вероятно, истратит ее на выпивку. Но мы же свободные люди, правда? Я не заставлял его покупать выпивку вместо еды.

2. Мне есть дело до последствий своего дара, но не до возможностей нищего. Я куплю ему хот-дог, а еще лучше пожертвую деньги на помощь бездомным.

3. Мне есть дело и до возможностей нищего, и до последствий своего дара. Это самый трудный вариант. Обычно его сторонники пытаются уговорить пьянчугу найти организацию, которая помогла бы ему вылечиться. Представьте такой разговор на улице.

4. Мне нет дела ни до возможностей нищего, ни до последствий своего дара. Это самый легкий вариант. Я куплю себе хот-дог и пройду мимо забулдыги. Только добавьте, пожалуйста, в хот-дог кислой капусты. И еще я возьму диетическую пепси.

Как же быть? Обычно я склоняюсь к варианту 2, если на меня не нападает лень или если я не нахожусь в компании человека, который знает, что я пишу книги о благотворительности. В последнем случае я иногда избираю вариант 1.

Тайлер Коуэн

Я не люблю подавать нищим. Зачем плодить попрошаек? Если бывают нищие, которые зарабатывают, скажем, $5000 в год, со временем люди станут вкладывать ресурсы в $5000, чтобы стать нищими. Чистая выручка невелика, если вообще есть. Говорят, в Калькутте люди отрезают себе части тела, чтобы им чаще подавали. Хотя это уже крайности. Логику я подробнее объясняю в своей книге «Откройте в себе экономиста» (Discover Your Inner Economist).

Как ни странно, больше оснований подавать нищему, если он алкоголик. Ведь в этом случае выше вероятность, что он вышел на промысел случайно, а не следует хорошо просчитанной стратегии, растрачивая ресурсы на попрошайничество. Но боюсь, что тогда он потратит деньги на выпивку. Поэтому подавать все равно желания нет.

Если бы я любил хот-доги, я бы не подавал милостыню продавцу, а купил бы у него хот-дог: ведь ему, возможно, в конце дня придется выбрасывать еду. Деньги он получит в любом случае — так зачем переводить попусту хот-дог?

Есть и третья возможность, о которой в вопросе напрямую не сказано: порвать деньги. Это увеличит (в пропорциональном отношении) ценность наличности, имеющейся у других людей, и распространит доходы очень широко. Поскольку много долларовых купюр есть у бедных иностранцев (большей частью в Латинской Америке), доходы пойдут тем, кто может делать долларовые сбережения. Сюда входит много бедных тружеников, эту группу я считаю достойными получателями.

Но у меня есть два опасения. Во-первых, много наличности скопилось у наркодилеров и других бандитов — зачем им помогать? Во-вторых, теоретически Федеральный резерв может полностью изменить плоды моих действий, напечатав больше валюты.

Вывод: покупаем хот-дог.

И еще один вывод: не подаем милостыню в Нью-Йорке.

Марк Кьюбан

Я оставлю деньги при себе и пойду дальше, поскольку у меня нет оснований разбрасываться ими на перекрестке.

Барбара Эренрейх

Во всей этой душещипательной ситуации есть возможность, которая снимет дилемму. На $10 я куплю хот-дог для нищего и, может быть, оставлю сдачу продавцу в качестве чаевых. Тем самым вознагражу труженика, а бездельник не получит деньги на очередную бутылку. У меня же прибавится самодовольства, присущего среднему классу.

Я атеистка, но в вопросе о нищенстве полагаюсь на Иисуса. Он сказал: «Если у тебя просят рубашку, отдай и плащ». (Если быть точным, сказано: «Если кто захочет судиться с тобой и взять у тебя рубашку...» Но большинство нищих обходятся без судебного процесса.) Иисус не говорил: «Сначала проверьте его алкотестером или прочтите мораль о необходимости “поставить жизненную цель”». Он сказал: «Отдайте рубашку».

Хотя если нищий попросит напрямую, подать надо. Мало ли, вдруг он не алкоголик, а человек с нервным расстройством. И я же не инспектор по надзору, чтобы проверять. А прежде чем добродетельно предлагать хот-дог, надо убедиться, что нищий не вегетарианец или не питается лишь кошерной/халяльной пищей.

Стало быть, если нищий подойдет ко мне с протянутой рукой, а у меня будет лишь десятидолларовая купюра, мне придется ее дать. И не мое дело, пойдет она на молочную смесь для голодающего младенца или на бутылку бормотухи.

Нассим Николас Талеб

Вопрос некорректен, и ответы на него не дадут полезной информации. И вот почему.

Недавно мы со Стивеном Дабнером пили напитки, закусывая сыром (я съел 100% сыра), и Стивен спросил, что мне такого сделала экономика как научная дисциплина, раз у меня аллергия на некоторых ученых-экономистов. Аллергия может быть вполне физической: недавно я летел из Лондона в Цюрих рейсом British Airways и обнаружил через проход от себя экономиста-международника из элитного американского университета. Он был одет в синий блейзер и читал Financial Times. Я попросил пересадить меня на другое место, предпочтя более низкую категорию, чтобы только дышать чистым воздухом экономкласса. Ведь местом моего назначения были Альпы — края, похожие на те, что описаны у Манна в «Волшебной горе». Я не хотел оскорблять свои чувства.