Четверть века назад. Часть 2 - Болеслав Маркевич

— Нѣтъ, князь, не замѣтно…. не видать… А только пожелала, объяснялъ старикъ:- рано утромъ сегодня, шестаго въ началѣ, послала ко мнѣ горничную разбудить меня что княжнѣ молъ очень нужно видѣть… Я, само собою, поспѣшилъ… Она, совсѣмъ одѣтая, ожидаетъ меня, извиняется, — просто даже больно слушать такія извиненія, ваше сіятельство, потому что для нея, кажется, готовъ бы всю душу… Только говоритъ она мнѣ что вотъ Успенскій постъ насталъ, что она говѣть собиралась, а тутъ съ ней этотъ припадокъ случился, и слаба стала, въ церковь не въ силахъ ѣздить, а только что очень хотѣлось бы ей Святыхъ Таинъ пріобщиться. И проситъ меня сейчасъ же за отцомъ Іоанномъ сходить, — но только, говоритъ, чтобы никто этого не зналъ, потому что если дойдетъ до дяди и maman, они перепугаются, пойдутъ разспросы… А мнѣ, говоритъ, хуже отъ этого будетъ!.. И даже прибавила: «а хнѣ силъ нужно сегодня и чтобы спокойна я была духомъ…»

Онъ оборвалъ вдругъ, и со внезапнымъ смущеніемъ поднялъ глаза на князя, какъ бы только теперь сообразивъ все что было тревожнаго въ переданномъ имъ.

Князь Ларіонъ съ подрагивавшими судорожно губами уставился на него въ свою очередь.

Прошло довольно долгое молчаніе.

— Что же теперь къ ней можно? спросилъ наконецъ князь.

— Можно, ваше сіятельство. Мы какъ уходили отъ княжны съ отцомъ Іоанномъ, такъ къ ней, я видѣлъ, по корридору докторъ шелъ…

— Такъ пойдемте…

— Князь Ларіонъ Васильевичъ, только ужь позвольте просить васъ, говорилъ, запинаясь и двигаясь за нимъ, смотритель, — не показывать княжнѣ виду что вы объ этомъ узнали. Она меня такъ объ этомъ просила, и съ горничной своей взяла слово никому не говорить, и отца Іоанна провелъ я изъ сада по этой лѣстницѣ, такъ что никто не видалъ его…

— Будьте покойны!..

Лина сидѣла за чайнымъ столомъ съ докторомъ Рудневымъ, бѣлокурымъ, еще молодымъ человѣкомъ, съ открытымъ, симпатичнымъ лицомъ (онъ только наканунѣ утромъ пріѣхалъ изъ Москвы), и разказывала ему что-то.

— А вотъ и дядя! вскликнула она, увидавъ входящаго князя;- здраствуйте, oncle; вы, кажется, у меня еще никогда чаю не пили? Позвольте предложить вамъ какъ хозяйка…

На лицѣ ея игралъ румянецъ, лазоревые глаза горѣли какими-то искристыми брызгами.

— Ты очень оживлена, Hélène. Какъ вы находите ее сегодня? обратился къ доктору князь Ларіонъ, стараясь придать голосу своему самую ровную, спокойную интонацію.

— Ничего, улыбнулся тотъ, — княжна очень крѣпко, хотя и не долго спала, говоритъ. Пульсъ — позвольте ручку, княжна! — нѣсколько сильнѣе противъ вчерашняго, но вчера онъ былъ слабѣе противъ нормальнаго, такъ что въ этомъ надо видѣть хорошій признакъ…

— Да, мнѣ сегодня хорошо, очень хорошо! молвила поспѣшно Лина, глядя на дядю неотступнымъ и проницающимъ взглядомъ, производившимъ на него жуткое, тяжелое впечатлѣніе.

Разговоръ какъ бы оборвался на этомъ словѣ. Смотритель и Рудневъ поспѣшили допить свои чашки, поклонились молодой хозяйкѣ и вышли.

Она ихъ не удерживала.

— Дядя, прошептала Лина, какъ только остались они вдвоемъ, перегибаясь къ нему черезъ столъ, — онъ пріѣхалъ, онъ здѣсь?…

— Почему ты думаешь? спросилъ князь невольно вздрогнувъ.

— Я чувствую… я вижу… Это у васъ на лицѣ написано, дядя! быстро промолвила она какъ бы въ объясненіе.

— Да, онъ пріѣхалъ, сказалъ онъ не сейчасъ.

— И здѣсь! настоятельно повторила Лина.

— Да… Но я его еще не видѣлъ, счелъ нужнымъ прибавить князь.

— Дядя!.. проговорила она только.

Его что-то словно рѣзажуло по сердцу, но онъ тотчасъ же осилилъ въ себѣ мгновенный отзвукъ чувства, представлявшагося ему теперь чѣмъ-то чуть не святотатственнымъ.

— Ты желаешь видѣть его, Hélène? съ тихою улыбкой сказалъ онъ.

Она только головой повела.

— Но довольно ли ты сильна для этого, не произведетъ ли это на тебя слишкомъ сильнаго впечатлѣнія?

— Я каждый день молила Бога объ этомъ, отвѣтила она съ какимъ-то сосредоточеннымъ движеніемъ бровей, — вы видите, я дожила… Я готова…

— Да, вспомнились князю Ларіону слова сказанныя ему Оверомъ: «счастье еще никогда никого не убивало». — Погоди же, молвилъ онъ громко, — господинъ Ашанинъ сидитъ у меня въ кабинетѣ, ты позволишь мнѣ послать за нимъ?

— Я буду очень рада, oncle, я его очень люблю!

— Гдѣ звонокъ къ твоей горничной?

Появившейся на этотъ звонокъ Глашѣ князь приказалъ сбѣгать къ нему въ покои, пригласить находившагося тамъ молодаго человѣка во княжнѣ.

Ашанинъ вошелъ въ комнату весь раскраснѣвшійся и запыхавшійся отъ спѣха съ которымъ несся снизу по лѣстницѣ.

Она привѣтствовала его дружескою улыбкой.

— Ну, вотъ и вы, молвила она, — и все хорошо, неправда ли?

— Все хорошо, Елена Михайловна, если только вамъ хорошо! отвѣчалъ онъ весело, подавая ей знакъ глазами что онъ понялъ ее, понялъ все, и что «ихъ Сережа» тутъ, и только ждетъ минуты войти въ эту самую дверь въ которую онъ только что вошелъ.

Она его поняла тоже, и на мигъ, показалось ему, въ глазахъ ея сказалось опять то загадочное, зловѣщее выраженіе которое такъ пугало его въ нихъ на другой день послѣ ея обморока.

Но она тутъ, же улыбнулась еще разъ, и обернула голову въ сторону дяди, какъ бы ожидая теперь его слова.

Онъ обернулся въ свою очередь:

— Гдѣ же вашъ пріятель таится? спросилъ онъ молодаго человѣка, налаживая себя на шутливый тонъ.

— Въ гротѣ, надъ самой рѣкой, засмѣялся широко тотъ, — чтобъ отправиться въ нее головой внизъ, если вы не смилуетесь надъ нимъ, ваше сіятельство!

Князь Ларіонъ чуть-чуть повелъ бровями, и взглянулъ на племянницу.

— Такъ пригласить его сюда, Hélène?

— Пригласите, дядя! пролепетала она съ загорѣвшимся взглядомъ.

XLIV

Comme up dernier rayon, comme on dernier zéphyre Anime la fin d'un beau jour…

A. Chénier.

Гундуровъ, шагая объ руку съ Ашанинымъ по пути отъ рѣки къ дому, испытывалъ ощущенія существа у котораго въ одно и тоже время выросли бы крылья за плечаи и очутились бы пудовыя гири на ногахъ. Онъ хотѣлъ летѣть и не могъ. Сердце рвалось къ безумной, безконечной радости, и тутъ же замирало… «Препятствія со стороны княгини устранены», сообщилъ ему сейчасъ Ашашинъ, но что-то колющее, язвительное, мертвящее словно винтило внутри его, словно шептало въ какомъ-то израненномъ углу его мозга что отстранены они лишь потому что «все равно», что «счастія ему все таки не видать», что она… Дрожь пронимала его, въ глазахъ двоилось при этой страшной мысли, ноги подкашивались подъ его изнуреннымъ идти дневного безсонницей туловищемъ. Онъ алчно, судорожно, ждалъ минуты свиданія съ него, и боялся, и вздрагивалъ, и замедлялъ безсознательно шаги.

— Что же ты, Сережа, говорилъ ему Аланинъ, прижимая крѣпче локтемъ его локоть, — усталъ что ли такъ, или испугался предъ входомъ въ рай?

— Очень она перемѣнилась, скажи? въ десятый разъ спрашивалъ онъ вмѣсто отвѣта.

— Да нѣтъ же, говорятъ тебѣ, нѣтъ!. Сегодня ей даже значительно, замѣтно лучше. И совсѣмъ то лицо, тотъ художественный обливъ какой былъ у нея, помнилъ, въ третьемъ дѣйствіи Гамлета, въ сценѣ съ тобою, гдѣ была она такъ прелестна, примолвилъ Ашанинъ.

О, какой зудящей, до сихъ поръ не зажитой раны коснулся неосторожно красавецъ этимъ напоминаніемъ! Гундуровъ весь перемѣнился въ лицѣ, на которомъ мгновенно набѣжали, и также мгновенно исчезли краски.

— Нѣтъ, не можетъ быть, неужели все оттуда идетъ?… Пойдемъ, пойдемъ скорѣе! глухимъ и прерывающимся голосомъ вскрикнулъ онъ, увлекая теперь за собою пріятеля, который, занятый въ ту пору собственною эпопеей съ Ольгой Елпидифоровной, не владѣлъ достаточно вниманіемъ чтобы вникнуть въ интимную драму разыгрывавшуюся между Гундуровымъ и княжной въ упомянутой имъ сейчасъ сценѣ, и приписывалъ поэтому теперь вырвавшіяся у Сергѣя слова какому-то горячечному припадку.

— Не напугай ты княжну, ради Бога! говорилъ онъ ему, взбѣгая за нимъ на лѣстницу, и пугаясь теперь въ свою очередь.

Гундуровъ остановился передохнуть въ корридорѣ, въ нѣсколькихъ шагахъ отъ комнаты Лины, и прислонился къ стѣнѣ, боясь упасть отъ усталости и волненія.

Дверь этой комнаты отворилась; изъ нея вышелъ князь Ларіонъ.

— Здравствуйте, Сергѣй Михайловичъ, очень радъ васъ видѣть, промолвилъ онъ, протягивая ему руку;- войдите, Hélène васъ ждетъ!

Онъ пропустилъ его мимо себя, затворилъ за нимъ дверь, и обращаясь къ Ашанину стоявшему тутъ же:

— Пойдемте покурить по сосѣдству, какъ бы уронилъ онъ, направляясь къ бывiей комнатѣ Надежды Ѳедоровны.

Гундуровъ переступилъ черезъ порогъ, усиленно сдерживая треgетъ пронимавшій всѣ его члены, приказывая себѣ смотрѣть твердо и спокойно.

Его точно ослѣпило солнечнымъ лучомъ въ первую минуту. Онъ на мигъ прижмурилъ глаза, открылъ ихъ опять. Прямо предъ нимъ, привставъ съ кресла, словно готовясь летѣть къ нему, стояла Лина, озаряя его всего блескомъ своихъ лазоревыхъ, жадно устремленныхъ на него глазъ, съ невыразимо счастливою улыбкой на заалѣвшихъ устахъ.